Верников уговорил Александру остаться дома и пообещал в ближайшие дни слетать в Москву сам, чтобы подробно узнать о лечении и перспективах.
– Ну не плачь, Сашенька, – утешал он ее перед отъездом. – Даст Бог, я приеду вместе с Гошей.
– Ты думаешь? – она с надеждой посмотрела на Верникова.
– А почему нет? – Николай вытер ей слезы и обнял. – Он уже две недели в клинике, уверен, тамошние врачи поставят его на ноги.
Саша слегка отстранилась:
– Коля, пожалуйста, передай ему, что я люблю его и очень жду. Спроси, почему он не отвечает на звонки и сообщения? Может, что-то с телефоном?
– Хорошо, все сделаю, – Николай улыбнулся и нежно поцеловал Сашу в лоб. – Все, не скучай, как приеду, сразу тебе позвоню, чтобы ты не беспокоилась.
– Спасибо! – Саша благодарно посмотрела на него. – Спасибо, что делаешь это для меня, для нас с Гошей.
– Перестань, – смутился он, – я просто очень тебя люблю.
Она с испугом вскинула глаза. Он признался ей в любви или это просто дружеское утешение? Она не поняла.
На следующий же день утром он позвонил:
– Саша, у меня плохие новости. Гоше стало хуже.
– Как? Что с ним? – закричала Саша в трубку.
– Врачи опасаются, что он может впасть в кому.
Она зарыдала, так вот почему он ей не звонил? Ему совсем плохо.
– Я приеду! – прошептала она, глотая слезы.
– Не надо, не приезжай. Это ни к чему. Я все выясню и позвоню тебе.
***
– Саша выходит за меня замуж, – спокойно сообщил Верников.
– Как это? – Гоша приподнялся на кровати.
Он еще плохо ходил, подергивалась щека, но в целом все функции организма почти полностью восстановились.
– Вот так, – пожал плечами Николай. – Только ты не осуждай ее. Ты ведь теперь инвалид, что ты можешь ей дать?
Гоша снова лег и уставился в потолок. Верников прав, о карьере адвоката придется забыть, мозговые функции восстанавливались плохо, болела голова, и память здорово подводила.
– Но я люблю ее. Не может быть, чтобы она…
– Она не забыла, поверь. Она часто тебя вспоминает и плачет.
– Плачет? Значит…
– Ничего это не значит, – грубо перебил Верников. – Просто жалеет тебя. Ну ты сам пойми, каково ей? Конечно, ей тяжело, и она чувствует вину, но ты должен ее отпустить.
– Я хочу с ней поговорить, хотя бы по телефону. Ты обещал привезти телефон, – Гоша нахмурился, в Питере его телефон пропал из палаты, и Верников перед отправкой в Москву клялся, что найдет телефон и отправит с курьером.
– Не надо звонить и говорить не надо, – угрюмо ответил Николай.
Но Гоша упрямо твердил:
– Но я хочу услышать все от нее самой.
– Георгий, Саша выходит замуж. Не за тебя, за меня. Пожалей ее, не обрекай на вечную нищету и уход за инвалидом, – пытался зайти с другой стороны Верников.
– Я встану! – возразил Гоша. – Чего бы это мне ни стоило…
– Кстати, об этом. Я оплатил твое лечение здесь и в Питере. Это очень дорого. Как собираешься рассчитываться?
Гоша привстал, оперся на руки и с усилием скинул ноги с кровати.
– Я все отдам, – тихо сказал он, опустив глаза в пол. – Вот встану на ноги, заработаю и отдам.
Верников захохотал:
– Заработаешь? Отдашь? – и тут же сердито добавил. – Ты сначала вылечись, на ноги встань, а потом обещания давай.
Гоша уронил голову, закрыв руками лицо:
– Ты можешь больше ничего не платить. Выстави счет… с процентами, я все оплачу.
– У меня есть другое предложение.
Гоша подозрительно глянул на Верникова. Что еще придумал этот подлец?
– Гоша, послушай… Я могу тебя отправить в Швейцарию. Там есть отличная клиника, за два—три месяца из тебя сделают сильного, здорового человека. Я оплачу твое лечение. Тебя поставят на ноги.
– И что я должен сделать за это? – настороженно спросил Гоша.
– Забыть Сашу.
Гоша отвернулся:
– Я не смогу.
– Сможешь… Ради Саши сможешь. И ради себя.
– Нет, – твердо сказал Гоша. – Лучше я буду всю жизнь отдавать тебе долг.
– Ты хочешь остаться инвалидом на всю жизнь?
Гоша с неприязнью глянул на Николая и отвернулся.
– Хорошо, – Верников встал, – я прямо сейчас пойду к доктору, и тебя выпишут. Больше тебя лечить никто не будет. У тебя самого таких денег нет. И что дальше? Пойдешь в муниципальную больницу? Приползешь к Саше за помощью? Именно приползешь, по-другому ты не сможешь. Жалкий, больной, с дергающимся лицом. Ты этого хочешь? Уверен? Тогда я пошел?
Верников решительно направился к дверям и уже взялся за ручку.
– Подожди, – прошептал Гоша. – Ты правда отправишь меня в Швейцарию?
Верников вернулся и снова сел напротив.
– Обсудим.
***
Саша не находила себе места. Николай не звонил и на звонки не отвечал, пошли вторые сутки, а от него ни слуху, ни духу.
– Папа, тебе не звонил Николай? – спросила она за обедом.
– Нет, не звонил, дочка. Но ты не волнуйся, как только что—то выяснится, он сразу позвонит.
– А ты был у следователя? Как идет расследование? – Саше надо было как—то отвлечься, кроме того, из полиции действительно не было никаких новостей.
– Нет, ничего и никого не нашли, – покачал головой Евгений Степанович и вздохнул тяжко. – Да и дело, скорее всего, уже никакого нет.
– Как это? – удивленно подняла брови Саша. – Ведь это покушение!
– Да брось, какое это покушение? Скорее всего, кто-то из ребят по соседству баловался и нечаянно угодил в Гошу.
– И что? Все равно надо найти виновного!
– Может, и надо бы, но нет никаких следов и улик. Где искать? Кого? И главное, зачем? Гоше уже не помочь. – Отец сделал горестное лицо. – Дочка, да забудь ты о нем, пожалуйста. Ну ты только представь, ведь тебе всю жизнь придется ухаживать за инвалидом.
– Папа, прекрати! – девушка сглотнула слезы.
– Все-все, прекратил, только не плачь… Ешь, чего сидишь? Не нравится?
Раньше жена готовила все сама, отказывалась от повара и другой прислуги, не доверяла никому. И после ее смерти Слуцкий не стал никого нанимать. Еду им привозили из ресторана, а уборку дважды в неделю приходила делать сотрудница клининговой компании.
– Доча, слышишь? Ты совсем ничего не ешь. Вкусный омлет, попробуй.
Саша посмотрела в тарелку и тут же вскочила.
– Не хочу, пойду к себе.
Ее ужасно тошнило, уже несколько дней держалась небольшая температура, и болел живот. Она списывала все это на стресс и плохое питание. Но в душу стали закрадываться подозрения. Может, это что-то другое? Прошло уже два месяца, как они с Гошей в последний раз были близки…