– И где же ты бродила на этот раз, блоха неразумная? – поинтересовался дедушка, присев за стол после того, как помог сесть мне.
Сегодня мы завтракали только вдвоем. Глеция Лугстар усиленно делала вид, что страдает головными болями. И если вчера причиной ее мигрени стала отмена званного обеда, то сегодня она выбрала себе в оправдание ночное происшествие.
Впрочем, на территории крепости слугам вчера так и не удалось отыскать лазутчика. Они прошерстили каждую комнату особняка, каждый метр сада, но даже следов чужого проникновения не нашли. Единственная деталь, указывающая на то, что гость к нам ночью все-таки заглядывал, была надежно спрятана у меня в спальне.
Свой первый в жизни букет цветов я хранила теперь в небольшой гардеробной в коробке со своими старыми вещами. Там же лежало единственное письмо от Павлиции и портрет моего отца. Его я нашла на чердаке среди всякого хлама, скинутого туда за ненадобностью.
И пусть он был плохим человеком, пусть знал, что я его дочь и так ни разу даже не заговорил со мной, я хотела помнить, как он выглядел. Ведь от матери у меня не осталось совсем ничего.
Виновато опустив взгляд, я расправила салфетку. Проснувшись поутру, я вдруг поняла, что не хочу никому рассказывать подробности своих приключений. Я не хотела рассказывать о некроманте, но и врать дедушке Ивгонию не посмела бы.
– Деда, я город хотела посмотреть. – призналась я стыдливо. – Купить собиралась кое-что по мелочи.
– И как? Купила? – синие глаза хитро блеснули.
– Купила. – вздохнула я тяжко, с грустью вспоминая свои покупки. – Только загулялась немного, а стемнело быстро. Но я отсиделась в надежном месте, меня хорошо охраняли. Только корзину свою я где-то оставила. Я же много где была, все посмотреть хотела.
Поймав на себе пристальный взгляд галеция, я окончательно стушевалась. Раньше у меня с враньем всегда как-то гладко выходило, но именно ему почему-то я врать не могла. Стыдно очень было и неприятно.
Но, к чести дедушки, развивать эту тему он не стал, хотя и понял, что я выкручиваюсь, недоговариваю и тщательно подбираю слова. Зато он снова напомнил мне о вампирах:
– Аизта, я не против, чтобы ты выходила в город. Но я хочу быть уверен, что ты при этом находишься в безопасности. С тех пор как клан Ночи занял замок на севере от Энтервая, вампиры стали часто наведываться в город. Они практически поселились на этих улицах и только и жаждут крови. Пойми, за пределами нашего дома выжить с наступлением темноты невозможно.
В этот момент я была готова с ним поспорить. Чудом или направленная Всевышним, но я выжила этой ночью и выжила прямо посреди улицы, пока некромант развлекал себя сокращением клыкастой популяции.
А дедушка продолжал:
– Они ошиваются в поисках все новых и новых жертв каждую ночь. Противостоять их гипнозу могут лишь единицы, но смысла в этом нет, ведь их скорость, их сила, их слух и зрение превышают возможности обычных людей. А ты обычный человек, Аизта. Дар некроманта тебе, к сожалению, не передался.
– И что теперь? Запереться в четырех стенах и вообще не выходить за границу забора? – воскликнула я, разозлившись.
Разве это жизнь? Прятаться до конца своих дней и бояться, что вампиры настигнут сегодня именно тебя? Да так и с ума сойти можно!
– Ну почему же? Выходить. В дневное время, прежде снарядившись святой водой и серебром. – ничуть не обиделся на меня дедушка за мой эмоциональный всплеск. – А перед закатом действовать так, как поступают все горожане. Следует идти домой, внученька. И двери все запирать, и окна. Вампир не может проникнуть в жилище, если его не пригласили.
– Но они ведь владеют гипнозом. – расстроенно подперла я щеку кулаком, катая вилкой по тарелке зеленую горошину.
– Пригласить в дом может только хозяин, Аизта. А я за столько лет их гипнозу стал неподвластен. Завтракай давай. У нас сегодня большие планы.
Встрепенувшись, я внимательно посмотрела на дедушку, всем своим видом показывая, что жду продолжения. Но он лишь хитро блеснул своими синими глазами и приступил к завтраку как ни в чем не бывало. Стоит ли говорить, что со своей порцией я расправилась за пять минут, а потом кругами ходила вокруг стола под его тихие смешки.
Когда и его тарелка оказалась пуста, а отвар из трав допит, я поспешила взять его за руку и помочь подняться, хотя в моей помощи он явно не нуждался.
– Ну что там? Что там за планы? – почти пританцовывала я, выбираясь в коридор впереди галеция.
– Переоденься в платье для верховой езды. Сегодня мы обкатываем твою лошадь.
– А у меня есть лошадь? – застопорилась я на месте, вспоминая, откуда она взялась, если вчера у меня ее совершенно точно не было.
– Теперь есть. Утром пригнали. Так идешь?
Кинувшись на шею мужчине, я расцеловывала его в обе щеки и не переставала визжать от радости. Это была маленькая мечта моего детства. Однажды выбравшись в город вместе с Сестрой Грегальдой, я увидела огромного белоснежного скакуна и влюбилась в него без оглядки. Всадник, что гарцевал на нем, казался мне выше всех на той улице и я тоже хотела быть выше всех, страдая от насмешек над своим ростом. Конечно, потом я научилась выдавать тумаки и надо мной уже никто не смел смеяться, но большую белую лошадь мне по-прежнему хотелось.
Помчавшись в свою комнату, я переодевалась так быстро, что едва не упала на пол, запутавшись в переплетении юбок и штанов. Наряд для верховой езды пусть и был не таким внушительным как обычные платья, но все же тоже радости доставлял мало. Куда лучше и привычнее я бы ощущала себя в штанах, но по поводу нарядов галеций Лугстар был солидарен со своей супругой.
Он собирался сделать меня своей официальной воспитанницей, а для этого требовались платья и манеры.
И того, и другого мне решительно не хватало. Не потому, что не умела, а потому что не любила.
Скатившись вниз по перилам лестницы, я попала прямиком в объятия дедушки. Чмокнув его еще раз в морщинистую щеку, под его хрипловатый смех схватила за руку и потащила на улицу. Конюшни находились справа от крыльца, но до них мы так и не добрались.
За воротами крепости нас поджидали газетчики.