− Э-э-э-мка-а-а! − лениво растягивая гласные, позвал Князев. – Сюда подошла. До двух считаю.
Библиотека находится около гостиной, прямо за смежной стеной. Я вошла сюда тихонько. И книжку выбирала максимально беззвучно. И не шелестела страницами. Он будто жучок где-то установил, поэтому безошибочно определяет, где именно я нахожусь. Или его органы чувств настолько чуткие, что он по запаху, пульсу или дыханию определяет, где я. Судорожно втягивая ноздрями воздух, будто это густой вишневый ликер, я закрыла глаза и улыбнулась.
– Сама придешь – всего два синяка будет, по одному на каждом колене, – медленно продолжил Князев. – Если же мне придется тебя ловить, то их будет намного больше.
Я молчу, ощущая, что сердце начинает стучать сильнее. Конечно, понимаю, что он сердится и мне от него не скрыться. Если говорить чистую правду, то я и молчу именно для того, чтобы он разозлился и…
– Значит, двумя синяками не ограничимся, – Князев появляется в дверном проеме, прерывая мои мысли. У него взъерошенные волосы, он потягивается, все движения неторопливые. Дремал мой жестокий господин. Проснулся и захотел развлечься. Затевает свою грязную игру со своей трехгрошовой марионеткой. А мне все в радость, и чем хуже, тем лучше. Потому что чем больнее физически и душевно мне будет сейчас, тем ярче будут мои воспоминания потом, когда он наиграется и бросит меня.
– Что? Прости, не расслышала, зачиталась… – я быстро отворачиваюсь от него, опасаясь, что по выражению моего лица он поймет, что я специально молчала и ждала его прихода. Хотя, не будем себя обманывать. Он и так все понимает, а любые мои приемы и уловки просто смешат его. Не на тех мужиках, видимо, я репетировала все предыдущие бестолковые годы. Вот и не умею ничего существенного против него.
Князев садится на пол передо мной, забирает у меня книгу. Морщится и усмехается, взглянув на обложку.
– «Дамское счастье»… Все еще пытаешься найти в книжке дельный совет?
– Тебе не нравится эта книга? – спрашиваю я, лишь бы что-то сказать и отвлечь его от главной темы, чтобы пожарче разгорячить его. А он уже засовывает книгу на первую полку, до которой дотянулся, не заложив страницу, на которой я остановилась.
– Секс – определенно лучше чтения, и уж точно является составной частью истинного дамского счастья, – Князев наклоняется ко мне, шумно обнюхивает мои виски, шею, а затем начинает покусывать мочку моего левого уха. Сначала легонько, потом чуть больнее, и вдруг сжимает зубами металлическую петельку сережки. Она деформируется и врезается в мочку, которая пульсирует от боли.
– Зачем тогда ты ее купил и поставил на полку? Зачем тебе вообще художественные книги в библиотеке? – у меня дрожит голос, его слишком близкое нахождение нарушает мою координацию и сердечный ритм. То ли он такой умелый обольститель, то ли я малоопытная и потому очень податливая.
Князев заводит мои руки мне за спину и стягивает их своим ремнем. У меня болит ухо. И колышутся в слабых конвульсиях мышцы в районе пупка, очень глубокие, однако имеющие большое право голоса в моем теле. Стыдно понимать, что я из тех, кто «думает промежностью». Но в этот чудовищный момент, когда Князев начинает до меня дотрагиваться, мое тело хочет полного контакта, продолжения, хочет быть марионеткой, участвующей во всех актах представления.
– Это чтобы заманить сюда одну инфантильную дурочку, а потом надругаться над ней, – Князев шепчет это в мой приоткрывшийся рот, чуть касается языком и губами моих губ, но не целует.
– Князь, у меня очень болит мочка, – жалобно шепчу я.
– Снять сережку?
– Сними…
– Два условия.
– Да хоть три, мне охренительно больно! – не выдерживаю я, меня раздражает назойливая боль, и я боюсь, что мочка омертвеет и мне придется стать похожей на Ван Гога.
– Сама сказала, все последующее рассматривается как абсолютно добровольное и по обоюдному согласию, – Князев смеется, параллельно приспуская брюки и трусы. Он обхватывает рукой толстый ствол и несколько раз двигается по нему вверх и вниз. Меня буквально ослепляет это зрелище, все никак не могу к нему привыкнуть. Есть оттенок неловкости и стыдливости, хотя при всем этом я знаю, в чем неоспоримая ценность этого органа. И мне очень нравится, как выглядит член Князева. Однако все равно испытываю неловкость и стыд.
– Смотри на член, – повелительно говорит он. – Это первое условие. Смотри внимательно и не отводи взгляд. Даже если тебе стыдно, ты стесняешься или уже пожалела о своей смелости, ты должна смотреть на него.
Я смотрю. Слежу за тем, как двигается сжатая ладонь, вижу, что он то сильнее сдавливает пенис, то слабее. На гладкой розовой головке появилась смазка. Мне очень хочется дотронуться кончиком языка до выпирающей вены, почувствовать толчки крови, скользить губами по поверхности, целовать головку, проверить, не стошнит ли меня, если засунуть член поглубже в рот.
Я не придумывала всего этого нарочно, это автоматические ассоциации и желания. Наверное, за них должно быть стыдно, потому что ни одна влюбленная нимфетка из прочитанных мною книг не имела таких порочных идей. Или авторы просто об этом умолчали?
– Говори, что видишь и о чем думаешь, – приказывает Князев, учащенно выдыхая ртом.
– Думаю о том, почему в этом мире одним все, а другим ничего не достается? – облизываю высохшие губы. Князев вопросительно смотрит на меня, продолжает водить одной рукой по члену, а второй массирует округлые яички. – Князев, вот почему у тебя и член большой, и дом, и статус, и деньги, а у кого-то нет ничего из этого списка?
Момент для юмора явно не подходящий, Князев заметно напряжен и хочет разрядки. Однако по его взгляду хорошо видно, что ему нравится мой длинный комплимент.
– Еще, Эмка.
– Я хочу взять его в рот. Почувствовать языком разницу между кожей на головке и на стволе, узнать, каковы на ощупь яички. Блин, Князь, он у тебя реально очень красивый. Хотя я и не знаток, но у меня почему-то такое внутреннее убеждение, что твой член – очень красивый. Анатомически правильный, что ли. Тебе в порно можно сниматься, там же актеров отбирают по критериям красивости членов, размеров, вида, от которого у зрителя течет слюна.
Князев довольно улыбается. Хотя ясно, что и без меня все это знает. Он поднимает подол моего платья, задирает его и смотрит на мокрую ткань между моих ног, потом снимает мои трусики и отбрасывает в сторону. Я внутренне радуюсь и одновременно поражаюсь своей реакции, тому, зачем человечеству мозг, если он не управляет тем, что ниже?!!
Этот красивый и распущенный мужчина продолжает ласкать сам себя и наблюдает за тем, как из меня вытекает прозрачная слизь и ее капли блестят на полу.
– Ноги еще шире. Это второе условие, – командует он, а я уже напрочь забыла про условия и про то, зачем они нужны.
Я очень хочу, безумно, до визга хочу, чтобы он второй раз лишил меня девственности. Очень хочу. В этот момент животного вожделения мне хочется только одного: выпустить себя на волю, стонать от того, что этот толстый и красивый член двигается во мне, задевая все возможные точки наслаждения. Мне было очень больно в первый раз, но я и этого почти не могу вспомнить сейчас. Мной овладело лишь желание снова испытать то ощущение полного восторга и чистой головы, без мыслей и идей, которое уже давал мне Князев.
– А теперь говори правду, – он будто читает мои мысли и все знает. Тогда зачем ему мои признания? – Говори сейчас же: чего ты хочешь прямо сейчас. Прямо сию секунду. Без советов совести и без детских страхов.
– Трахни, меня, умоляю тебя, – мой голос звучит жалко, безжизненно и нетерпеливо, будто я умираю и прошу у него каплю живой воды, которая меня спасет.
– Громче и внятнее. Чтобы мне было ясно, что я могу для тебя сделать, девочка.
– Князь, засунь в меня свой красивый и огромный член и сделай так, чтобы я кончила!.. Умоляю тебя!
Князев задирает мое платье так, чтобы оно оказалось сзади, сбитым к запястьям. Кладет меня на пол, подстелив под мою попу свою майку. То есть он хочет немного смягчить жесткость пола, этот человек иногда бывает добрым…
– Ты принимаешь таблетки?
– Да… Неделю… – чувствую, что краснею. Стыдно, что я не прямо сейчас, а уже давно думаю о члене Князева намного чаще, чем о чем-то другом.
Вижу его довольную улыбку. Меня мучает напряжение во влагалище, мне очень нужно, чтоб в нем оказался член. Эти два органа ведь для этого и созданы, правда? Князев аккуратно просовывает палец внутрь меня, растягивая новую плеву, я наблюдаю за ним, сжимая губы. Неважно, что будет больно, важнее, что потом несколько минут я буду легкой и невесомой.
– Андрей, рви уже, как получится, я умоляю тебя… Так хочется кончить, – это голос какой-то алчной до секса самки. И теперь это – я.
Он активно массирует клитор и стенки влагалища, от этого из меня вытекает еще больше смазки. Я слышу свои стоны, скомканные, нетерпеливые, желающие превратиться в истошный крик, знаменующий освобождение и облегчение. Потом Князь достает из кармана своих спущенных брюк презерватив, надрывает краешек упаковки и его красивый орган покрывается латексом. Он засовывает в меня член потихоньку, намного мягче и нежнее, чем это было в настоящий первый раз.
– Спасибо тебе, спасибо богу за твой член и умения, – шепчу я, будто в меня вселился демон похоти. – Пожалуйста, замри секунд на двадцать, когда весь войдешь. Очень хочу изведать тебя полностью…
Я чувствую, как твердая и объемная плоть по малюсеньким отрезочкам входит внутрь моего тела, жаждущего оргазма. Мне почти не больно, я чувствую, что вокруг члена рвется сшитая каким-то умельцем плева, но думаю только о том, чтобы поскорее удалось кончить. Наконец Князев упирается твердой головкой в матку и замирает, как я и просила. Я чувствую, как моя матка, познавшая, что такое контакт с мужчиной, который безумно нравится, начинает подрагивать, накапливая возбуждение. Наслаждаюсь ощущением того, что этот огромный член именно во мне, лежу с закрытыми глазами и тихонько скулю. Я такая возбужденная и истомленная, что буквально от пары толчков начинаю дрожать и стонать. Во мне будто расцветает папоротник, разливая благоухание по всем клеточкам.
Князев кончает через секунду после меня. Во влагалище становится еще горячее от его спермы, хотя она и осталась в презервативе. Он выходит из меня, а я приподнимаю верхнюю часть туловища, чтобы увидеть, как из меня выливается смазка, подкрашенная кровью. Такое естественное зрелище, абсолютно в рамках природного явления. Почему раньше мне казалось постыдным все, что касается секса?
– Видишь, ничего противного и ужасного в этом процессе нет, как и в его результате. Молодец, что все-таки послушала меня, обратила внимание на саму себя и стала интересоваться своим телом, – Князев освобождает мои руки, а затем разводит мои ноги пошире и осматривает повреждения. – В этот раз все очень удачно, скорую вызывать не будем.
Я снимаю платье полностью и абсолютно голая ложусь на пол, закинув руки за голову.
– Все-таки скажи мне, пожалуйста, зачем я тебе? – я спрашиваю это без малейшей надежды на то, что получу ответ. Но сейчас в его взгляде ощущается щепотка доброты. Возможно, мне повезет.
– Наверное, выспрашивая у меня, что я в тебе нашел, ты уже у себя в голове нарисовала мой предполагаемый ответ. Давай дашь на дашь, – Князев коварно улыбается с видом опытного работорговца, привыкшего расставаться с живым товаром только на выгодных для себя условиях.
– Это как? – автоматическая реакция. На самом деле мне все равно, как. Как он скажет, так и будет. Сейчас я ему слишком благодарна, чтобы спорить.
– Говори свою версию, а я скажу правду.
Хитрый менеджер. Хорошо, я – тряпичная кукла и твои пальцы разместились во всем моем податливом теле, двигают любой частью, и когда захотят. Пусть так будет. Я покорно вздыхаю.
– Возможно, ты в меня влюбился, – говорю явную чушь. Но у меня просто нет версий. Если бы были, не липла бы к нему с расспросами.
Князев смеется. Кладет ладонь на мою промежность, легонько гладит и ныряет указательным пальцем во влагалище.
– Мне очень нравится, когда у тебя течет из писечки, а не из глаз.
Я высовываю кончик языка и держу его прижатым к левому уголку рта. Хочу, чтобы у него возникло желание меня поцеловать. Князев понимает меня. Прижимается своими губами к моим, втягивает в свой рот мой язык. Я чувствую себя податливой самкой, в полном подчинении и кабале. Мне безгранично приятно, что все это связано с ним, а не с кем-то другим.
Князев будто уловил, что я думаю о том, как он прекрасен и как мне повезло, что я принадлежу именно ему. Словно в знак поощрения он прошептал в мое ухо, только сейчас освободив мочку от раздавленной сережки:
– Когда ты хвалишь мой член, я понимаю, что твои эмоции искренние, ведь тебе не с чем сравнить. А когда я трахал опытных телок, понимал, что они могли видеть и намного больше, например, у какого-то африканца. Мой член они хвалили, чтобы вызвать у меня желание увидеться еще, или потратиться на них. А ты говоришь то, что действительно чувствуешь, искренне, правдиво, без дальнейшего плана. Именно потому, что я – твой первый и единственный мужчина, я чувствую, да что там, я уверен, что для тебя и с тобой я – лучший.
Я смотрю на него и мысленно целую его всего, от макушки до пяток. Внутри меня расцветает благодарность за его откровенность. Но у меня есть еще один важный вопрос.
− А почему ты надел презерватив?
− Потому что от противозачаточных слишком много побочных эффектов. На самом деле я дал тебе кальций вместо «таблеток от детей». Мне было нужно твое подчинение в новом формате. Ты честно выполнила задание, а я честно надел презерватив.