Полтора года спустя. Февраль.
1-ый этап.
Гран-при Бахрейна. Гонка.
Стартую с места. Я третий. Разгон моего болида до сотни километров в час за две секунды.
Это самый напряженный, важный и эффектный момент гонки.
Адреналиновый прилив кипятит кровь. Она такой же температуры, как газ внутри раскаленной установки за моей спиной. Все внутри моего болида горит. И мой зад в том числе.
Температура покрытия гоночной трассы здесь под пятьдесят градусов. Адское пекло, настоящее жерло. Именно здесь часто происходит преждевременный износ резины из-за перегрева. И хуже всего – потерять сцепление. Жуткая история…
На первом повороте обгоняю Фишера, стараюсь оторваться и не дать ему вернуть позицию.
Первый круг, второй, десятый. Картинки по бокам от меня сливаются в одинаковые цветные линии. Концентрация высшей степени.
Двадцатый, двадцать пятый, сороковой, пятидесятый, пятьдесят шестой…
Фишер дышит в спину, видит возможность для атаки. Делаю так, чтобы он подумал, что смещаюсь влево, после чего смещаюсь вправо.
Не обман. Тактика.
На финиш приезжаю вторым, зарабатываю себе восемнадцать очков. Как только выбираюсь из болида, хватаюсь за воду.
Пью жадными глотками. Чувство, что тело высохло. Внутри пекло, и оно сожгло все органы.
– Молодец, Тим! – слышу со всех сторон.
Пока перед глазами еще трек. Черная, длинная дорога, иногда уходящая в повороты.
Улыбаюсь, принимая поздравления. Как-никак пришел вторым. Но мне мало. Я хочу быть первым!
– Какие планы, друг? – Майк Марино – мой партнер по команде. Сегодня он четвертый. Парень классный, мы ровесники. Иногда даже забываем, что все же соперники.
– Ну, у нас есть несколько дней перед вторым этапом. Нужно сгонять домой.
В голове тут же образ Юлькиной задницы всплывает. Трасса исчезает, а аппетитные сочные булочки появляются.
Предлагал поехать со мной. У нас здесь отличный вагончик, там подают классные гамбургеры. А еще есть кондиционер! Девушку пилота «Феррари» приняли бы как родную.
Но «местный климат не для моей кожи».
Психанул тогда. Температура внутри кокпита (прим. автора: часть болида, в которой располагается сам гонщик) может быть выше пятидесяти градусов. Все жидкости в теле испаряются по щелчку пальцев, а она… «Поболею за тебя дома». Мне, блядь, поддержка нужна, понимание там, не знаю. Поцелуй перед заездом!
Не сука ли? Красивая, правда, от одной мысли яйца сводит.
– Я думал, мы отметим начало сезона…
Подмигиваю. Сжимаю пустую пластиковую бутылку и выкидываю в мусорку с надписью «plastic», как игрок NBA. Жестко у них тут все.
– Как-нибудь потом.
Расстегиваю комбинезон, мечтая снять его и смыть с себя пыль и пот. После душа надеваю чистую одежду и снова хватаюсь за воду.
Мой рейс через два часа, но я уже в аэропорту. Не знаю, что именно меня подгоняет. Никогда так раньше не рвался на родину. У меня жизнь, о которой я и мечтал почти с рождения. Как Глеб Навицкий – трехкратный чемпион мира – взял меня с собой на одну из гонок, решил: Я тоже хочу стать таким, как он. Крутым, что ль. Королем!
Без Глеба ничего бы не получилось. Он дал мне старт, делился опытом и, главное, был моим спонсором.
«Формула» – это деньги. Огромные деньги. Такие, что даже не снились и одному проценту населения земного шара.
В Москве меня встречает Юля. Кидается на шею, а я подхватываю ее под бедра, прижимаю к себе. Да! Отменная попка!
– Скучала? – спрашиваю, вцепляясь взглядом в ее пухлый ротик.
Сейчас ответит «да», и я вопьюсь в него, как в первую бутылку воды после гонки.
– Скучала, – прикусывает нижнюю губу. Я вижу ее белые, ровные зубки, и хочется провести по ним языком.
– Иди сюда!
– Я и так на тебе.
Целую девушку, не обращая внимания на людей вокруг. В пах опускается оставшаяся в теле кровь. Зато вся. Тесно в джинсах и снова душно. Словно не вылезал из своего болида. Грудь распирает от ощущений, когда Юлька еще теснее жмется ко мне.
– Домой? – спрашивает загадочно.
После того раза в квартире Навицкой мы случайно встретились на одной вечеринке. В ту же ночь и переспали. Наконец. Юлькин образ не выходил у меня из головы, как покинул квартиру Вари.
Ну, как не выходил. Когда был с другой – еще как выходил, а потом вспоминал. Зацепила чем-то. Острым язычком, умом, задницей…
И закрутилось все. Спустя год ее розовое полотенце висит в моей ванной комнате. И не раздражает даже.
Секс у нас отменный. Налево ни разу не тянуло.
– Мне к Навицкому бы заехать…
– А завтра никак?! – злится. Эта фамилия превращает Юльку в психопатку. Непонятно почему. Из-за его дочери, что ль? Бред же!
– У меня всего три дня, малыш. Три, мать твою, дня!
– Так проведи их со мной! Или я недостойна? Дорогой Глеб Навицкий стоит первым в списке?
Отходим на шаг друг от друга. Вот и встретились, вот и потрахался вечером.
Желудок сводит от голода. После гонки же только пил, не до еды было. Потом аэропорт – снова вода, – самолет, паспортный контроль. Я устал, голоден во всех смыслах и меньше всего хочу, чтобы мне выносили мозг.
Хочешь трахать, так делай это с моим членом, а не мозгом!
– В общем, ты как хочешь, а я еду домой, – скрещивает руки на груди.
Иногда кажется, что с гонками проще, чем с женщинами. Мой болид сконструирован легче и понятнее, чем девушка, стоящая напротив.
– Хорошо.
Разворачиваюсь и иду на парковку.
Юля, когда меня нет, а это восемьдесят процентов времени, пользуется моей крошкой. Такая одна на всю Москву.
Девчонка все же семенит следом, всхлипывает. Нервы мотает на локоть, а потом собирает в клубок. Крепкий, ровный.
– Ключи, – прошу.
Она бросает их в меня и топает ногой. Все еще бесится.
Сажусь в машину. Внутри пахнет женскими духами – Юлькиными. Под ногами пустой стаканчик из-под кофе, какая-то помада. Или тушь. Или что это вообще? Все сиденье в крошках.
Что-то внутри подсказывает, что и кузов не такой идеальный, как был. Обхожу «Ферру» со всех сторон. Так и есть.
– Когда парковалась, не заметила бетонное ограждение, – тупит взгляд, голосок еле слышен.
Сейчас ее не спасет даже сногсшибательная задница.
– Садись, – приказываю.
– Домой? – с надеждой спрашивает.
– Я же сказал. К Глебу.
Давлю педаль в пол, стартуя. Я не на гоночной трассе, я на обычной городской дороге. Здесь действуют ПДД. Но сейчас как никогда хочу снова быть в своем красном болиде и гнать двести километров в час. Жара, огонь, поджигающий зад и спину, невыносимая жажда, невозможность часто моргать – все становится неважным.
Кроме ощущений, которыми наполняются вены, пока не лопаются.
– У Навицкой сегодня день рождения, – еле слышно говорит.
Шумно втягиваю сладкий воздух салона. Выключаю кондей, открываю окно. В Москве сейчас холодно, мне все еще жарко.
– Забыл.