Длинные подкрученные усы, непокорная челка, белая рубашка, черные шорты и руки, крепко сжимающие футбольный мяч: фотографии былых времен, когда для вспышки еще использовался магний, дают нам представление о том, как выглядел Чарльз Уильям Миллер.
Чарли родился 24 ноября 1874 года в Бразе, центральном районе Сан-Паулу, в семье Джона, шотландского инженера, вместе с еще тремя тысячами британцев отправившегося в Южную Америку для строительства железных дорог, и бразильянки с английскими корнями Карлоты Фокс. Когда ему было девять, он уехал на учебу в Европу, как это было принято в высшем обществе. Чарли посещал саутгемптонскую школу «Банистер Корт», после чего продолжил обучение в Хэмпшире.
«Банистер» – небольшая частная школа, основанная преподобным Джорджем Эллеби для сыновей капитанов Восточно-Пиренейской пароходной компании. Когда Миллер приехал в Англию, директором школы был Кристофер Эллеби, сын преподобного Джорджа и страстный поклонник футбола.
Правила «прекрасной игры»[1] уже были сформулированы в 1863 году Футбольной ассоциацией Англии, первой национальной федерацией, принявшей универсальные правила футбола. Во время учебы в Оксфорде Эллеби был капитаном команды колледжа. Его энтузиазм по отношению к футболу передавался и его партнерам.
Чарльз Миллер был достойным спортсменом и вскоре стал капитаном школьной сборной. За миловидное лицо и стройное телосложение ему дали прозвище Малыш. Несмотря на комплекцию, он превосходно играл на позиции центрального нападающего, а иногда и левого крайнего. «Он наш лучший форвард. Он быстр и обладает отличным дриблингом и пушечным ударом. Голы даются ему очень легко», – сообщалось в школьной газете. Свидетельством тому служат 41 забитый мяч в 34 играх за «Банистер Корт» и три гола в 13 матчах за команду Молодежной ассоциации церкви Святой Девы Марии; впоследствии эта команда перерастет в футбольный клуб «Саутгемптон», ныне выступающий в Премьер-лиге. Стиль игры Миллера можно назвать воздушным и немного наглым. Он играл изобретательно, здорово контролировал мяч и обожал оставлять соперников в дураках своими финтами. Он был так хорош, что в семнадцать лет получил приглашение в лондонский клуб «Коринтиан», в который входили лучшие игроки британских школ и университетов, стремившиеся подорвать тогдашнее господство шотландских клубов. Именно в его честь по совету Миллера спустя годы будет назван один из самых знаменитых футбольных клубов Сан-Паулу – «Коринтианс».
В 1894 году Чарли закончил учебу и вернулся в Бразилию. С собой он привез два сделанных в Ливерпуле футбольных мяча – подарок одноклубника, насос, чтобы их надувать, пару бутс, форменные рубашки клубов «Банистер» и «Сент-Мэрис» и увесистый том правил и предписаний Футбольной ассоциации. Рассказывают, что Чарли не прекращал своих тренировок даже на борту лайнера, бегая по палубам и обводя пассажиров и другие препятствия. 18 февраля Чарли высадился в порту Сантоса и на вопрос отца, что же он привез с собой из Англии, ответил: «Ученую степень. Твой сын с отличием окончил школу футбола».
20-летний бразилец английского происхождения начал работать в Железнодорожной компании Сан-Паулу, как и его отец. Он вступил в «Сан-Паулу Атлетик Клуб»[2], основанный в мае 1888 года переселенцами из Британии. Однако его члены предпочитали футболу крикет. Играть они умели, но никто из них футболом не интересовался – пока Чарльз не начал закладывать фундамент.
Миллер объяснял правила и основную терминологию – вроде перерыва, углового удара, поля и пенальти – своим друзьям, коллегам и руководящим лицам Газовой компании Сан-Паулу, представительства Банка Лондона и железной дороги. Со временем ему удалось собрать группу последователей. Он убедил их проводить тренировки на спортивной площадке в Варзеа-ду-Карму, расположенной между районами Луж и Бом-Ретиру, на улице, ныне известной как Руа-ду-Газометру. Тренировки сразу привлекли множество зевак. Селсу де Араужу в письме другу, журналисту Алсинду Гуанабаре, писал об этом так: «Неподалеку от Бом-Ретиру компания англичан, безумных настолько, насколько могут быть безумны лишь англичане, гоняет по полю нечто похожее на коровий мочевой пузырь. Судя по всему, это занятие приносит великую радость одним и великую боль другим, когда этот желтоватый пузырь залетает в прямоугольную деревянную конструкцию».
Несмотря на весь скептицизм, футбол начал завоевывать популярность среди джентльменов из британской диаспоры, и 14 апреля 1895 года наконец удалось провести полноценный матч. В Варзеа-ду-Карму друг против друга сошлись две состоявшие из бразильцев и англичан команды, представлявшие Железнодорожную компанию Сан-Паулу и газовую компанию «КомГаз». Ведомые Миллером, оформившим дубль, «железнодорожники» выиграли 4:2. Зрителей было немного – друзья игроков, управляющие и сотрудники предприятий да несколько пасшихся неподалеку ослов. Однако в историю вошла не низкая посещаемость игры, а то, что это был первый официальный футбольный матч в Бразилии. Именно в этот день родился самый популярный вид спорта в стране.
Это правда, что сотрудники английских компаний и моряки играли в футбол на улицах и пляжах Сан-Паулу с 1875 года, еще до возвращения Чарли в Бразилию, а однажды даже гоняли мяч перед резиденцией принцессы Изабеллы, правившей Бразильской империей в отсутствие своего отца, Педру II. Это правда, что священник- иезуит Жозе Монтеру ввел в школе Сан-Луиш в муниципалитете Иту аналогичную итонской традицию игры в bate bolão[3], подобие футбола, между учениками и преподавателями. Правда и то, что во многих церковных и светских учебных заведениях Сан-Паулу, Рио-де-Жанейро и Риу-Гранди-ду-Сул были распространены игры наподобие ballon anglais — «английского мяча». Но сами бразильцы называют Чарльза Миллера не иначе как O pai de futebol – «отец футбола», потому что он не только провел тот самый исторический матч, но и создал в рамках «Сан-Паулу Атлетик Клуба» футбольную команду и сыграл неоценимую роль в основании 19 декабря 1901 года первой в Бразилии федерации футбола – Лиги Паулисты, под эгидой которой уже спустя год будет проведен первый футбольный чемпионат.
«Неподалеку от Бом-Ретиру компания англичан, безумных настолько, насколько могут быть безумны лишь англичане, гоняет по полю нечто похожее на коровий мочевой пузырь. Судя по всему, это занятие приносит великую радость одним и великую боль другим, когда этот желтоватый пузырь залетает в прямоугольную деревянную конструкцию».
Он стартовал 3 мая 1902 года и насчитывал 5 участников – «Сан-Паулу Атлетик Клуб», «Маккензи Коллеж», «Интернасьонал», «Жермания» и «Паулистано». «СПАК» доминировал в первых трех розыгрышах. Забив в девяти матчах десять мячей, два из которых в финале против «Паулистано», Чарльз Миллер стал лучшим бомбардиром сезона 1902 года. «СПАК», выступавший в белых или бело-голубых рубашках, черных трусах и черных гетрах, сохранил титул и в 1903 году, вновь обойдя «Паулистано». В следующем году была одержана еще одна победа, а Чарли опять оказался лучшим бомбардиром, на этот раз поделив звание с одноклубником Бойсом.
Миллер закончил выступления за «СПАК» в 1910 году, и к этому времени в футбол играла не только белая городская элита, которая видела в нем олицетворение современной Европы, но и представители нижних слоев общества: для них футбол стал способом самовыражения, ранее недоступным.
Примером популярности футбола может служить турне лондонского клуба «Коринтиан». Англичане прибыли на пароходе «Амазония» 21 августа 1910 года. В Рио-де-Жанейро они провели три матча, разгромив «Флуминенсе» и две другие команды. Затем они отправились в Сан-Паулу на матчи против «Палмейраса» и «Паулистано», а также против «СПАК» – этот матч стал одним из последних для 36-летнего Чарльза Миллера.
4 сентября англичане уничтожили «СПАК» – 8:2. «Ничего другого не ожидалось: все знали, что «Коринтиан» – очень техничная команда, а мы лишь делали первые футбольные шаги», – писал об этом турне журналист Адриану Нейва да Мотта э Силва, более известный под псевдонимом Де Вани.
Однако главным результатом приезда англичан стали не сами футбольные матчи, а интерес, который они привлекли. Газеты освещали каждый их шаг, толпы болельщиков караулили их возле отеля «Мажестик», и что самое главное – на стадионе «Велодром», где проводились игры, неизменно был аншлаг. «Зрители аплодировали каждому движению игроков, и воздух наполнялся ароматом французских духов. Матчи с «Коринтианом» стали чем-то особенным», – сообщали газеты Сан-Паулу.
В 1910 году Чарльз Миллер повесил бутсы на гвоздь и сконцентрировался на работе в судоходной компании «Королевские почтовые линии». Спустя годы он основал собственную туристическую фирму, одновременно занимая пост вице-консула Великобритании. Он женился на Антониэтте Рудже, одной из ведущих пианисток Бразилии, которая впоследствии, в двадцатых годах, оставила его ради поэта Пауло Менотти Дель Пиккиа. Чарльз стал отцом двоих сыновей и не расстался с футболом полностью – он судил игры, тренировал и всегда оставался страстным болельщиком.
Чарльз Уильям Миллер скончался 30 июня 1953 года, в возрасте 79 лет. Он стал свидетелем превращения Сан-Паулу в мегаполис и увидел, как футболом, с которым он познакомил Бразилию полвека назад, заболела вся страна. Он стал свидетелем проведения в Бразилии чемпионата мира по футболу и пережил вместе с миллионами бразильцев одно из самых болезненных поражений в истории, известное как «Мараканасо».
Чарльза Миллера помнят и сегодня. На бразильском футбольном жаргоне словом chaleira, обозначающим чайник и напоминающим имя Чарльз, называют финт, изобретенный Миллером еще на заре XX века и также называющийся «рабоной»: удар по мячу рабочей ногой, заведенной за опорную нерабочую.
В первую годовщину смерти Миллера администрация Сан-Паулу дала его имя площади вокруг стадиона «Пауло Машадо де Карвальо», более известного как «Пакаэмбу», чтобы подчеркнуть значимость Чарльза для жизни города. Сегодня эта огромная территория, по форме напоминающая греческую арену, ограничивается расположенными зигзагом небоскребами, нависающими над деревьями с одной стороны, и «Пакаэмбу» с другой.
«Пакаэмбу» – построенное на холме кремового цвета здание в стиле модерн. Стадион был открыт 27 апреля 1940 года президентом Бразилии Жетулиу Варгасом, мэром Сан-Паулу Прештишем Майей и архитектором Адемаром де Баррошем. В то время арена вмещала 71 тысячу зрителей, а сегодня, после реконструкции, лишь 40 тысяч. Бывший дом «Коринтианс» – настоящая архитектурная жемчужина, одна из самых ярких построек Сан-Паулу, словно сошедшая с открытки. Пройдя через главный вход, располагающийся за четырьмя колоннами, вы попадаете прямиком в Музей футбола.
Музей, состоящий из 17 залов, открылся 29 сентября 2008 года. В его экспозиции есть фотографии, видео- и аудиозаписи ключевых фигур в истории футбола, реликвии, сувениры, любопытные артефакты и данные статистики – настоящее путешествие по истории бразильского футбола XX века.
Выставка открывается лекцией профессора-медиевиста Илариу Франку Жуниора, автора книги «Танец богов: футбол, общество и культура», которую плотно изучают все футбольные эксперты. В своем исследовании ученый рассматривает историю бразильского футбола с четырех точек зрения.
На бразильском футбольном жаргоне словом chaleira, обозначающим чайник и напоминающим имя Чарльз, называют финт, изобретенный Миллером еще на заре XX века и также называющийся «рабоной».
«Поначалу футбол казался пустым и бесполезным занятием, но уже скоро превратился из спорта элиты общества в игру представителей рабочего класса. Историки и социологи Жилберту Фрейри, Пауло Праду и Сержио Буарке де Оланда отмечают, что изменения начались в 1930-е годы, когда стали размываться классовые границы. Представители европеоидной, негроидной и смешанной рас начинали сосуществовать. Это уже не считалось чем-то постыдным, а если мулат умел играть в футбол, то это было совсем замечательно. Лучшим бомбардиром чемпионата мира 1938 года стал Леонидас да Силва, сын темнокожей бразильянки и светлокожего португальца. Это стало сигналом к пробуждению – мулаты и афробразильцы выступали за свою страну, несмотря на призывы исключить их из состава.
Еще одной вехой стал «Мараканасо», финальный матч чемпионата мира 1950 года, в котором бразильцы уступили Уругваю. Драматург Нельсон Родригес очень метко назвал его «психологической Хиросимой». Поражение стало ударом по самой душе бразильского общества, а также политическим деятелям, надеявшимся использовать триумф сборной для победы на будущих выборах. Страна погрузилась в настоящий кризис. Все перевернулось с ног на голову восемь лет спустя, когда сборная Бразилии впервые одержала победу на чемпионате мира, да еще проходившем в Европе. Болельщики, поддерживавшие команду в Стокгольме, распевали: «Мы лучшие в мире!» Успех спровоцировал взрыв патриотизма.
С тех пор бразильцы стремились преодолеть чувство неполноценности при помощи футбольных побед, которых удалось достичь в 1962 и 1970 годах. Но успехи приходили далеко не всегда. Случались «неурожаи побед», в стране установилась диктатура, ознаменовавшаяся репрессиями, пытками, исчезновениями оппозиционных политиков… Общество следило за футболом в полной тишине. Несмотря на единичные успехи, нацию обуревали сомнения.
Это чувство пронизывает бразильский футбол и сегодня. Бразилия обожает футбол, производит великих игроков, но она уже не та великая держава, какой была раньше. В мировом футболе есть и другие лидеры, превосходные футболисты рождаются и за пределами страны. Бразилия желает быть Бразилией Будущего, и когда появляется чувство, что будущее уже наступило, немедленно начинается упадок. Бразилия движется зигзагами, делая шаг вперед и два назад. То же самое происходит и с футболом».
Воплощение лекции профессора, в которой средневековые утопии соседствуют с ролью футбола в жизни общества, можно увидеть в Музее футбола. Двое подростков томятся у входа, ожидая своей очереди. Шумным школьникам есть чем заняться: они могут затеряться в залах и петляющих проходах, останавливаясь у интерактивных стендов, где у них есть возможность пробить пенальти или измерить силу своего удара, сразиться на небольшом поле или сыграть в настольный футбол, управляя крошечными деревянными игроками, резво носящимися то в одну, то в другую сторону.
Бразилия желает быть Бразилией Будущего, и когда появляется чувство, что будущее уже наступило, немедленно начинается упадок. Бразилия движется зигзагами, делая шаг вперед и два назад. То же самое происходит и с футболом.
В первом зале находится красочная коллекция флагов, баннеров, плакатов, гербов, брелоков в форме игроков, гаджетов, карикатур, газет, кепок и ковров – здесь как нигде можно прочувствовать страсть, которую бразильцы испытывают к футболу.
По эскалатору мы поднимаемся на второй уровень, где нас на трех языках приветствует Пеле. От зала к залу нас ведет видеозапись мальчика, пинающего мяч, прыгающий с одного поля на другое. В темноте под потолком парят ангелы бразильского футбола. Голограммы легенд финтят и бьют по мячу, слегка подрагивая в воздухе. Табличка гласит: «Их двадцать пять, хотя легко могло бы быть пятьдесят или сто – они основатели футбола, особого вида искусства, в который играют в Бразилии. Боги и герои, кумиры различных поколений – ангелы, чьи крылья, или, скорее, ноги помогают нам перенестись в мир творчества, поэзии и волшебства. Они настоящие ангелы эпохи барокко». Их имена – Пеле, Сократес, Жилмар, Карлос Альберто, Бебето, Тостао, Гарринча, Роналдо, Жерсон, Ривелино, Диди, Вава, Ромарио, Роналдиньо, Роберто Карлос, Ривалдо, Таффарел, Зико, Загалло, Фалькао, Нилтон Сантос, Джалма Сантос, Жаирзиньо, Жуниньо Ботельо, Зизиньо.
Внимание мальчика по имени Паулу, пришедшего в музей с одноклассниками, приковано к экрану с несостоявшимся голом Пеле в ворота вратаря сборной Уругвая Ладислао Мазуркевича в полуфинале чемпионата мира 1970 года. Он пересматривает запись вновь и вновь, после чего тщательно изучает имена ангелов. Глядя на их изображения, он спрашивает друга: «А почему здесь нет Неймара?».
Неймар пока не достиг подобного величия, но самый ходовой товар у стоящих под зимним солнцем уличных торговцев – именно желто-зеленая футболка с 10-м номером, принадлежащая последнему поэту бразильского футбола.