Тебе уготован тернистый путь
Будь храбрым и смелым, мой милый сынок.
И нет мне покоя, и глаз не сомкнуть…
Молюсь день и ночь о том, чтобы смог
Пройти все дороги, достойно и честно,
Принять свои силы без страха и гнева.
Что ждёт нас, увы, пока неизвестно…
Молюсь день и ночь, услышь меня, Древо!
Правая нога болела всё сильнее, скрывать хромоту я уже не мог. Сегодня особенно ощущалось то, насколько я стар и потрёпан бесчисленными сражениями и бурями.
Пора поддаться на уговоры Нины и позволить вылечить застарелую травму.
Много лет я отказывался, говоря себе, что это напоминание о собственной слабости.
Его дар не может навредить мне, но физическая сила – может.
Тьма овладевала им, заслоняла взор покрывалом, сотканным из гнева и разочарований, ужаса и боли. Он смотрел на меня, но не видел.
Я коснулся его ладони, пытаясь проскочить в самую глубь разума и вывести на свет.
Ему потребовалось всего одно мгновение, чтобы оттолкнуть меня, отмахнуться как от назойливого насекомого, мешающего сосредоточиться. Но сила была так велика, что этот взмах руки отбросил меня на приличное расстояние.
Колено противно заныло, щиколотка вспухла и отекла.
Страх взял надо мной верх, разливаясь по телу, неся по нему гадкий шёпот – ты не справился, ты не справился.
Я видел, как Деян и Вольг пытаются остановить его и терпят неудачу за неудачей. На лбу выступил пот, скользкий и холодный, тогда я поверил, что мы его потеряли.
Слишком много силы, тьмы и гнева. Гроза, смерч, ураган – всем этим стал Александр.
Нечисть жалобно выла, трусливо убегала в чужие земли – лишь бы спастись от того, кто стал в разы страшнее их самих.
Поглощённый этими воспоминаниями, я дошёл до лесного дома.
Дверь была приоткрыта. Я задержался перед ней и постучал – один длинный, два коротких.
Александр сидел, поставив локти на стол и уперев кулаки в лицо. Вид у него был отстранённый, он погрузился в размышления.
Заметил ли он моё постукивание? А шаги?
– Не смотри на меня так, – сказал он. – Я услышал тебя, как только ты прошёл во двор.
– Они могли сделать вид, что это я, подражая.
– Могли, – ответил Александр. – Но пройти не получилось бы. Защита, Фёдор!
Я подавил улыбку и сел напротив.
Сокол пододвинул ко мне один из сложенных листов бумаги:
– Я храню их здесь. Когда перечитываю её письма, стихи – кажется, что того дня не было и она вот-вот передаст очередное послание. Бумага всё ещё хранит её запах.
Я развернул лист и сразу узнал этот почерк.
Она каждый день писала сыну. Старалась таким образом извиниться за его вынужденное заточение на краю земель, вдали от дома и семьи. Пыталась через лист бумаги передать свою любовь и тоску.
Нахождение в этом доме, воспоминания о матери – он переживал больше, чем показывал.
– Почему ты здесь?
Александр молчал, собирая письма в стопку.
– Мне нужно подумать. В тишине.
Я молча кивнул, боясь сбить его с мысли.
– Да и дома я не могу находиться, всё с ума сводит! Это так странно, я столько ждал и надеялся, что проявятся связующие нити… Но чтобы так! Я прямо ощущаю, как она пытается оборвать, испепелить, уничтожить! Неужели они так её тяготят?!
– Ей чуждо это, – успокаивающе ответил я. – Страшно. У неё в разуме словно барьер стоит и не пропускает чувства и ощущения, пробуждающие нити. Дай ей время.
– А если это снова повторится?… В темнице… Я думал, что всё, потерял так и не успев обрести. Упустил! Снова!
– Не начинай! Никто не ожидал, что Драган так себя поведёт!
Мой наставнический тон заставил его поднять глаза. В них сверкали опасение и тревога. Но он быстро унял чувства, вернув жёсткость и уверенность своему взгляду.
– Изучи книги, ещё раз, вдруг мы что-то упустили. Ищи упоминания о разрыве связи.
– Ты с ума сошёл?! Знаешь же, что это невозможно!
– Я ей пообещал!
– Ну и дурак! Нет таких способов. Связь даёт единение духа, поэтому по отдельности жить нельзя. Только смерть разрывает нити.
– Знаю…
– Ну а ей к чему лживые обещания?!
– Да чего ты прицепился то! Ты сам сказал дать ей время. Вот, пожалуйста.
Повисла тишина.
– Фёдор, – более спокойным тоном продолжил он. – Когда она рядом, я ощущаю такой поток силы… И когда моя сила соединится с той, что сокрыта в Северине, что тогда произойдёт?
Я думал над ответом.
– Учитывая дары, которыми наградило тебя мироздание… Сложно представить. Но сила станет огромной. Поэтому спешить не нужно, иначе она не справится. Нужно учить, постепенно.
– Как только связь проявилась, на меня как из ведра вылили все чувства. А она – ничего?
– Похоже, что нет. Но и эту плотину прорвёт, как бы потом не захлебнулась.
Сокол прыснул.
– Я помогу, как смогу. Но не давай ей надежд на возвращение. И не будь говнюком, – я старался разрядить обстановку, отвлечь его. – Вольга подальше держи, а то часто он ей зубы показывает.
– Пусть привыкают, – хитро улыбнулся он. – Возвращение же невозможно.
Озорной огонёк мелькал в зелёных глазах.
Я всегда радовался, видя его таким. Живым.
Александр усмехнулся:
– Драгана аж передёрнуло, когда между глаз его пса красовался мой нож. Надо было всех убить, теперь придётся отлавливать.
– Всех… и его тоже?
– Я про псов, – пояснил он. – С Драганом всё иначе…
– Не думал, что для раздумий ты отправишься в это место.
– Это всего лишь дом. Воспоминания всегда со мной, от них не скрыться ни здесь, ни где-либо ещё.
Я пожал плечами, соглашаясь.
Входная дверь с шумом распахнулась и внутрь влетел Вольг, отряхиваясь и фыркая.
– А я-то думаю, что так псиной несёт, – поприветствовал его Александр. – Что, шерсти нализался?
– Умнее ничего не придумал? – ехидничал в ответ Вольг, окидывая дом взглядом. – И ты здесь, Фёдор. Строите планы по приручению девки?
– У неё имя есть! – рявкнул Сокол. – Не забывай об этом!
– О-о-о, как пробрало-то тебя! – засмеялся он. – Ты у нас теперь котик домашний? За ушком не почесать?
Вольг шутливо махал пятернёй за ухом, не сводя глаз с друга.
Сокол моментально перенёсся вплотную к Вольгу.
Они стояли так близко, что между ними не осталось свободного места.
Почуяв волной силу Сокола, что высвобождалась от гнева, глаза Вольга заливались краснотой.
Я тихо выдохнул:
– Снова детские разборки…
Между ними всегда была особая связь. Все проделки они совершали вместе.
Это не просто главнокомандующий и его заместитель. Два друга, два брата.
Много раз доходило до драки, где-то один одерживал победу, где-то второй. Но после пробуждения всех даров Александра, Вольг старался меньше донимать его – сила стала несоизмерима.
Гордость и упорство бурлили в обоих, и отступать они не собирались. Напряжение нарастало, звеня в тишине лесного дома.
– Давай, котик, покажи, на что способен, – сквозь зубы говорил Вольг, провоцируя Сокола. – Или настроения нет?
– Когда надо начистить тебе зад, любое настроение подойдет, – цедил он в ответ. – Не сомневайся волчок, достанется тебе по полной.
Я поудобнее уселся за столом, наблюдая за ними.
– Ну наконец-то, – с удовольствием пробасил Вольг и выбросил тяжелый кулак вперед.
Сокол попытался увернуться, но удар пришёлся прямо по левой скуле.
Ответные выпады Сокола были резки и сильны. Вольг блокировал их, уходя в защиту, с ухмылкой на лице.
Очередной удар прилетел в лицо Вольга, раскроив губу.
По его лицу растянулась блаженная улыбка:
– Чувствуешь? Как кровь закипает, а?
Сокол повалил его на пол и упёрся коленом в грудь:
– Тебе что надо-то?!
– Чтобы ты мозги прочистил от своей Севери-и-и-ны!
Сокол пнул его в левый бок и отошёл. Вольг с довольной ухмылкой поднялся на ноги, прикладывая палец к губе.
– Быстро вы в этот раз, – засмеялся я.