Когда мы с дедушкой вернулись обратно в особняк, никого из газетчиков внутри уже не было. В холле не осталось ни единого намека на их присутствие, хотя хозяина дома о незваных гостях я предупредила заранее.
Но о пощечине не стала говорить. Не хотела быть той, из-за кого ее попрут из дому. Я здесь никаких прав не имела и искренне надеялась, что глеция Лугстар поняла меня с первого раза.
Сняв теплый дедушкин плащ, в который куталась, замерзнув на улице, я вслед за мужчиной отправилась в столовую, где, судя по шуму, явно что-то происходило.