Слово «ИМАН» (вера) происходит от слова «АМАН» (безопасность и доверие) Посланник Аллаха (мир ему и благословение Аллаха) сказал: «Истинно верующий (мумин) – тот, с кем люди чувствуют себя спокойно и безопасно».
Летом 2009 года умерла мать Талгата. Мама, его мама – самый любимый и близкий человек, та единственная родная душа, которая всё понимала, поддерживала в трудные минуты, когда ему было тяжело, и он уже готов был опустить руки в тех без выходных, как ему тогда казалось, ситуациях.
Говорят, что душа человека весит не более двадцати граммов, но в те дни ему казалось, что он таскает на своих плечах тяжеленный мешок с цементом. Ему безумно хотелось освободиться из удушающего плена сочувствующих глаз, не видеть эти лица с выражением притворной скорби, не думать о завтрашнем дне, не видеть лиц родственников, озабоченных исполнением похоронного ритуала, не слышать причитаний женщин, а хотелось остаться одному, отбросить, как ненавистную маску, внешне бесстрастное выражение лица, хотя бы ненадолго остаться наедине со своими мыслями, со своим горем, целиком погрузившись в свою маленькую вселенную, а лучше бы убежать далеко на край света от своей невыносимой тоски. Со стороны могло показаться, что он не проявляет никаких эмоций, но душа его плакала и терзалась от осознания невосполнимой потери. А бесконечные мысли в голове складывались в один и тот же вопрос: «Почему её забрали небеса?» От этих мыслей, доводивших до исступления, ему самому хотелось уйти вслед за мамой на небо. Тяжкий камень невыплаканных слез, словно обручем, больно сдавил грудь, и Талгат не хотел, чтобы его о чём-то спрашивали, лезли в душу со словами сочувствия: этим горем он должен переболеть сам.
Он сидел на скамейке возле дома, опустив голову и обхватив руками лицо, словно желая спрятаться от всего мира, чувствуя под пальцами жёсткие волоски бороды. Красивая аккуратная бородка очень шла 25-летнему парню, придавая мужественность чертам его лица, благодаря чему он напоминал батыра из фильмов о героическом прошлом казахской земли. Прежде ему нравилось, что борода и усы ему идут, он тщательно ухаживал за ними, еженедельно аккуратно подстригал – но это было до потери мамы. Сейчас ему было всё равно, он не хотел реагировать ни на что. Он не замечал, уйдя в себя, толпы людей, пришедших на похороны. Попрощаться с мамой пришло множество людей, тем самым проявивших уважение к покойной. Родственники, друзья, коллеги, сослуживцы по работе и соседи из близлежащих домов. Мама была человеком добрейшей души. Все подходили к Талгату, говорили слова сочувствия, но он не слышал их, всё происходящее вокруг казалось ему одним кошмарным сном. Он, словно зомбированный, сидел, погрузившись в свои мысли, думая о том, что слова соболезнования не воскресят маму.
Талгат вместе с родителями жил в районе «ГМЗ» – так в советское время называли район рядом с городским молочным заводом. Район состоял почти из одних частных домов, напоминая немного посёлок городского типа. Все здесь знали друг друга в лицо и учились в одной школе №5. Правда, детских садов было два: один №8, а другой почему-то назывался «ГоРем» – сокращенное название ремонтного предприятия, владельца ведомственного детсада, сохранилось еще с советских времен. Подтрунивая над ребятами, что жили рядом с этим садиком, мальчишки задавали им свой любимый провокационный вопрос: «А ты где живёшь?» И, услышав после долгой паузы ответ: «Возле ГоРема», дружно хохотали, находя смешным сходство названия детсада с женским гаремом восточных правителей.
Во времена Союза этот район был теплее и уютнее, и многие люди, давно жившие здесь, не хотели переезжать в другие районы города. У большинства жителей этих мест были свои огороды рядом с их домами. Но вот пришли лихие 90-е, и прежде «тёплый» район превратился в гетто, трущобы, где живут самые бедные жители города, приезжие из сёл, наркоманы, алкоголики.
Талгат сидел на скамейке перед домом, зловонный запах из подвала общежития, в котором он жил, заставлял слезиться глаза. Уже двадцать лет семья жила в этом ветхом здании, в тесной убогой квартирке, которую отец получил на работе. Маленькая комнатушка и кухня, в которой взрослому человеку невозможно лечь в полный рост.
Отец не хотел и не умел просить для себя. Сколько раз мама умоляла его поговорить с начальством о предоставлении их семье новой квартиры. Отец соглашался с доводами матери, но, когда приходило время постучать в дверь начальника, проявить характер и настойчивость, вдруг куда-то улетучивалась вся уверенность в правильности своих действий, сменяясь робостью. Когда однажды отцу давали вне очереди двухкомнатную квартиру улучшенной планировки, он уступил её страдавшему без жилья сослуживцу, у которого было пятеро детей. Отец был слишком добрым к чужим, к родственникам и друзьям, но не к самым родным людям, живущим с ним. Каждодневные его пьянки с собутыльниками и ночные концерты ухудшили мамино здоровье. Отец уже не пьёт года два, но этому предшествовали двадцать лет кошмарной жизни семьи и больная печень. К сожалению, это уже не могло спасти подорванное за многие годы здоровье матери. Оно ухудшалось с каждым годом, что и привело к такому трагическому финалу.
Вот потому, видя происходящее в семье, Талгат уже давно дал себе зарок никогда не употреблять спиртное. Свободное время тратил на учёбу, много читал, стремясь как можно лучше познать мир. Бабушка говорила, что только благодаря знаниям можно стать большим человеком. И это стремление к знаниям, а еще забота о младшем брате стали смыслом его существования. Талгат мечтал стать преподавателем, из всех школьных предметов больше всего он любил историю. Прочитал бесчисленное количество исторической литературы. Книги стали его лучшими друзьями и защитой от реального мира: читая, юноша размышлял о прошлом и часто представлял себя героем былых времен.
Он старался делать всё так, чтобы не огорчать маму, поддерживал её, как мог, поднимал ей настроение, шутил. Теперь, потеряв её навсегда, он начал понимать, насколько дорога была ему мать.
Неожиданно кто-то прервал его горестные раздумья, положив ему руку на плечо. Это был Марат, ровесник и близкий друг детства, с которым он не виделся год или больше того. Марат – веселый парень с раскосыми глазами, похожий на китайца. Балагур и весельчак, немного задиристый, он всегда был душой общества, умеющим поднять настроение любой компании. Друг пришёл со своей мамой и младшим братом. Талгат хорошо знал их с детства, но сейчас его удивил их внешний вид – то, как они были одеты. Он заметил, что Марат коротко пострижен, но лицо обрамлено густой длинной бородой, а усы сбриты, на голове белая тюбетейка без узоров, одет в короткие штаны.
Но в тот момент было не до расспросов, мысли Талгата были далеко: он всё время думал только об одном, обвиняя себя в том, что не смог спасти маму. Ведь если бы он сумел найти эти проклятые лекарства от рака, то мама была бы еще жива, думал убитый горем сын.
Марат подошёл к Талгату, обнял за плечи и тихим успокаивающим голосом сказал:
– Люди умирают по воле Аллаха, брат. Но умирают лишь тела, а души продолжают своё существование в барзахе. Лучше молись за неё. Она сейчас нуждается в твоих молитвах, а не в скорби.
– Я не умею молиться, хотя верил и верю в Аллаха, – тихо и как-то неуверенно произнёс Талгат.
– Мы все когда-то не умели молиться. И мой отец умер от болезни, и он так же, как и твоя мать, не молился, хотя и верил. Я тогда тоже плакал оттого, что был бессилен помочь больному умирающему отцу. Но сейчас, альхамдулиллях, я могу сделать для него больше, так как молю Аллаха о милости и снисхождении к нему, прошу Его простить моего отца. Я счастлив, что вместе со мной стали молиться моя мама и мой родной брат.
Ты встань на жаназа, и тебе станет легче, – неотрывно глядя прямо в глаза Талгату, ответил Марат и затем повернулся к своим родным, стоявшим вдалеке от всех: матери в чёрном никабе, закрывавшем её лицо и волосы, и брату, одетому также, как он.
– А как? Я ничего не знаю, – Талгат растерялся от пристального взгляда друга и его уверенности.
– Пойдём, брат мой, я покажу тебе, как совершить вуду, и ты встанешь рядом со мной.
Талгат пошёл за ним, как слепой за поводырем, и сделал всё так, как подсказал ему друг. Ему показалось, что между этим моментом и двадцатью пятью годами жизни до него образовалась огромная пропасть. Он словно перепрыгнул через неё. Переплыл огромную реку судьбы. (Позже Талгат найдёт аят в Коране, где описывается это состояние души. В суре «Семейство Имрана» Аллах говорит: «… вы были на краю огненной пропасти, и Он спас вас от неё»).
Талгат с Маратом вышли из дома во двор, где собрались пришедшие на похороны родственники и другие люди, для совершения обряда жаназа. Он ещё не знал, что выйти вот так к людям с такой бородой, побритыми усами, в коротких штанах – это всё равно, что возразить им всем. Заявить открытый протест окружающему миру. Люди смотрели на Талгата с недоумением. Из толпы донеслось неизвестное ему ранее слово, явно направленное в их адрес: «Это ваххабиты!» Он не понимал тогда, почему люди их так назвали, но вдруг смутно почувствовал, что приближается что-то недоброе.