Доктору Вайсу опять не спалось. Он уже выпил свой обязательный бокал красного вина. Он уже вернулся с улицы, где они гуляли с Николь. Он уже погасил свет и лег в кровать. Но сон не шел. Может, мешало то, что горел на стене ночник? Или то, что он лег на диван поверх одеяла, руки за голову. И глядел в потолок.
Вначале ему показалось, что в дверь кто-то стучит. Он прислушался. Нет, не показалось. В дверь стучали. Вайс быстро встал, приоткрыл дверь и увидел Николь.
– Что случилось, Николь?
– Я не хочу спать. Или как это говорится… не могу уснуть. Да, мне не спится.
Он взял ее за руку и втянул к себе. Николь стояла на пороге и рассматривала его жилище. Сняла пальто, бросила на стул. Она медленно ходила по его жилищу и дотрагивалась до вещей.
– Как вам удалось дойти до флигеля?
Она пожала плечами.
– Меня никто не заметил.
Интересно. Кто сегодня дежурит? Кажется, Кити. Надо бы разобраться с этой девчонкой.
Она была в уютной байковой пижамке, которые выдают в клинике. В этой пижамке она походила на русалочью дочку.
– Жарко, – сказала она. Расстегнула три верхние пуговицы. Потерла шею. Распустила волосы, до этого стянутые в хвост.
– Хотите бокал красного вина? Это очень полезно для здоровья.
Она улыбнулась.
– Да. Очень. Я уже целую вечность не пила вина.
– Садитесь в это кресло. Оно здесь самое удобное.
– Да. Я вижу.
Вайс принес ей бокал вина. Сел напротив. На стул. Включил на столе ночник. Он видел, что она рассматривает его. Сезанн Вайс запахнул на груди белый банный халат.
– Что ж… раз вам не спится, давайте поговорим…
– Давайте… А я вам не мешаю?
– Нет.
Вайс видел, что инопланетянка медленно превращается в земную девушку. Начинает испытывать обычные людские эмоции. Не думать только о себе. Вайс откинулся на спинку стула.
– Николь… – Он запнулся. – Можно я буду вас называть Николь? Это имя вам больше подходит.
Она улыбнулась.
– Конечно. Это же мое настоящее имя.
Он рассердился.
– Так, значит, это ваш Георг дал вам другое имя? Он называл вас Изабель?
– Да, он так видел меня, в других красках, он говорил…
– Не надо подробностей! Я знаю, что вы сейчас будете говорить. Знаю, что вам тогда говорил ваш Георг. Но, Николь, вы никогда не задумывались, что этот человек вас видел не так? Он вас переиначил. Дал вам другое имя. Навязал вам чужое поведение… просто красивая, хрупкая и любящая, вы были ему не нужны. Ему были нужны в вас холодность, спокойствие, собачья преданность. Расчетливость.
Она повертела в руках бокал.
– Не знаю… Я об этом не думала… – Но он видел, что она растерялась. Это уже было его маленькой победой. Он будет давить на нее потихоньку. Потихоньку выкладывать правду. Она должна ее воспринимать и принимать, учиться жить с ней. Он ей в этом поможет.
– Расскажите, как вы любили Георга.
– О…
– Нет.
– Что – нет? – Она вздрогнула.
– Я хочу услышать, как вы станете описывать свои ощущения от того, когда вы с Георгом занимались любовью.
Она подняла глаза к потолку.
– Я летала. Я была частью космоса. Маленькой песчинкой…
– Стоп.
Она снова вздрогнула. Непонимающе на него посмотрела.
– Что?
– Не нужно поэзии. И красок. Просто расскажите, что вы чувствовали.
– Но я чувствовала себя песчинкой в космосе!
– Откуда вы знаете, как чувствует себя в космосе песчинка? Есть ли вообще в космосе эти самые песчинки? Знаете, когда так размыто, так размазано, так обобщенно о чем- то говорят, это ничего не значит. Все вода. Мировой океан. Человек должен уметь конкретно давать определения своим мотивам и поведению. Вот вы, какое слово вы можете подобрать для одной ночи с Георгом? Попробуйте.
– Все!
– Это опять слишком размыто. Широко. Давайте сузим размеры от океана до моря. Идет?
Она нервно дернула плечами.
– Знаете, когда женщина не получает от секса удовлетворения, я имею в виду физического, физиологического удовлетворения, она начинает себе представлять какие-то образы, чтобы возбудиться и получить это самое физиологическое удовлетворение. Многие женщины, так сказать, попроще, представляют себе других мужчин. А вы сложная натура, художница, рисовали в своем воображении целые картины. Вы не получали удовлетворения от секса с Георгом?
– Я не знаю…
– Вспомните. Ну же. «Ночь с Георгом» или просто…
Она закрыла глаза. Он внимательно смотрел на нее.
– Ну же. Что это за слово? Любовь. Нелюбовь. Страсть. Безумие. Спокойствие.
– Я не знаю, – она открыла глаза и посмотрела на него.
– А ваша связь с Георгом? Подберите слово. «Связь с Георгом» или просто… Что? Что это за слово?
– Бред! – Она вздрогнула. Закрыла лицо рукой.
– Спокойно, все хорошо, Николь. Я рядом. Никто вас больше не обидит. Вы мне верите?
– Да.
– Прекрасно. Тогда уберите руку. Вот так. Посмотрите на меня. Что случилось?
– Мне не нравится это слово. Бред… Неужели связь с Георгом – это бред?
– Это, кстати, совсем неплохое слово.
– А что могло быть хуже?
– Грязь. Порок. Разврат.
– Хватит.
– Значит, бред. Безумие?
– Да. Безумие.
– Вы потеряли разум. Вы жили его разумом. Вы делали то, что он вам приказывал. Беспрекословно ему подчинялись.
– Не мучайте меня. Мне тяжело.
– Ладно. Вернемся к любви. Чтобы вам стало полегче. Ну, Николь… «Ночь с Георгом» или просто… Что?
– Я не знаю! – крикнула она.
– Ладно. Мы вернемся к этому позже. Мы пойдем другим путем.
Он ободряюще ей улыбнулся.
– Опишите, что вы чувствовали, когда вас целовал Георг.
– Но… – Она растерялась. Снова повертела в руках бокал.
– А как об этом нужно говорить?
– Просто.
Она молчала и смотрела на него. Он усмехнулся.
– Ну, к примеру, так… Он целовал меня так, что кружилась голова… Или… Впервые я поняла, что выражение «подкосились ноги» – не просто выражение, у меня действительно подкашивались ноги…
Она смотрела на него и глаза ее меняли цвет от светло – зеленого до синего.
– Ну же, Николь, опишите, что вы чувствовали, когда Георг вас целовал.
– Я… Я не знаю…
Она долго молчала. Вайс встал, подошел к ней, поднял ее подбородок, заглянул в ее растерянные глаза. И поцеловал. Он целовал ее долго. Пил ее губы. Ему действительно хотелось выпить ее. Выпить ее соленый океан. Действительно, океан могла придумать только женщина. И ни одному циклотимику это не под силу. Она расплескала вино из бокала. Затем уронила бокал. А Вайс целовал ее, гладил ее волосы. И когда она поддалась вперед, отпустил ее. И сел обратно на стул. Она опустилась в кресло, поджав ноги. Они смотрели друг на друга. Он – жадно, но трезво. Она – с плывущими глазами. В ее глазах плескался океан.
– Ну, Николь. А теперь опишите, что вы чувствовали, когда я целовал вас. Только честно. Я – врач. Я верю вам. И вы должны мне верить.