Талгат был доволен своей новой жизнью в вере. Ему было 25 лет, но до сих пор он чувствовал себя в религии неопытным младенцем. В то время, как братья по вере осваивали такие сложные науки, как «Наука о Вере», «Наука о Творце».
Талгат решил поехать в аул к бабушке, рассказать о том, что он начал жизнь верующего мусульманина. Аул находился в двух часах езды от города. Небольшое селение когда-то было огромным населённым пунктом, где жило несколько тысяч человек, а сейчас хорошо, если наберется двести. Все давно переехали в город. А сейчас один из красивейших когда-то аулов в районе напоминал Талгату сирийскую деревню после разгрома боевиками. И это всё происходит в мирное время, происходит там, где не пролетела ни одна пуля. Это просто не укладывалось в его голове. Даже дом родных пришёл в запустение и ветхость, и от боли за них сжималось сердце Талгата. Бабушка жила вместе с сыном, его дядей, оба они были очень набожными людьми, но по-своему, а не по канонам ислама. Талгат с детства очень любил дядю, ведь он всегда заботился не только о бабушке, но и о нём самом, когда он был маленьким.
– Я предполагал, что ты станешь верующим. Ты всегда внимательно слушал, когда я рассказывал тебе то немногое, что сам знал об исламе. Твои глаза выдавали подлинный интерес к вере, – вдруг сказал дядя, сидя на тахте и теребя четки. Он был невысокого роста, его лицо, привычное к степным ветрам и палящему солнцу, было смуглым и обветренным. Дядя всегда, сколько помнил Талгат, был гладко выбрит, не любил растительность на лице. Сейчас он смотрел на племянника своими озорными узкими глазами, в которых светились доброта и понимание.
– Почему ты не говорил о вере, об исламе своим детям и другим племянникам? – спросил его Талгат.
– Ты был ребёнком совсем иного склада, не своего поколения. Это было заметно сразу. Потому я и говорил тебе то, что ты хотел услышать, – тихо говорил дядя, словно оправдываясь.
– Ты говорил мне, что лучшая земля – это Мекка, Медина, Аль-Акса, а лучший человек – это Пророк (мир ему!). Ты ещё в детстве подарил мне мечту, за что я буду благодарен тебе всю жизнь.
– Мне уже 66 лет. Вот, что я тебе хочу рассказать. Мы всю жизнь мечтали встать на намаз. Но в советское время мы были уважаемой всеми, образцовой семьёй и не могли этого сделать. В то время, сам понимаешь, религия не почиталась. Всю жизнь мы работали на благо государства. Но в душе мы мечтали о Рае, мечтали о том, что воскреснем вслед за Пророком, мы пронесли в своей душе любовь к Нему тайно. Мы никогда не забывали о Нём. Он всегда был для нас единственной Истиной. Так сложилась наша жизнь, что намаз для нас был трудновыполним. Когда я был молодым, всегда уважительно относился к чеченцам. В те времена многие люди были далеки от религии. Мне запомнился случай, который произошёл в один из дней, когда пост в месяц Рамадан пришёлся на июль, стояла сильная жара, а дни были долгими. Мы ремонтировали базу для скота. Вдруг один молодой чеченец лет восемнадцати упал в обморок. Все подбежали к нему. Мужики в наше время в обморок не падали. Оказалось, что этот чеченец постился. Я до сих пор его помню. Кавказцы всегда соблюдали пост в Рамадан. В то время следование любой религии высмеивалось, а они гордились тем, что они мусульмане. Я уважал их за это. Знаешь, мне больно за них, ведь у них там, на родине, несколько лет назад была война, много их там полегло. Я знаю этот народ хорошо, мы жили с ними бок о бок в одном ауле, у нас с ними одна вера. Сколько их полегло в Чечне, как подумаешь об этом, на душе становится плохо. Знаешь, Талгат, мой дед был малообразованный, правда, он немного научился читать по-арабски у старого аульного муллы. Дед часто мне рассказывал разные хадисы. В одном из хадисов говорится: тот, кто убьёт верующего, попадёт в Ад. Ойбай, зачем люди на свои души берут такие тяжкие грехи, как сейчас? За что они убивают мусульман? – говорил дядя, перебирая чётки.
– Наступило время полуденного намаза, – напомнил дяде Талгат.
– Хорошо. Я встану вместе с тобой и начну с сегодняшнего дня читать намаз. Может, Аллах простит меня.
– Да? Как я рад! Но тебе сначала надо выучить всё, что следует произносить в молитве.
– А я всё знаю. Знал всю жизнь. Может, нужно только повторить «ат-ташахуд». Кажется, я подзабыл его.
– Как?! Ты всю жизнь знал, но не мог начать читать намаз?
– Да, но в душе я всегда мечтал об этом дне.
– Альхамдулиллях! Аллах знал о том, что было в твоей душе и, наверное, поэтому Он всё ещё дарует тебе жизнь.
После намаза дядя, сложив раскрытые ладони, что-то тихо шептал и сильно плакал. Талгат спросил его, почему он плакал. На что старик ответил:
– Я сказал Ему: «Прости меня за то, что я всю жизнь не поклонялся Тебе, а Ты никогда не оставлял меня. Я знал это.
И в самые трудные минуты Ты помогал мне, когда никто, кроме Тебя, не мог мне помочь. И не было у меня никого, кроме Тебя. Прости и помилуй меня!»
Талгат был очень растроган услышанным.
Тем временем младший брат Нурлан каждый день ходил в мечеть, что расположена в старой части города. У брата появилось множество друзей, с которыми он познакомился в мечети. Ежедневно к нему приходил молодой парень из Актау и обучал его арабскому языку. Нурлан быстро осваивал алфавит и начинал понемногу читать Коран на языке Пророка.
Новость о том, что дядя начал читать намаз, очень обрадовала Нурлана. Он без раздумий привёз дядю и бабушку в город погостить в их доме. Ему хотелось прочитать намаз вместе с дядей.
– Нурлан, я никогда не думал, что буду читать с тобой намаз, – говорил ему, счастливо улыбаясь, дядя.
Младший брат всё время молил Аллаха, чтобы Он продлил дяде и бабушке жизнь. Бабушка прожила с намазом ещё один год и умерла верующей мусульманкой в 93 года. Незадолго до смерти бабушка взяла в руки старинный Коран на арабском языке и передала Талгату.
– Я не умею читать по-арабски, – говорила бабушка, – но хочу хотя бы дотронуться до него. – Она проводила своими узловатыми старческими пальцами по страницам Книги и плакала.