Весь оставшийся путь до дома мы едем молча. Не знаю, о чем думает Мирон, а лично я борюсь с плохим настроением. С обидой, что полностью завладела моим сердцем.
Ехать за мной, чтобы унизить? Разве это нормально? Разве нормально ненавидеть человека лишь за то, что она дочь твоего отчима и поживет какое-то время в его доме?!
Словно я рвалась в чужую семью сама!
Еще на подъезде к дому я вижу, как из него выбегает Никита. Останавливается на тротуарной дорожке, но взволнованно переминается с ноги на ногу, пока Мирон паркует машину. Я мгновенно покидаю салон в надежде поскорее добраться до комнаты и запереться в ней до самого ужина. Или дольше. Не хочу больше встречаться с Мироном. Этот высокомерный парень лишает меня всех душевных сил.
– Люба! – подбегает ко мне Никита и обнимает за талию. – Я помнил, что тебя нужно забрать, но мама захотела в магазин. Хорошо, что Мирон был дома, да?
Я вскидываю глаза на Мирона, который быстро вышагивает мимо нас, и пораженно произношу:
– Очень хорошо.
Вот кто его надоумил. И как удачно. Наверняка ни один из них даже не подумал, что у меня нет с собой денег на такси. Просто младший брат попросил старшего забрать сестренку после урока балета, потому что узнал, что водитель в это время будет занят. И ведь Мирон мог отказаться! Почему он не отказался? Не смог проигнорировать просьбу младшего брата или все же посчитал, что это удобный случай поиздеваться надо мной?
Просто ужас, насколько непонятно, что у него в голове!
– Чем ты сейчас хочешь заняться? – спрашивает Никита. – Может, поиграем во дворе?
– Конечно, – киваю я, не в силах ему отказать – так его глаза блестят азартом. – Только занесу в комнату сумку и переоденусь, ладно?
– Да, я подожду, – радуется брат.
Оказавшись в комнате, я бросаю сумку на пол и открываю шкаф. Даже не знаю, что мной движет. Просто скидываю всю свою одежду на пол и ищу хоть что-нибудь без розового цвета.
Как будто я сама не знаю, что мне он не идет. Словно мне нравится образ нежной девочки, который так по душе моей маме.
Нахожу комбинезон с шортами из легкой ткани насыщенно-синего цвета и надеваю его. Вот так. Этот цвет очень подходит к моим глазам, а еще комбинезон очень удобный. Думаю, пора прекращать слушать маму, которая далеко. На расстоянии вряд ли я ее разочарую, верно?
Никита ждет меня у раздвижных дверей, выходящих во двор. Тут недалеко от сада разбита огромная площадка с качелями, горками, батутом. А еще здесь установлен небольшой комплекс с трамплинами для катаний на скейтборде.
Еще из экскурсии с отцом мне стало известно, что трамплины ставили специально для Мирона – он любит кататься на скейтборде.
Вот и сейчас он здесь…
– Сначала качели! – громко предлагает Никита, подпрыгнув возле меня.
И привлекает внимание своего брата.
Мирон как раз наступает носком красных кед на один край скейтборда и ловко подхватывает другой, обернувшись на нас. Смотрит на меня секунду, а затем, отвернувшись, усмехается.
Наверняка он решил, что переоделась я из-за его слов. И так ли он не прав?..
– Как скажешь, Никит, – стараюсь я улыбнуться.
Пока брат по большей части развлекает себя сам, я стараюсь не смотреть на Мирона. Но конечно же, смотрю. О, он прекрасный скейтбордист. Папа сообщил мне тогда, что он катается с десяти лет – восемь лет непрерывного опыта! Именно поэтому мой взор тянет в сторону трамплинов. Из-за мастерства Мирона. Из-за его смелости заниматься тем, что он любит. И ни по какой причине больше. Да-да.
Он, кстати, напротив, интереса к нам не проявляет, сосредоточившись на своем занятии.
Вот и хорошо, верно?
А затем Никита уговаривает меня попрыгать на батуте.
Мы держимся за руки и пытаемся найти общий ритм в прыжках. Выходит плохо, и Никита так заразительно хохочет, что и я не сдерживаюсь – тоже смеюсь. Сейчас меня не занимают никакие мысли, кроме одной – продолжать веселить брата. Потому что его звонкий смех… Это по-настоящему круто!
В итоге мы оба так устаем, что на очередном прыжке расцепляем руки и валимся на спину, по инерции еще подпрыгивая на месте и смеясь.
– Я за водой, Люб. Тебе принести? – тут же поднимается Никита и, добравшись до лесенки, спускается.
– Да, спасибо, – продолжаю я лежать на спине, тяжело дыша.
Совсем вымотал меня братик. Я улыбаюсь, любуясь голубым чистым небом. Настроение прекрасное: позитив Никиты затмил все сегодняшние невзгоды, случившиеся со мной.
Мой личный маленький антидепрессант.
Наконец я решаюсь встать: перекатываюсь на живот, опираюсь ладошками в упругое полотно, поднимаю голову и… натыкаюсь на внимательный взгляд Мирона. Оказывается, он сидит на лавочке недалеко от батута. Интересно, как долго?
Шею и лицо начинает припекать от смущения, я наконец отвожу глаза и поднимаюсь. Иду по батуту, стараясь не думать о том, как, должно быть, неуклюже выгляжу. Словно утка – туда-сюда, туда-сюда. Скорей бы добраться к выходу!
А когда я обуваю сандалии, понимаю, что не знаю, куда себя деть. Ведь Мирон продолжает сидеть на лавочке и смотреть на меня. Как странно, да?
Ситуацию, впрочем, как всегда, спасает Никита. Он появляется в дверях и взволнованно сообщает:
– Люба, Мирон, пора на ужин! Мы его чуть не пропустили, представляете?
Я бессознательно улыбаюсь его такой детско-непосредственной тревоге, а затем перевожу взгляд на Мирона – он тоже улыбается брату и поднимается. Мне ничего не остается, кроме как идти за ним следом.
В дверях Мирон неожиданно останавливается и резко поворачивается ко мне лицом. Нас вновь разделяет не более десяти сантиметров, и мое сердце очень бурно реагирует на его близость, помчавшись вскачь. Смотрю в его невероятные глаза, которые, между прочим, умеют быть ледяными, и почти не дышу.
– Обидишь моего брата – будешь иметь дело со мной. Поняла?
– Я… я и не планировала его обижать. С чего бы мне? – спрашиваю я ошарашенно.
Взгляд Мирона вдруг меняется – из угрожающего становится любопытным.
– Ты меня все больше озадачиваешь, фенек. Но в конце концов я узнаю твои замыслы. Даю слово.
«Какие такие замыслы?» – удивляюсь я еще больше. И оказывается, вслух.
– Тебе лучше знать, – усмехается Мирон и заходит в дом, бросив напоследок: – Хорошо, что сменила розовый. Вот только я все равно не впечатлен.
Вот же!.. Черт!
Его замечание вызывает во мне протест, внутри неприятно жжет.
Этот парень снова и снова вынуждает меня злиться! И мне ужасно не нравится это состояние. Оно меня пугает!
Стараюсь дышать ровно, разжимаю сжавшиеся в кулаки пальцы, прикрываю глаза.
Я надела этот комбинезон ради себя. Не ради него. И неважно, если он подумал, что я якобы хотела его впечатлить. Умник нашелся. Вот. Да.
Я выдыхаю, встряхиваю головой и иду в столовую.
Все уже на своих местах. Ждут меня. И мне мгновенно становится стыдно за свою неконтролируемую вспышку злости.
– Всем доброго вечера, – негромко говорю я, направляясь к своему месту. – Прошу прощения за опоздание.
Галина на это хмыкает, но молчит.
– Как прошел день, Люба? – интересуется папа, как только я сажусь. – Нормально добралась до дома?
Вот здесь-то Галина и берет слово:
– О, дорогой. Мне срочно нужно было по делам, поэтому Любе пришлось взять такси. Но я уверена в том, что она доехала с комфортом, верно, Любочка?
– Верно, – усмехается Мирон.
Галина бросает на него озадаченный взгляд, а Никита объясняет:
– Я попросил Мирона ее забрать, а затем мы все гуляли во дворе, и даже попрыгали с Любой на батуте! Нам было очень весело!
– Рад за вас, Ник, – улыбается ему папа, кивает, кажется, с благодарностью Мирону, а затем спрашивает у Галины: – Очередная распродажа в ЦУМе, которую нельзя было пропустить? И узнала ты о ней, конечно, в то время, когда нужно было забирать Любу.
– На что ты намекаешь, Андрей? – возмущенно сопит та. – Машина Мирона еще лучше, чем такси, в котором, я уверена, с твоей дочерью ничего не случилось бы.
Мне не нравится, что они могут разругаться из-за меня, поэтому, видя, как опасно блестят глаза отца, я накрываю ладонью его сжатые на вилке пальцы и впервые вслух называю его так, как и положено дочке звать своего отца:
– Папа… Галина права: машина Мирона даже лучше, чем такси…
Я краснею под взглядом отца и последние слова говорю едва слышно.
Папа выглядит… приятно удивленным, словно мечтал, что это когда-нибудь произойдет, но не ожидал, что так скоро. Отвожу глаза и натыкаюсь на прищуренный взгляд Мирона.
Вот что он на этот раз себе придумал?
В последнюю очередь я коротко смотрю на Галину. Довольной она точно не выглядит. И она же меняет тему разговора:
– Мирон, до меня дошли слухи, что сегодня вечеринка у твоей подруги Марины. Ты наверняка приглашен, и я хочу предложить тебе взять с собой нашу Любочку. Познакомишь ее со своими друзьями, поможешь ей завести собственных. Тебе же не составит труда помочь своей сестре?
– Возможно, стоит для начала поинтересоваться у Любы, хочет ли она пойти, – замечает папа. – Что думаешь, Люба?
– Да, сестренка, что думаешь? – подобравшись, насмешливо спрашивает Мирон. – Так как моим мнением по ошибке поинтересовались в первую очередь, я уже могу ответить, что я, если что, не против взять тебя с собой.
Плохо дело.
В ушах начинает шуметь, пульс зашкаливает. Я знаю, что ничего хорошего меня не ждет на этой вечеринке. Но папа смотрит так, словно это мероприятие спасет меня по меньшей мере от скуки, по большей – от вселенского зла. Вероятно, он не хочет, чтобы я сидела одна в воскресный вечер, когда мои сверстники развлекаются.
Странно, что, несмотря на свое состояние и плохое предчувствие, я все равно хочу пойти, верно? И не для того, чтобы угодить отцу, а для того, чтобы провести побольше времени с тем, кто буквально сводит меня с ума. Кого я вообще до конца сегодняшнего дня видеть не хотела.
– С удовольствием пойду с тобой на вечеринку, Мирон, – тихо, но вежливо отвечаю я.
Значит, я странная. Даже для самой себя.