Вика посмотрела на календарь над рабочим столом – конец июня, скоро представлять отчет за полугодие, часть работы уже сделана ее отделом, и они еще ждут данные от регионов. Все свести, задизайнить инфографику, сверить цели и планы на второе полугодие, и можно будет подумать об отпуске. Вроде недавно были майские каникулы, а уже очень хотелось снова отдохнуть. Вику в начале года назначили руководителем отдела аналитики, справлялась она очень даже неплохо, коллектив работал слаженно, недоразумений не возникало. Правда, работы было как-то слишком много. Разные задачи вылезали то и дело, руководству приходили новые идеи относительно старых данных, свежих данных, потенциальных данных, выборок по данным, еще более узких выборок по данным. Небольшой отдел из трех аналитиков скрипел, но делал. Вика старалась по возможности разгружать ребят и брала часть задач на себя. Накануне что-то не сходилось в квартальных выгрузках, и она уехала из офиса в полночь. Охранник на КПП, видимо, заснул, поэтому Вика, помигав фарами, простояла у закрытого шлагбаума минут десять, не решаясь посигналить – ночь, рядом жилые дома, пустая улица как рупор усилит звук клаксона. Примерно на одиннадцатой минуте Вика начала беззвучно плакать. Нипочему и сразу от всего. Накатило. Мигнула еще раз дальним светом, и шлагбаум, наконец, открылся. Вечно в этом мире пока не заплачешь, ничто не сдвинется, – жаловалась она утром у кофемашины коллеге из отдела поддержки. Технической поддержки, разумеется, поддержку для сотрудников еще организовали. Вика вздохнула и перевела взгляд с календаря на монитор с открытой таблицей.
– Виктория Сергеевна, как дела с отчетиком? – над перегородкой возникла рыжая кудрявая голова Александра. Иногда они называли друг друга по отчеству, скорее в шутку.
– Идем в рабочем темпе, к тридцатому числу будет готов на 90%, к выступлению – на сто, – ответила Вика
– Хорошо, а что с личиком нас?
– У нас? – переспросила Вика.
– Так, слушай меня, дорогая Виктория, я с утра за тобой наблюдаю, ходишь с мрачной физиономией. Нельзя с такой ходить по офису, ты руководитель, какое настроение будет у твоих сотрудников. Ты в этом деле человечек новый, но должна знать, лицо начальника – мотивация отдела.
Вика смотрела на Александра и думала, не предложить ли ему зеркало.
– Александр, слушай, я спала сегодня пять часов, и ехала по пробкам из Отрадного почти два часа.
–Так, твоя личная жизнь меня сейчас вообще не интересует. Будь добра, надень пристойное выражение лица.
«Сейчас не интересует». На самом деле Александр очень даже интересовался личной жизнью своих и чужих сотрудников и любил погреть уши на кухонных разговорах, а то и озадачить неожиданным бестактным вопросом в лоб.
– И я сегодня слышал, как ты Потаповой утром жаловалась на слезы, ты с ума вообще сошла? Где твой образ безупречного начальника-героя? Ты хочешь, чтобы ко мне возникли вопросики? Почему у меня руководит аналитикой не профессионал со стальными яйцами, а кисейная барышня в слезах.
– Потому что это ты назначил руководителем именно кисейную барышню, – разозлилась Вика, – и набросал задач выше крыши, и все с максимальным приоритетом. Давай лучше сядем со списком и посмотрим, что можно перенести, а то вопросики будут уже совсем другие.
– Вот, теперь нормальное личико, – Александра явно устраивала Вика, доведенная до тихого бешенства, – в четыре подходи, все решим.
Он поднял правый кулак в коммунистическом салюте, и пошел к своему рабочему столу. Проходя мимо большого двойного зеркала на стене, он подсобрался, втянул живот, выпрямил спину и скосил глаза на свое отражение. Впрочем, так делали все сотрудники, работающие на этаже.
Вика злобно выдохнула, и в правом боку что-то кольнуло. Наверное, села неудобно. Она поелозила в кресле и сменила позу, закинув ногу на ногу. В боку кольнуло сильнее.
– Кофе хочешь? – у стола возникла Потапова. – Я как раз иду.
– Пошли, а то я засиделась что-то, затекло все, – Вика встала с кресла и охнула, слегка согнувшись.
– Что такое? Где больно? – Потапова наметанным взглядом уперлась Вике в живот. – Беременная? – перешла она на шепот.
– Нет! – Вика даже разогнулась. – В боку больно, правом. Спазм какой-то.
– Пошли до аптечки дойдем к офис-менеджеру.
У аптечки вместе с офис-менеджером пообсуждали разные версии случившейся боли, выбрали Вике таблетку нурофена, еще одну дали с собой, потом сходили за кофе, боль вроде отпустила, а потом Вика ушла в переговорку на встречу с продажниками и два часа убеждала их не пренебрегать точностью внесения информации о сделках. Продажники выпили из нее последнюю кровь. После встречи Вика с трудом поднялась со стула, бок, на который она почти не отвлекалась в пылу спора, болел все сильнее. Возвращаясь на рабочее место, она сделала крюк и подошла к зеркалу. В нем отражалось абсолютно белое лицо с голубыми губами и темными кругами под глазами. Вика вздрогнула и пошла к начальнику.
– Что? Уже четыре? – Александр оторвался от монитора и вопросительно смотрел на Вику.
– Саш, что-то плохо мне, – Вика машинально прижимала ладонь к боку.
– Беременная? – понизил голос Александр.
– Да не знаю я! – шепотом прокричала Вика, – Плохо мне, бок болит, часа два уже сильно болит и не проходит.
– Так, езжай-ка ты домой, прими там что-нибудь, анальгинчик какой-нибудь, а если станет хуже, вызывай скорую. И помни, родная компания обеспечила тебя медстраховкой, поэтому звони сразу в страховую. Если будет больничный, сразу напиши мне, – Александр все-таки был опытным руководителем и знал, как мотивировать растерянного сотрудника заняться личными проблемами, не забывая и о компании.
Вика доковыляла до своего стола, написала пару распоряжений своей команде, поставила отбивку об отсутствии на электронную почту, собрала сумку, попрощалась с коллегами и ушла из офиса. По парковке бизнес-центра до машины она шла, почти ничего не ощущая, и даже испытала легкое угрызение совести, что вот так ушла из офиса в разгар рабочего дня. Однако, уже в дороге боль возобновилась. Хорошо, что вечерние пробки еще не начались, и до дома получилась доехать довольно быстро. Припарковавшись во дворе, Вика заглушила машину, нашарила в сумке вторую таблетку нурофена и, морщась, заставила себя проглотить ее без воды. Дома у дверей ее ждал нежный Кастанеда. Вика бросила на полку сумку и ключи, помыла руки и переоделась в домашние штаны и футболку. Бок болел, хотелось лежать. Она открыла в спальне окно, влезла под легкое одеяло и свернулась в кровати клубочком. Кастанеда немедленно запрыгнул к ней на одеяло, потоптался сверху, лег и затарахтел. Надо уснуть, сон все лечит, к вечеру проснусь огурцом и все пройдет, все пройдет, все.