Когда они прибыли, комиссар Маттьё уже ждал их на вокзале. Мэр Лувьека сделал все в лучшем виде и очень быстро. Он придумал поселить их в муниципальном здании, бывшем пансионате для престарелых. Там была просторная общая комната, выходившая на луг, кухня, десять спален на втором этаже, в каждой туалет и душ со стоком в полу и поручнями, чтобы держаться. Разумеется, по краям кроватей имелись бортики, защищавшие от падения. Все сверкало чистотой и, судя по всему, прошло полную санитарную обработку. Когда команда освоилась в доме, время уже близилось к восьми.
– Обход хозяйственных магазинов в Ренне дал какие-нибудь результаты? – спросил Адамберг, раскладывая свои вещи.
– Дал, и неплохие, – сообщил Маттьё и улыбнулся. – Ты был прав: куплено четыре ножа в четырех разных местах. Все с серебряными заклепками. Четыре! Ножи марки «Ферран» – самые дорогие на рынке, их спрашивают нечасто, а потому этого типа заметили, тем более что он всюду появлялся в одном и том же виде.
– Четыре… Он планирует еще три преступления! А поскольку это один и тот же человек и покупки он совершал в разных местах, он явно очень осторожен и у него вполне определенные кровожадные намерения. Он наверняка изменил внешность. Как он выглядел?
– Свидетельские показания неточны, но некоторые детали совпадают. Среднего роста и среднего возраста, зато голова примечательная.
– Это необходимо, чтобы скрыть истинное лицо. Волосы рыжие?
– Нет, с проседью. Зато усы, брови и козлиная бородка рыжие. Пузатый, толстощекий, цвет лица красноватый, на крыле носа красная бородавка. Одежда неприметная, серая, слегка полинявшая, матросская блуза и старая морская фуражка. В Лувьеке ни один мужчина не одевается как моряк, это не рыбацкая деревня. Все продавцы обратили внимание на его непрезентабельный костюм: как-никак такой нож стоит больше сорока евро.
– Великолепно! Маттьё, все это делается легко. Накладной живот, пухлые красные щеки, немного золы на волосы, краска на водной основе для бровей и усов, а бородавка – комочек подкрашенного клея. Скорее всего, краску он заказал в крупном интернет-магазине. Купив ножи, зашел в туалет в большом кафе, снял грим и переоделся. Так что у него наверняка была с собой сумка или рюкзак.
– Да, забыл сказать. У него на одном плече висел морской рюкзак.
– Он спрятал туда свои шмотки, живот, морскую фуражку, бородавку, принял обычный вид и отправился в обратный путь. Не так-то просто избавиться от объемистого рюкзака средь бела дня.
– Между деревеньками Сен-Жермен и Сен-Медар есть проход к берегу реки Иль. Если парень сообразил набить рюкзак камнями, ему оставалось только сделать небольшой крюк и бросить улики в воду.
– Я все думаю, где он раздобыл моряцкий прикид.
– В Сен-Мало есть торговцы, которые продают подобное барахло. Старье и новые вещи. Туристам они нравятся. Во всяком случае, в Лувьеке нет никого подходящего под это описание. Господи, четыре ножа.
– Парень хорошо подготовился, – заметил Ноэль и, похлопав себя по лбу, добавил: – Здесь у него кое-что есть.
– Когда будете готовы, встретимся в трактире «Два экю», – сказал Маттьё, собравшись уходить. – Хозяин оставил для нас большой стол, он сказал, что для вас цены те же, что для жителей Лувьека.
– Хорошо, – ответил Адамберг неожиданно безучастным голосом.
И застыл, стоя посреди своей комнаты, как статуя. Смутная идея мелькнула и испарилась. Что же случилось, черт возьми? Ничего, абсолютно ничего. Ноэль сказал, что убийца умный малый, и хлопнул себя по лбу. Смутной идее неоткуда было взяться. Да и министр категорически их запретил. Адамберг встряхнулся, записал это малозначащее событие в блокнот, запустил пальцы в волосы и пригладил их, потом отправился в трактир, до которого было шесть минут пешком.
Маттьё привел с собой двоих коллег: маленького толстяка с круглым телом и такими же круглыми мыслями и белокурого дылду с лучезарной белозубой улыбкой. Комиссар заранее описал их в общих чертах. Маленький, Беррон, покладистый и общительный, внешне не производил впечатления человека расторопного и деятельного, а между тем обладал кипучей энергией и тонким умом. Верден же, чье живое лицо, казалось, свидетельствовало о предприимчивости и сообразительности, по сути своей был человеком осмотрительным, сдержанным и даже скрытным. Ни того ни другого, видимо, нисколько не расстроила высадка парижского десанта, и обе команды легко нашли общий язык. Маттьё не стал брать с собой сотрудников, пусть даже весьма способных, но которые не любили парижан.
Жоан, хозяин трактира, чей мощный, звучный голос доносился до их стола, расположенного вдали от стойки, рядом с большим камином, подошел к ним с блокнотом в руках, поприветствовал их и, внезапно перейдя почти на шепот, стал предлагать им блюда на ужин и подробно перечислять, из чего и как они приготовлены и какие вина к ним подходят. Если эти блюда не годятся, возможна альтернатива, добавил он и снова во всех деталях принялся описывать то, что мог предложить. Увидев на других столах огромные порции еды, гости в один голос одобрили дежурное меню, попросив только не приносить закуски. Жоан записал заказ и удалился, немного обиженный.
– Почему он говорит шепотом?
Маттьё улыбнулся и тоже зашептал:
– Инстинкт самосохранения. Качество продуктов и тонкости кухни – это его страсть. Он всегда говорит об этом вполголоса, как будто опасается разгласить государственную тайну. Его рецепты нигде не записаны, они у него в голове. Дам вам совет: не перебивайте его, если он начнет в мельчайших подробностях рассказывать о своих блюдах, он может обидеться.
– Он не боится, что кто-нибудь из гостей все запомнит?
– Нет, слишком сложно, к тому же он нарочно пропускает самые важные детали и добавляет неправильные – мне об этом сказал его шеф-повар. Это похоже на закодированное послание. Так что рецепт невозможно воспроизвести.
– Здесь у каждого свои заскоки, – заметила Ретанкур.
– Иногда приходится подойти поближе, чтобы их распознать.
Маттьё уловил необычное оживление за столом завсегдатаев.
– Приготовьтесь, – предупредил он. – Сейчас Жоан подойдет к ним, примет заказ, и Шатобриан незамедлительно, пока нам еще не принесли еду, встанет и направится к нам, чтобы поздороваться. Не забудьте: его лицо вам незнакомо. Обращайтесь к нему просто «месье».
Не прошло и нескольких минут, как Норбер уже стоял у их стола, а Жоан пододвинул ему стул.
– Спасибо, Жоан, но я не собираюсь долго докучать гостям, – произнес Норбер и тем не менее сел.
– Вы нисколько нам не докучаете, – отозвался Маттьё, – мы вам рады. Вы уже знакомы с комиссаром Адамбергом, а теперь я хочу представить вам четверых членов его команды, прибывших вместе с ним. Лейтенанты Вейренк, Ноэль, Ретанкур и Меркаде.
Все обменялись приветствиями, обращаясь к Норберу «месье», что прозвучало вполне естественно.
– Итак, комиссар Маттьё, это ваша новая команда, – проговорил Норбер, задержавшись взглядом на Ретанкур и на ее впечатляющей фигуре.
– Все дело в том, что это не моя новая команда, а команда Адамберга, которому вновь назначенный дивизионный комиссар поручил вести дело в Лувьеке.
– Представьте себе, я это знал, – сказал Норбер, повернувшись к Адамбергу. – Я был на пороге узилища и глубоко признателен вам за то, что ваше упорное нежелание признать меня виновным привело к тому, что местного дивизионного комиссара отстранили и передали дело в ваши руки.
– И как же вы об этом узнали?
– От Маттьё, который обрушил на дивизионного комиссара поток ваших аргументов и быстро убедил в том, что он пытается ступить на ложный путь. Гибельный путь. Но вчера Ле Флок разгневался и обвинил вас в том, что вы поставили в известность вашего дивизионного комиссара, а тот проинформировал министерство.
– Верно, – подтвердил Адамберг. – Хотя тогда это дело не было моим, мне показалось правильным, чтобы он о нем узнал. У него длинные руки, очень длинные. Но если быть точным, то не он, а именно министерство пресекло нападки Ле Флока на вас, как я и ожидал.
– А если уж быть совсем-совсем точным, – с улыбкой подхватил Норбер, – то министерство защищало не мою скромную персону, а его. Моего предка.
– Нельзя с вами не согласиться, – тоже с улыбкой подтвердил Адамберг.
– О, извините, – вскричал вдруг Норбер. – Я веду себя как невежа, я ведь даже не представился вашим помощникам. Месье, мадам, спасибо за то, что приехали помочь. Меня зовут Норбер де Шатобриан, я живу в Лувьеке, и я тот самый человек, которого обвинили в двух убийствах.
– Думаю, они уже догадались, – сказал Адамберг. – Я еще до отъезда рассказал о деле и о вас.
– Значит, все в порядке, – произнес Норбер, увидев, что принесли заказ. – Желаю вам всем приятного аппетита и выражаю признательность за то, что вы здесь.
– Он всегда так разговаривает? – поинтересовался Ноэль, когда Норбер отошел на достаточное расстояние.
– Его отец, так называемый аристократ, воспитывал Норбера как будущего виконта, – объяснил Маттьё. – И хотя тот яростно сопротивляется, последствия оказались необратимы.
– Из-за этого мог случиться заскок? – спросила Ретанкур.
Адамберг, казалось, задумался, прежде чем ответить.
– Не исключено, – произнес он.