Евгений Степанович оправился после первой операции, и сегодня планировалась повторная. Перед операцией Саша решила навестить отца, она отпросилась с работы на пару часов и помчалась в больницу на другой конец города.
Верников тоже приехал, чтобы поддержать друга.
– Степаныч, не переживай, все пройдет хорошо.
Евгений Степанович отчего-то нервничал, ходил по палате из угла в угол, хотя врач просил отдыхать и не волноваться, чтобы не подскочило давление, иначе придется снова все отложить.
Но Слуцкий не находил себе места, его мучила совесть и ощущение чего-то неизбежного, непоправимого.
– Ну чего ты, как маятник? Ложись, полежи, что забегал-то? – Николай сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и в недоумении смотрел на друга.
Слуцкий вдруг остановился и уставился на Николая.
– Послушай, Коль, оставь Сашу в покое, а? Разведись. Ну не любит она тебя, ты же видишь.
Тот даже привстал от неожиданности:
– Что? Ты в своем уме? Нет, дорогой, так дела не делаются, – замотал Николай головой и нахмурился.
– Да какие же это дела? – снова заходил по палате Степаныч. – Это жизнь человеческая! Я дочке счастья желаю. А с тобой она не будет счастлива. Мы ей жизнь сломаем, как ты не понимаешь?
– Ты о чем, Степаныч? Да и поздно уже, мы женаты, – сердито напомнил Верников. – И потом, мы же договаривались. Негоже на попятную идти, непорядочно это.
– Что непорядочно? Непорядочно невинное дитя обманывать и заставлять спать с нелюбимым.
Николай молча уткнулся в свои ботинки.
– Ну чего молчишь? Друг ты мне или нет? Не хочу я за счет дочери свои дела решать.
– Давай оставим этот бесполезный разговор. Уговор был? Изволь исполнять. Сам предложил, я ведь, не напрашивался. А теперь нет пути назад, не отпущу я ее.
– Да я ведь и так тебе весь свой бизнес отдал! Все на тебя переписал! Тебе недостаточно?
– Ты хотел сказать, то, что осталось от твоего бизнеса. Развалины империи? С кучей долгов?
– Ой, не криви душой, Коля! – погрозил пальцем Евгений Степанович. – Там только домов построенных на сотни миллионов.
– Так они стоят, никому ненужные. Недостроенные, неотделанные… Какие с них миллионы? – засмеялся Верников.
– Ну, пожалуйста, давай разорвем наш уговор, – Слуцкий в бессилии сел на кровать. – Если хочешь, можешь прямо сейчас пойти и отменить операцию. Мне уже все равно. Я свое пожил, хватит. Хочу только, чтобы дочка была счастлива и не корила меня после.
– Нет, Степаныч, извини, обратной дороги нет, – насупился Верников, – и успокойся, это у тебя просто нервы перед операцией.
– Ну давай хотя бы признаемся, что Гоша жив! – не отступал Степаныч.
– С ума сошел, что ли? Такой обман! Она мне никогда не простит.
В этот момент Саша подошла к палате. Дверь была приоткрыта, и она услышала голоса Верникова и ее отца. Она уже было схватилась за ручку, чтобы войти, но остановилась, невольно прислушиваясь.
– Ну и что, зато она будет счастлива хоть немного, – у старика задрожал голос. – Прошу тебя, как друга прошу, отпусти ты Сашеньку.