Имя рода глеции Бендант, как и все Покинутые, я всегда носила с гордостью. Женщина удивительной красоты – она являлась леди до мозга костей. И из нас пыталась вылепить хоть что-то путное, ежедневно вбивая правила этикета.
Впрочем, ими едиными не ограничивалась. Она же научила меня писать и читать, а еще заставила освоить историю и математику.
Тогда наши занятия казались мне настоящей каторгой. Но сейчас после выпуска из Дома Покинутых я наконец осознала, насколько добрыми и правильными были намерения этой женщины. Она не могла заранее знать, как повернется судьба каждого из нас, но сделала все от нее зависящее, чтобы мы не ударили в грязь лицом.
Например, от нее я также узнала, как прибыльно вести домашнее хозяйство. И как не остаться без последних штанов, если твой супруг вдруг решил тебя покинуть, раньше времени отправившись к праотцам.
Глеция часто рассказывала нам истории из своей жизни. Они всегда оставляли после себя двоякие впечатления, но при этом без сомнений являлись поучительными. Так однажды после очередной «сказки» я приняла для себя решение никогда не выходить замуж. А еще лучше не любить, чтобы в конце концов не остаться в одиночестве, и пока этот завет успешно выполняла.
– Где ты опять пропадала, бесполезная ты девка?! – разъярилась глеция Лугстар, надувшись от злости, как старая красная жаба.
Вынырнув из воспоминаний о безоблачном детстве, я поморщилась и вновь сделала реверанс, положенный этикетом. В отличие от хозяйки этого поместья я кое-что понимала в воспитании.
– Изиабель, – негромко прикрикнул дедушка и осадил жену одним взглядом. Затем пристально посмотрел на меня. – Аизта.
За одним этим словом я каким-то немыслимым образом прочувствовала сразу все. И облегчение, которое дедушка испытал, увидев меня живой. И укор за то, что сбежала, ослушавшись его запрета выходить в город в одиночестве.
Больше всего я боялась увидеть разочарование в его глазах, но его не нашлось. Осознав это, я испытала огромное облегчение. Расстраивать дедушку мне не хотелось совсем. После Старших Сестер он был единственным, кто относился ко мне хорошо.
– Садись за стол, Аи. Келтон! – громко окликнул галеций слугу.
– И ты все это так и оставишь? Даже не спросишь, где она шлялась всю ночь? – опешив, и не подумала замолчать глеция Лугстар.
Дамой она являлась громоздкой, а потому от злости краснела особенно сильно. Сейчас ее круглое лицо напоминало томат с выпученными глазами. И это на фоне бордового платья, которое вот-вот грозилось лопнуть по швам.
Дедушка же, напротив, рядом с супругой выглядел тонкой веткой дерева. Но за его худобой скрывалась такая сила – не только физическая, но и магическая, что впору лишь восхищаться.
Примечательная внешность также выражалась и в одной большой залысине на голове, вокруг которой, будто вокруг озера, росли седые и темные волосы. При свете дня от этой блестящей лужайки даже отражалось солнце.
Дедушка Ивгоний вновь недобро глянул на свою супругу. С осуждением прищурился, отчего его морщины стали заметнее, но ее не проняло.
– Изиабель, я обязательно все выясню у своей внучки. Позже. Сейчас ей как минимум стоит поесть, – ответил он и обратился к спешно подошедшему слуге: – Келтон, отзови слуг от поисков. Аизта вернулась в имение сама.
Сняв потрепанный за ночь и утро плащ, я отдала его служанке и заняла место за столом. Усевшись возле дедушки, низко наклонила голову, чтобы скрыть пылающее от стыда лицо и глаза, что наполнились влагой. Испытывала невероятные ощущения оттого, что меня искали. Сердце щемило в груди при каждом вдохе. Теперь у меня и правда имелся тот, кому моя судьба была небезразлична.
– Но она даже руки не вымыла! – не успокаивалась дедушкина жена. – А платье? Ты посмотри, каким стало ее новое платье?
Глянув на свое «новое» платье, я красноречиво выгнула бровь. Несколько дней назад дедушка действительно выделил деньги на то, чтобы Изиабелла вызвала из города швею и пошила мне несколько новых платьев по сезону. Еще она должна была купить мне в лавке теплый плащ, но глеция Лугстар оказалась женщиной ушлой и хитрой.
Отыскав на чердаке свои старые наряды, припорошенные толстым слоем пыли и трупиками моли, она поручила двум служанкам перестирать и перешить некоторые из них, а деньги прикарманила себе.
Вообще, галеций и глеция жили в качестве семьи постольку-поскольку. Их спальни располагались в разных частях дома. Время вместе они не проводили и встречались только за трапезами. Кажется, дедушка ее просто терпел. Вероятно, ему совесть не позволяла выставить ее из имения.
Раздраженно взглянув на супругу, дедушка Ивгоний глухо выдохнул:
– Изи, если ты хочешь покинуть столовую, выход там.
Только после этих слов глеция Лугстар наконец замолчала. Родной бабушкой мне она не являлась. Дедушка женился на ней после смерти своей первой жены, но детей в браке они так и не нажили. Со своим же сыном – моим отцом – дедушка Ивгоний много лет не общался, а внука Ионтина ни разу в глаза не видел.
О том, что у меня столько родственников, да еще и родовитых, я до недавнего времени даже не подозревала. Нет, как и все сироты, я с пеленок мечтала когда-нибудь отыскать своих родителей. Но Павлиция – моя лучшая подруга, выпустившаяся из Дома Покинутых на год раньше, – опередила меня в поисках.
В свой восемнадцатый день рождения я получила от нее прощальное письмо без обратного адреса и адресата. В желтоватый конверт она вложила чек королевского банка на такую баснословную сумму, что я глазам своим не поверила.
Однако главным подарком оказалось само письмо, написанное Лицией. А его написала именно она – ее корявый почерк я узнала бы из тысячи. Коротенькое, оно содержало всего пять предложений, прочитав которые я расплакалась.
«С днем рождения, Аи. Не ищи меня. Я наконец-то по-настоящему счастлива. Твой родной дедушка галеций Ивгоний Лугстар живет на землях вампирского клана Ночи (клан Бердиро). Его адрес записан на обратной стороне».
И это оказался самый лучший подарок – узнать, что я не одна на этом свете. Свое письмо дедушке я написала в тот же день, сообщив ему, что отправляюсь в женский монастырь, где для меня нашли место в качестве послушницы.
Это глеция Бендант договорилась со Старшей Матушкой. Пристроила меня ради крыши над головой, постоянной работы и похлебки три раза в день, но я не планировала задерживаться там надолго.
Впрочем, я не провела там и нескольких часов. Только и успела, что переодеться в рясу послушницы да проследить за тем, как сжигают мои вещи, как дедушка Ивгоний появился на пороге монастыря. Он прибыл словно рыцарь из сказки – верхом на белом коне, и увез меня к себе. Так я и оказалась в этом имении-крепости.
С благодарностью приняв из рук служанки влажное полотенце, я, как смогла, обтерла руки и приступила к завтраку. Завтракали в этом доме, насколько я успела заметить, исключительно в тишине, если глеция Лугстар вдруг не затевала престранные беседы о погоде, природе, соседях или урожае.
Соседей здесь, к слову, имелось совсем немного. Большинство родовитых семей и землевладельцев уехали, едва стало ясно, что помощи от естии не дождаться. Этот кусок земли вампирам фактически подарили, никак не отреагировав на ее захват, и теперь граница их клана располагалась за территорией города под названием Энтервай, а значит, и за пределами ближайших поселений.
Не уехали же отсюда только те, кому попросту некуда оказалось сбегать. Дедушка Ивгоний в свое время оставил родовое поместье подросшему сыну, а сам перебрался с новой женой сюда – в крепость, где родился. Сейчас же родовое поместье после того, как моего отца осудили за похищение естии, конфисковали в пользу короны.
– Наелась? – поинтересовался галеций, подавая мне салфетку.
Благодарно кивнув, я промокнула губы и встала из-за стола. Уносить за собой тарелки здесь было не принято – для этого имелись слуги, что поначалу очень сбивало с толку. В Доме Покинутых мы все делали сами.
– Хорошо. Тогда приведи себя в порядок и иди спать. – скомандовал дедушка. – По глазам вижу, что уже на ходу засыпаешь. Но как только проснешься, я жду от тебя рассказ, где ты пропадала, – ободряюще похлопали меня по спине.
Эти ласка и искристая радость будто навсегда отпечатались в уголках его глаз. Раньше я не видела, чтобы люди так улыбались. Не только губами, а будто всем лицом одновременно.
На время притихнувшая глеция снова подала голос. Он будто даже звенел от накопившегося возмущения:
– Но у нас же сегодня важные гости! Семейство Лоури явится к нам на обед!
– Один день как-нибудь проживешь без сватовства, – усмехнулся дедушка и кивком отпустил радостную меня, позволяя уйти.
Поднимаясь по лестнице на второй этаж, я искренне радовалась по нескольким причинам. Во-первых, я сытно поела. Так, как кормили в этом доме, больше, наверное, не кормили нигде.
Во-вторых, дедушка не позволил устроить Изиабелле очередную некрасивую истерику. В них она значилась мастерицей выше всяких похвал. Как только что-то шло вразрез с ее интересами, она тут же закатывала скандал.
С момента моего появления в этом доме самой главной причиной ее криков, естественно, являлась я.
В-третьих, мне не требовалось идти сейчас на опостылевшие занятия. Глеция Лугстар отказывалась понимать, что этикету и правилам поведения в обществе я обучена, пожалуй, лучше, чем она, а потому ежедневно после завтрака она мучила меня всевозможными лекциями об активном обустройстве семейной жизни.
Но если бы на этом все и заканчивалось! Сразу после обеда она заставляла готовить приданое в надежде, что мою тушку выгодно удастся сбагрить замуж.
Собственно, отсутствие необходимости знакомиться с очередным кандидатом в женихи и являлось для меня радостью номер четыре. В нашем доме на званых обедах и ужинах побывало уже три семьи, и ничего хорошего о них я сказать не могла.
Все они оказались под стать Изиабелле, а она совершенно не желала понимать, что жених мне не нужен в принципе. Как уже говорила: я и брак стояли в разных уголках мира.
Пожалуй, омрачало этот замечательный день только то, что я до сих пор ничего не знала о судьбе некроманта. Сколько бы я ни гнала от себя мысли о нем, а они все равно возникали в моей голове. И пока я принимала ванну, которую наполнили служанки, натаскав с кухни горячей воды; и пока переодевалась в ночную рубашку, и пока укладывалась спать, прежде задернув плотные портьеры.
Вновь чувствовала его сильные руки на своей талии. Его крепкую хватку. Его пронзительный взгляд. Он так и стоял перед глазами. Жидкое серебро, от которого захватывало дух. И губы…
Я будто снова ощущала на своем лице его дыхание.
Резко распахнув веки, я села на постели и в непонимании посмотрела по сторонам. Сердце стучало быстро-быстро, а пальцы неосознанно потянулись к губам, будто я и правда только что ощущала ими чужие…
Губы?
Но в спальне, кроме меня, никого не нашлось. Лишь луна оставляла свою дорожку на полу, просачиваясь через узкую щель между портьерами, что легко покачивались от освежающего ветра.
Но откуда в моей спальне взялся ветер?
Решительно поднявшись с кровати, я так и прошла по холодному полу к окну босиком. Одна створка оказалась распахнутой, и я без тени сомнений заперла ее.
И замерла, ощутив между лопатками чужой пристальный взгляд.
Стремительно обернувшись, схватила со столика стеклянный графин, расплескав на пол часть воды, но опять никого не нашла. Однако изменения в спальне все же имелись. На моей подушке теперь лежал небольшой букет полевых цветов, перевязанный моей же лентой для волос.
Ее я обронила этой ночью в городе, вероятно, когда столкнулась с вампиром.
Поставив графин на место, я прокралась и ко второму окну – оно тоже оказалось распахнутым. Заперев и его, медленно прошлась по спальне, а после резко заглянула под кровать. И больно ударилась головой, когда вдруг зазвучал сигнал, оповещающий о попытке взлома защитного купола.
Галеций Лугстар являлся некромантом, а потому свою крепость защищал не только каменным забором.
Дверь в мою спальню распахнулась без стука.
– Аизта! – окликнул меня дедушка Ивгоний, наспех перевязывая пояс черного домашнего халата.
Я со своего места видела его только наполовину. Он был облачен в халат, домашние штаны и тапки – все черного цвета, как и подобало некроманту.
Осторожно выползая на мягкий свет пульсара из-под кровати, я могла сказать только одно:
– Деда, это точно не я.