– Вот над кроватью кнопка вызова. Если будет плохо, нажимайте в любое время, приду я или моя сменщица. Боль терпеть нельзя. Вопросы есть? – Полная, но очень подвижная сестра в салатовой медицинской пижаме стояла над Викой. Та помотала головой. – Ну раз нет, выключаю свет и спокойной ночи, еще есть время поспать.
Дверь в палату закрылась, убрав поток яркого света из коридора. Но ночь была светлой, большое окно с собранными с одного краю вертикальными жалюзи пропускало мягкий лунный свет.
В двухместной палате Вика оказалась одна, ее уложили ближе к выходу, вторая кровать у окна была не заправлена. На стенах длинные лампы дневного света и блоки розеток. Два разнокалиберных стула и две тумбочки с мобильными столиками сверху завершали обстановку. Сумку Вика запихала в нижнюю часть своей тумбочки. Уже глубокая ночь, в больнице тишина. Спать не хотелось. Боль, нервы, поездка, безумный сон с хранителем Геной и последующий осмотр при приеме вроде бы лишили сил, тело совершенной тряпочкой разложилось под одеялом, но зато мозг словно получил дополнительную подпитку и бешено и бессистемно набрасывал разные вопросы и высвечивал проблемы. Никто не знает, что она в клинике, кому позвонить с утра? Чертов отчет, Александр ей печень выклюет, если что-то пойдет не так. Не понимаю, снова болит или кажется? Врачи сказали – минимум неделя, камень из почки может выйти сам, либо придется долбить ультразвуком. Откуда этот камень вообще? Мало в ее жизни других проблем. Руслан мог бы и предупредить заранее, что уезжает. Кастанеду надо кому-то поручить, еды надолго хватит, а вот воду поменять и лоток хорошо бы почистить. Интересно, а бумага туалетная тут есть, или надо было с собой брать? Родителям надо будет написать что-нибудь нейтральное, чтобы мама не расстраивалась. Надо попросить их привезти чебурашку из Сочи. Ах, да, Гена. Непонятно, если он приснился в скорой, то что было в подъезде? Галлюцинация? Странно, что с продолжением. – Вика потерла глаза ладонями, как будто пытаясь снять морок. Уловив в палате какое-то движение, она отняла руки от лица и остолбенела.
– Не спится? – на стуле возле стены сидел Гена, его белая майка отражала лунный свет.
– Господи, опять? – прошептала Вика
– Напоминаю, я – хранитель, – уточнил Гена.
– Ну раз так, можно с самого начала и подробнее, чтобы мне стало понятно, зачем ты здесь сейчас?
– О, ты все-таки перешла на ты. А до этого было непонятно?
– До этого я считала, что ты сон или галлюцинация.
– А сейчас как считаешь?
– Если честно, то так же. Но у меня есть робкая надежда, что этому существует объяснение.
– Конечно, существует, – Гена поерзал и уселся поудобнее на стуле, закинув ногу на ногу. – Давай по порядку. У каждого человека есть свой хранитель, которого он получает при рождении. Хранитель не персональный, у него несколько подопечных, их число зависит от ранга и мастерства хранителя. Его задача – вести подопечных по жизни максимально возможным безопасным путем. За счастливую жизнь и естественную смерть подопечного от старости хранитель получает дополнительную звезду.
– Это как игра, что ли?
– Скорее, как работа.
– И сколько у тебя звезд?
– Я не могу разглашать эту информацию.
– Так, а за меня тебе светит звезда? Или я сложный подопечный?
– Ты сама не сложная, сложности могут возникать, если сразу у двух или нескольких подопечных возникают опасные ситуации. Кстати, если с кем-то из подопечных случается беда, ранг хранителя понижается.
– То, что я сейчас в больнице – это беда?
– Скажу понятнее, беда – это смерть – от болезни, несчастного случая или насилия. Твой случай к этому не относится.
– Так почему ты здесь?
– Чтобы организовать для тебя Процесс, в результате которого ты поймешь, зачем ты сейчас оказалась там, где, собственно, оказалась. У него довольно простая схема. Ты выбираешь близких или не очень близких, но важных для тебя людей, каждого из которых вызывают в комнату расспросов. Они будут говорить о тебе. От тебя нужен только один вопрос к каждому. Его в числе других задаст мастер расспросов. Процесс обычно идет восемь ночей. Последней в комнату расспросов пойдешь ты. И ты сможешь задать один вопрос мне.
– А почему я не могу задать его прямо сейчас?
– Потому что ты еще не готова.
– А что я могу сейчас?
– Сейчас от тебя нужен список людей, которые пройдут через Процесс.
Вика задумалась. С одной стороны, про себя интересно услышать от разных людей. С другой стороны, страшно. Надо выбрать.
– Мама, Ольга Ивановна, раз, – решительно сказала Вика.
– Отлично, многие начинают с мамы, записал.
– Ты же никуда не пишешь?
– Пишу. Сразу в память.
– Ну допустим. Александр, мой начальник.
– Так, достойный выбор настоящего трудоголика. Два.
– Руслан, мой… ээээ, – смутилась Вика.
– Любовник. Три. – бесстрастно подтвердил Гена.
– А хранители пользуются словами типа бойфренд?
– Мы всеми словами пользуемся, но в списки пишем исключительно по делу.
– Ладно. Леонид, бывший муж.
– Интересный выбор. Четыре.
– А только людей можно назначать?
– А кого бы ты хотела выбрать?
– Кота, он меня знает получше многих, – Вика засмеялась.
– Хорошо, Кастанеда, пять.
– Ух ты, ничего себе, это бы я посмотрела. Следующий, точнее, следующая, Лариса, подруга.
– Шесть. Давай последнего.
– Алла, младшая сестра.
– Логично. Все семь есть. Сейчас покажу тебе комнату расспросов и оставлю до завтра, у меня еще дел полно, – Гена поднялся со стула и протянул Вике руку, – вставай, нас ждут великие дела.
Вика вложила пальцы в уже знакомую прохладную ладонь Гены и, пожалуй, только что моргнула, а они уже стояли в светлой комнате с серыми стенами, большим столом, несколькими стульями и одной стеной, зеркальной наполовину. На другой стене висела картина в раме, «Звездная ночь» Ван Гога. В комнате не было на дверей, ни окон, ни ламп, однако, все было очень хорошо и мягко освещено идущим ниоткуда светом. Вика шагнула к картине. Знаменитые завитки в синем небе над деревней, миллионами растиражированные сувенирными дельцами на всяческих чашках, подушках и кошельках.
– Какая хорошая репродукция.
– Это оригинал.
Вика с изумлением обернулась к Гене.
– Да, можем себе позволить маленькие радости, – Гена улыбнулся. – Это на короткое время, на Земле даже не заметят.
– На Земле?! А мы где?
– Мы парим в облаках. Они прямо вот за этой зеркальной стеной. С завтрашней ночи мы с тобой будем наблюдать оттуда.
Вика перешла от картины к зеркальной стене. Она отразилась в ней юной, загорелой, с выгоревшими короткими волосами, в легком и свободном платье и белых кедах.
– Это зеркало отражает ваши желания, здесь люди именно такие, какими хотят видеть себя.
Вика растерянно посмотрела на свои руки с голубой кожей и треники с футболкой. Она повернулась к Гене:
– А ты каким отражаешься?
– А мы не отражаемся, – Гена подошел и встал рядом. В отражении рядом с юной Викой никого не было.
– Я сяду, пожалуй, – Вика отодвинула стул, и опустилась на сиденье. Странно, комната была почти пустой, но в ней ощущался какой-то комфорт и уют. Может быть, из-за картины.
– Из-за запаха, – отозвался Гена.
Вика принюхалась, действительно, очень тонко пахло шоколадом.
– Я спросила вслух? – удивилась Вика.
– Нет, ты подумала, а я ответил.
– Ой, так ты знаешь все, что я думаю?
– Да, в том числе и про меня, – улыбнулся Гена. – И да, у меня действительно очень красивая улыбка.
Вика совершенно смутилась и спрятала голову в ладони.
– Запах шоколада, – как ни в чем ни бывало продолжил Гена, – действует успокаивающе и расслабляюще на расспрашиваемых. Например, если бы тут пахло хлоркой, они бы скорее нервничали. А совсем без запахов тоже нельзя, мозг начинает пугаться и отвлекаться от вопросов. К слову о них, завтра к вечеру жду от тебя вопрос для мамы. На этом наша экскурсия заканчивается, ты проснешься утром в палате, в туалете тебя будут ждать твои новые друзья – банки для анализов.
– Фу! – Вика отмахнулась, – ну про это-то зачем сейчас?
– Чтобы не забыла, я все-таки хороший хранитель, а не хухры-мухры.
И снова прохладная ладонь накрыла руку Вики. Через мгновение она уже потянулась в кровати, завернулась поплотнее в одеяло и провалилась в сон без сновидений.