Паук был небольшим, но страшным. Он спускался на тонкой паутине прямо ко мне. Руки и ноги моментально стали ледяными. Сердце так быстро молотило, что могло проломить грудную клетку.
Мне было не просто страшно, меня сковал ужас. Свитер моментально промок. Ладони стали липкими от пота. И чем ниже спускался паук, тем больше мне не хватало воздуха, словно мне на шею накинули удавку.
Кричать было нельзя. Вокруг спали люди. У кого-то из женщин, на матрасе лежал ребёнок. А стоит разбудить хоть одного малыша, как всё здание наполнится детским плачем.
Закусив основание большого пальца, чтобы не закричать, я встала на четвереньки. Сгребла шубу и сумку. Стараясь не смотреть в сторону окна, поднялась на ноги и медленно, стараясь не шуметь, вышла на цыпочках в коридор.
Арахнофобия не давала мне жить в детстве, но терапия у психолога, лекарства и время, значительно улучшили ситуацию. Свели неконтролируемый ужас к неприязни, но сегодня меня накрыло, как в детстве.
Я была готова выбежать на улицу и отправиться в Новосибирск пешком. В буран, в метель, лишь бы только не оставаться в пространстве, где есть пауки.
Зубы стучали, руки ходили ходуном. Голова кружилась так сильно, что я едва смогла добраться до комнаты с чайником. Набрала в кружку ледяной воды из крана. Стуча по зубам, сделала несколько болезненных глотков.
Было ощущение, что я проталкивала воду насильно. За грудиной пекло так сильно, словно я пила расплавленное олово. Но это был единственный способ успокоиться без лекарств. И почему так сильно накрыло? Думала, что всё уже улеглось.
Но в самый неподходящий момент снова стало плохо. И с этим надо было что-то делать. Я умылась ледяной водой, растёрла руки, уши, пальцы. Теперь горела кожа, и это было хорошо.
Надо было любой ценой вернуться к настоящим ощущениям от гипотетического ужаса. Умом я понимала, что ничего страшного не случилось, но тело не давало мне в это поверить.
Сначала я хотела попросить помощи. Роман упоминал лазарет, значит там были врачи. У кого-то могли быть с собой нужные таблетки. Но надежды на это практически не было.
К тому же паническая атака могла стать предметом обсуждения. Если меня начали травить из-за отсутствия примитивных навыков застилания постели, то пауки стали бы просто подарком для таких «милых» людей.
Отец всегда говорил, что самое острое оружие мы вкладываем в руки врагов сами. И я не собиралась давать повод местным девицам травить меня из-за арахнофобии. Много чести!
Значит, надо перетерпеть и молчать. Привести себя в порядок и уезжать отсюда как можно скорее. Потому что я точно знаю, что здесь есть пауки, а когда они вызовут новую паническую атаку – не знаю.
Ночь прошла в страхе. Я дрожала от каждой тени, от каждого шороха. Мне всё время казалось, что чешется рука, нога, даже лоб. Разумеется, я думала, что по ним ползает паук.
К утру я измаялась так, что легла на дальний стол. Закуталась в шубу и попробовала подремать хоть несколько минут. Но не смогла. Тряслась теперь уже лёжа. Понимала, что ещё одну такую ночь просто не переживу.
Поэтому, когда по коридору начали ходить люди, я поставила табурет к выходу и превратилась в слух. Начали те самые мамочки с детьми. Но и Гранин появился почти сразу же.
Он шёл, застёгивая на ходу бомбер, и едва не споткнулся, когда я кинулась ему наперерез.
– Стрекоза, чего тебе понадобилось на этот раз? Том-ям? Утку по-пекински? Устриц? Вертолёт? Что?
Он выглядел решительным. Немного угрюмым, не выспавшимся, но целеустремлённым. Он даже с шага не сбился, чтобы со мной поговорить.
– Ром, доброе утро.
– С тобой? Вряд ли. Что надо?
Гранин перестегнул клёпки на манжетах, так же не замедляя шага. Из-за высокого роста и желания поскорее отправиться в путь, он делал огромные шаги. Мне пришлось перейти почти на бег, чтобы не отстать от Гранина.
– Ром, возьми меня с собой!
– Нет.
– Ну, пожалуйста! Поверь, ещё вчера я бы спокойно осталась здесь. Я даже воду научилась пить из крана!
– Из скважины? Что тут геройского?
– Она нефильтрованная!
Гранин подошёл к двери в конце коридора и надел шапку. Я преградила ему дорогу.
– Стрекоза Алиса, я поеду через метель. Там не будет не только нефильтрованной воды, там вообще ничего не будет. Ни кабины с подогревом, ни обеда. Ни даже гарантии, что я доберусь до железнодорожной станции. Так что ты останешься здесь, в тепле и безопасности. Командир экипажа мужик толковый. Вчера написал все рапорта. Да и связи с городом нет, так что он полностью будет заниматься с вами. Ты останешься тут, пока за вами не вышлют транспорт. А я поеду, без вариантов. Только шарф мой отдай, пожалуйста. Потому что сибиряк не тот, кто не мёрзнет, а тот, кто тепло одет!
– Ромочка, ну, пожалуйста, возьми меня с собой! – Я повисла на его руке. Было видно, что он легко может стряхнуть меня и пойти дальше, но как породистый пёс, на которого напала малышня, терпит.
– Что у тебя произошло? Опять кто-то обидел? Девчонки задразнили? Спинку отлежала? Вода пришлась не по вкусу? Я даже представить себе не могу, что у тебя настолько ужасное, что ты рвёшься рисковать своим здоровьем.
Роман посмотрел на меня испытующе, и мне стало неловко.
– Я не скажу. Нельзя давать врагам оружие против себя.
Гранин поморщился.
– Ну и не давай. Я нелюбопытный. Оставайся здесь. Что бы ты ни сказала, я тебя не возьму. Одно дело рисковать своей жизнью, другое – твоей. Так что – отходи с дороги.
– Нет, ты меня возьмёшь с собой! Всё равно возьмёшь!
Меня захлёстывало отчаянье. Перед глазами снова качался паук на тонкой, невесомой паутине. И сердце начало ускорять темп.
– И почему же я возьму тебя с собой? Чем же ты меня можешь заставить?ударишь чайником по голове, или на шее повиснешь?
От этих обидных слов и собственной беспомощности я перешла на самое своё травматичное оружие – высокомерие.
– А ты возьмёшь меня с собой, потому что я – Алиса Голубева! Мой отец тебе заплатит за мой проезд.
– Отец? Заплатит? – Роман рассмеялся и прищурился. – И кто же твой дражайший папаша? Кем ты меня будешь пугать и подкупать? Господь Бог? Шейх ОАЭ? Кто?
Было видно, чьё имя бы я сейчас не назвала, Гранин не собирался менять решение. И это ещё сильнее меня разозлило.
– Мой отец Владимир Голубев. И, можешь быть уверен, это тот самый олигарх, которого знает каждый!
– Владимир Голубев? – Тихо переспросил Гранин.
– Он самый! – Надменно ответила я.
Лицо Романа стало бездушным, словно на него надели холодную мраморную маску.