Осень бежала, словно уносила ноги от грабителя. Хлопали на холодном ветру её одежды. Да только люди опять этого не видели, занимаясь своими мелкими приземлёнными делами: собирали урожаи, заготавливали еду на зиму и приглядывали за немногочисленным скотом.
Когда уже всё было готово к грядущим холодам наступил долгожданный праздник, который любили и дети, и взрослые. Детвора – за то, что не погонят их этой священной ночью спать, а взрослые – за то, что можно забыть о проблемах и насладится Ночью Огня, а также получить благословение бога пламени.
Как только бархатная чёрная ночь стала подступать к домам, зажглись первые костры. Они были сложены у каждого двора, дабы отпугнуть зло и чёрных духов. Чтобы зима была спокойной и не замела дикими метелями дворы люди вкидывали в костры щепотку земли, взятой у крыльца. Затем дарили подарки своей семье и шли к площади в центре деревни, где собирались все, кто мог ходить. Улочки тянулись от круглой вымощенной камнем площади, как лучи светила. На неё выходили окна дома старейшины. Напротив жилища Орцеда охотники сложили срубленные деревья, создали вид шалаша, и ждали. Люди сходились к будущему костру, собирались в кучки и громко обсуждали предстоящий праздник.
Лилиит пришла на площадь с матерью и семьей кузнеца Тэйна. Ещё утром Фрида вручила дочери новое белое с жёлтой вышивкой платье до середины колена, свободное и с длинными рукавами. Лилиит улыбнулась и отдала матери свой подарок – пушистую и мягкую накидку из сероватого меха. Девушка купила его у купцов с месяц назад. Они так и не соизволили сказать, каким животным раньше была покупка. Лил и не интересовалась, так как за качественный мех просили слишком мало. Это было подозрительно. Но где, как не в отдалённых деревнях и селениях избавляться от ворованного и нечестно добытого добра. Неделю Лилиит трудилась над пошивкой одёжки для матери пока той не было дома и теперь могла с гордостью показать свою работу. Фрида в очередной раз посетовала, что дочь пошла по пути Хельмунда, а не её, но подарок приняла с радостью, которая присуща лишь детям и старцам.
Людей у дома старейшины собиралось всё больше и больше. Лилиит только сейчас осознала, что их деревенька не такая уж и маленькая, как о ней говорят. Она не знала даже половины соседей в лицо. Не то, что по имени.
– Ты чего такая потерянная?
Лилиит вздрогнула, чем повеселила Эфрикс неведомо как оказавшуюся рядом. Ведунья рассмеялась и хитро поглядывала на дочь Хельмунда. А девушка не знала, как теперь относиться к Древней. Учтиво улыбнувшись, она проговорила:
– Приятно видеть тебя тут, Эфрикс.
Женщина фыркнула:
– Неужто Тэйн растрепал тебе кто я?
Утвердительный кивок и новый взрыв смеха. Ведунья смеялась до тех пор, пока из глаз не брызнули слезы.
– Эфрикс, можно я зайду к тебе как-нибудь? – Лил сама удивилась своей дерзости, но на попятную не пошла.
– Конечно, дочь Хельмунда и Фриды.
– Начинается! – Рэйнер дёрнул подругу за локоть. Девушка отвлеклась и вновь не заметила, как Эфрикс растворилась в толпе.
И вправду. Старейшина уже обходил людей в поисках самой красивой и незамужней девушку деревни. Говорили, что сами боги вели его и указывали на жрицу. Сегодня она станет сестрой огню и подругой ночи. А уже завтра половина парней деревни предложат ей разделить с ними жизнь.
– Ну стань же ты впереди!
Сильные руки растолкали людей и выпихнули дочь Фриды в первый ряд. Но Орцед прошёл мимо и цапнул за руку Амэл. Девушка обворожительно улыбнулась и шагнула вслед за старейшиной, будто заранее знала, что выберут именно её. Толпа расступилась, пропуская жрицу Ночи Огня вперёд. Орцед подал ей факел и отступил. Девушка, приблизилась к сложенному костру, подняла руку с факелом вверх и глянула на людей:
– Вы готовы узреть силу божеств?
– Да! – взорвались люди криками.
– Вы чисты помыслами и готовы воззвать к их силе?
– Да!
– Тогда прими же меня Ночь и Пламя! Сегодня говори через мои уста, двигайся в моём теле и дыши тем же воздухом, что дышу я!
Факел полетел в центр скелета из древесины. Пламя с жадным шипением принялось пожирать поленья. Амэл отошла от костра и запела. Женщины тут же поддержали жрицу и над площадью поплыли слова:
Авандан, пригласи ты на танец свою рабу.
В страстном вихре огня меня закружи.
Обнажённой девой к твоему алтарю я паду,
о боли, о сладкой нежности мне расскажи
О том, как прекрасен наш мир и во тьме, и в свету.
Зачем тебе ярость и гнев, мой милый герой?
Могу я заполнить в сердце твоём пустоту…
Но насупишь ты брови, качнёшь головой,
Оттолкнёшь от себя земную свою рабу
Твоё сердце не пламя отныне, а лёд
ведь любишь ты только её – богиню-судьбу
Вот только она тебя больше не ждёт
Девушка замолчала, позволив толпе петь дальше. Амэл откинула назад распущенные чёрные волосы и пустилась в пляс вокруг костра. Вверх взлетали руки, изгибалось тело, как змея. Блики огня танцевали вместе со жрицей под мелодию, что нёс ветер. Шипело пламя, тянулось своими языками к сестре, обнимало её.
Лилиит наблюдала за танцовщицей и видела над ней нависшую тень. Яркое обжигающее пламя костра её не спугивало, а, наоборот, уплотняло. Неужели сами боги снизошли на ритуал? Амэл остановилась, когда женщины замолчали. Пряди прилипали ко лбу, грудь вздымалась от тяжело дыхания, но улыбка озаряла так, как будто в радость девушке было исполнять ритуал для бога. Жрица была счастлива так, как будто сам Авандан прикоснулся к её устам своими.
– Ты видел?
– Что видел? – Рэйнер покосился на подругу.
– Тень, что танцевала с Амэл?
– Ты не заболела? – тёплая ладонь легла на лоб.
Лил скинула руку и зло посмотрела на сына кузнеца. Но по растерянному лицу нельзя было понять притворяется он или нет.
Тем временем Амэл влилась в толпу. Считалось, что, прикоснувшихся к жрице, Авандан благословит на тёплую зиму и оградит от потерь и холода.
Когда Амэл проходила мимо, Рэйнер провёл ладонью по растрепавшимся волосам жрицы и ахнул, будто само пламя опалило ему руку. Лилиит поймала это прикосновение взглядом, и услышала вздох, что вырвался из уст парня. Бог выбрал пару жрице. Когда юноша повернулся к Лил, её уже на площади не было.
– Неплохую тебе жрицу в той деревни выбрали.
Авандан усмехнулся, наблюдая через пелену тумана за Амэл. А девушка все ещё чувствовала его прикосновение и спешила поделиться этим чувством со всеми. Щёки налились румянцем, а глаза горели огнём.
– Да, хороша, – протянул бог пламени и обратил свой взор на другую деревню, где тощая блондинка ещё изгибалась в страстном танце.
– К ней не прикоснёшься? – Эштус усмехнулся, глядя на бога.
– Не люблю светловолосых.
– Правда? Мне передать это сестре?
– Только попробуй, божок, – мужчина улыбался. Но от бога огня тянуло ледяной яростью.
– Что же между вами произошло?
– Ты пришёл бредить старые раны? – Авандан взмахнул рукой, рассеивая туман, что заволок просторный зал в красных тонах.
– Я пришёл узнать о пропаже.
– Тебе то какое дело, Случай?
– Приказ свыше.
Мужчина удивлённо приподнял брови и провёл рукой по стянутым в хвост чёрным волосам:
– Не думал, что Их заинтересует пропажа источника.
– Источника?
– Силы, малыш. Моей силы. Часть её была заключена в рубин. Так же, как твоя содержится в этих побрякушках.
Эштус опустил глаза на две игральные кости, что были приточены к ремню его чёрных джинсов. Богу очень нравилась мода в мире Старшего светила. Кажется, люди называли его Солнцем.
Рэйнер нашёл подругу у её дома. Девушка подбросила несколько заготовленных поленьев в костёр у их двора и обернулась, будто почувствовала взгляд.
– Что ты тут делаешь? Иди празднуй! Иди лови благословение Авандана, в существование которого ты не веришь!
– Лили, что случилось?
– Прекрати так меня называть! – Лилиит шагнула в сторону дома и не заметила, как тень Рэйнера раздвоилась.