Ребекка вернулась на следующее утро. Она сидела в домике на дереве, который дядя Ули построил для них в саду. Она улыбнулась, увидев, что к ней бежит Кристофер. Алекс вышла из дома и тоже поспешила к ним.
– Ребекка, ты вернулась!
Она лишь кивнула.
– Откуда ты узнала про домик на дереве?
– Нашла его. – Девочка принесла с собой старую куклу, и, хотя она была вся потрепанная, замызганная и без глаза, ее волосы были идеально расчесаны. Ребекка прижимала куклу к груди.
– Это Сьюзен.
– У Александры тоже есть куклы, правда, Алекс? – спросил Кристофер, когда к ним подошел отец.
– Дети, я хочу немного поговорить с Ребеккой.
– Здравствуйте, мистер Зелер.
– Привет, красавица, – улыбнулся он. – Ребекка, ты спросила у родителей разрешения приходить сюда играть?
Она снова принялась играть с куклой, не отвечая на вопрос.
– Они вообще знают, где ты?
– Они еще спали.
– Они еще спали утром, когда ты ушла? Ты не думаешь, что нужно было сказать им, куда ты собралась?
– Не знаю. Вчера вечером они легли очень поздно. Я слышала, как они говорили.
– Ты скучаешь по родителям, когда их нет дома?
Она пожала плечами.
– Папа, можно Ребекка останется здесь, с нами? – спросил Кристофер. Но взгляд отца сразу заставил его замолчать. Он взял Ребекку за руку и почувствовал, как ее пальцы сжали его ладонь.
– Хорошо, Ребекка, можешь остаться здесь на несколько часов. За тобой присмотрит дядя Ули. Я скоро вернусь, и мы узнаем, можно ли тебе приходить к нам играть.
Какое-то время они играли в домике на дереве, а потом Ули отвел их к скальным бассейнам, и они бродили в прохладной воде с ботинками и носками в руках, пока солнце пригревало их лица. Они хотели поплавать, но забыли купальники. Зато они кидали в воду камни и смотрели на круги на воде. Они провели там все утро. Когда Ули привел их обратно к дому, там уже ждал отец Кристофера.
– Привет, дети, хорошо провели время на пляже с дядей Ули? – Все дружно закивали. – Ули, можешь ненадолго отвести Александру к домику на дереве?
– Конечно, пойдем, солнышко. – Ули взял ее на руки и понес в сад.
– Сядьте за стол, дети, – начал отец Кристофера. – Ребекка, тебе нравится сюда приходить, верно?
– Да, я хотела бы проводить здесь все время. – Кристофер почувствовал, что его сердце забилось быстрее.
– Я говорил с твоими родителями, с обоими. – Ребекка оцепенела. – Увидевшись с твоими родителями, я пошел в полицейский участок и поговорил с тем замечательным полицейским, сержантом Хиггинсом. Он действительно всех здесь знает. Должен сказать, Ребекка, твой отец не хочет, чтобы ты приходила сюда играть. Он не хочет, чтобы ты вообще играла в домике на дереве или с Кристофером и Александрой.
– Но, отец…
– Тише, Кристофер. Дай закончить. – Таким Кристофер отца еще не видел. – Но я поговорил с твоей мамой и решил позволить тебе играть у нас.
Ребекка ахнула. Кристофер запрыгал на месте, хлопая в ладоши.
– Я долго над этим думал и не хочу идти против желаний твоего отца, но, думаю, так будет лучше.
– Ой, спасибо вам, мистер Зелер.
– Но если возникнут неприятности, я сразу отправлюсь к твоей матери и скажу ей, и ты больше никогда не сможешь приходить в этот дом. Ты поняла?
– Да, конечно. Я буду очень хорошо себя вести.
Тем вечером Ребекка осталась. Отец Кристофера позволил ей поужинать с ними. На следующий день она вернулась и приходила в то лето каждый день. Они украсили дом на дереве картинами, которые сами нарисовали, и положили на полку скатерть. Каждый день было весело, всегда происходило что-нибудь новое. Раньше у Кристофера были друзья, но совсем не такие, как Ребекка. Она могла превратить в приключение что угодно и, казалось, умела находить радость в самых обыденных вещах.
В конце лета Ули уехал домой. Кристофер, Алекс и Ребекка хотели, чтобы он остался навсегда, но он не мог. Дети плакали, когда прощались с ним возле парома в Сент-Хелиер. Отец Кристофера так крепко его обнял, что Кристофер решил, будто он пытается его задушить.
Снова начались занятия в школе. Ребекка ходила в школу для девочек, но это было почти незаметно, потому что она все равно гостила у них практически каждый день. Ее мама редко готовила, и Ребекка говорила, что все равно не может есть ее стряпню. Поэтому она стала оставаться у них на ужин. Она часто спрашивала разрешения остаться на ночь, но отец Кристофера никогда этого не позволял. Каждый вечер Кристофер провожал ее домой по дороге, над которой клонились ветви кустарников и откуда был виден домик Ребекки.
Когда они стали старше, то начали договариваться о встречах с помощью писем, написанных на их собственном языке, непонятном отцу Кристофера. Их окружали языки. К двенадцати годам Кристофер бегло говорил по-немецки и по-английски и мог понимать разговоры на французском и даже на джерсийском. Пробелы в немецком Ребекка компенсировала французским. Но их язык отличался от всех. Гунд де визне бин Львиной Гриве риф означало встречу на Львиной Гриве в четыре часа, цифра писалась по-немецки, но задом наперед. Этот язык понимали только они, а о его существовании, кроме них, знала лишь Александра. Они дали названия всем скалам и мысам и назначали там встречи: у Львиной Гривы, у Плато Бабочек или у Разъяренной Лошади. При встрече они принимались нести тарабарщину, словно их язык существовал на самом деле, и хохотали над смешными звуками и недоумевающими взглядами тех, кто в тот момент был с ними, – Александры, или Перси Говарда, или его брата Тома.
У них всегда находились товарищи для игр.