Я закрылась в небольшом помещении типа сарай, переоборудованный под маленький самогонный завод, повязала платок, чтобы волосы не мешали работе, и распахнула ставни, чтобы в помещение попадало как можно больше света.
Магия начиналась с браги. В Мархарате я попробовала с сотню комбинаций создания браги. Самым сложным в этом процессе было заменить дрожжи. Что я только не пыталась применять: хлебный порошок, пекарные травы, порошки из медицинских лавок с эффектом брожения. Что-то работало лучше, что-то хуже, но ничего не срабатывало великолепно. Поэтому свой алкогольный бизнес пришлось начинать с ягодных вин, которые хоть и были вкусные, но местными жителями не воспринимались. Им нужно было то, что сшибает с ног.
Мой первый самогон получился вонючим, сивушным, но популярным. Мужиков рубило с одного стакана. В принципе, на этом можно было остановиться и зарабатывать на хлеб. Но мне хотелось к хлебу масло и шелковую наволочку на подушку. Поэтому, я пошла дальше и вызвала своего первого беса, чтобы тот раздобыл дрожжи. Беса назвала Боречкой. Низкорослое существо с пяточком вместо носа очень радовалось имени и клялось, что достанет мне все что угодно, только попроси. Дрожжи я просила примерно раз в пол года. Хранить их было удобно, и подозрений они не вызывали. А вот с сахаром дела сложнее обстояли. Он в местном климате портился, поэтому браги в этот раз заготовить нужно было много. Очень много.
Успокаивала я себя тем, что в моем случае запас не помешает. Наливкам нужно время настояться. Только к концу лета можно будет продавать. Чистый самогон местный трактир закупит, а остатки наливок к княжескому столу поедут. Да и на праздники не мешало бы, чтобы запас был. На прошлый Лелькин День у меня весь погреб выкупили.
Работа шла медленно. Взвешивая сахар и дрожжи, отмеряя воду, я размышляла о демоне. Думать о вампире не хотелось. Суеверно боялась «накликать лихо» в лице плотника. Да и к демону были вопросики. Ночной сон я списала на восставшее либидо. А вот происшествие в бане явно никакого отношения к нему не имело.
Демон меня нашел. Или почти нашел. Имя его я даже в мыслях не произносила. Знала, что если связь существовала, даже самая незначительная, то демон мог определить мое местонахождения, не хуже трекера. Этого мне точно было не надо.
Я попыталась воспроизвести детали нашего разговора. Вот только толком ничего вспомнить не смогла. Помнила только то, что он называл меня «Сладкая» и утверждал, что «древними они не манипулируют».
Древними в Мархарате называли природных ведьм. Женщин, берущих силу из природы. Говорили, что таких ведьм больше не существует. Яга была последней. Но после того, как она стала на стражу границы миров, древние рождаться перестали.
Если верить легендам, ситуация там вышла с древними скверная. «Древних» или природных ведьм и так рождалось не очень много. И жили эти ведьмы по своим правилам. Точнее, не подчинялись правилам. Они могли жить и в городах, и в лесах, и в деревнях. Занимались чем угодно: держали таверны, возделывали землю или просто рожали детей и ничего не делали. В общем, гильдии не создавали и сами решали, как распоряжаться своими способностями и жизнями. Многие древние даже о своих способностях никому не рассказывали. Ворожили себе тихонько, для дома, для семьи. И дико бесили магов и ведьм, которые пытались с магами конкурировать.
Магов древние раздражали потому что ни один мужчина не мог сравниться по силе с древней. Ну и как им соревноваться, если она часть природы, ее сила, инструмент, а мог тот человек, который эту силу из природы без спроса берет? Ну а обычные ведьмы вроде как из-за зависти к коллегам по цеху на них ополчились.
В общем, как дальше развивались события, никто толком и не помнит, или не знает. Вроде как сначала ведьмы договорились с магами испортить древним репутацию. Начали распускать слухи, что древние приносят беду, убивают урожай и скот. Люди, на то они и люди, чтобы отрицать критическое мышление и древних начали отлавливать. Хорошо, что на костре не жгли. По крайней мере упоминаний об этом я нигде не находила.
Травля продолжалась несколько десятилетий и распространилась на все континенты Мархарата. И вот, в один день все древние исчезли. Просто взяли и исчезли. Кто-то говорил, что Мара не выдержала и забрала своих дочерей. Другие утверждали, что это демоны укрыли женщин в других мирах, третьи говорили, что Яга согласилась стать стражем границ живого и мертвого мира, чтобы спасти своих сестер.
В общем, теорий было много, правды никто не узнает. А потом случился перекос. Маги стали сильнее, а ведьмам пришлось сбиваться в ковены, чтобы укрепить свои позиции. Конечно, с пропажей древних эти события никто не связал. Но мне кажется, что в мире, где все связано магией, исчезновение целой «популяции» ведьм не могло не сказаться на магической экосистеме.
Пока я размышляла, все бочонки заполнились. Бочонки для браги у меня были не простые, сделанные на заказ. Рекомендуемых бидонов в Мархарате не существовало, а деревянные бочки портили продукт. Крепость как будто не набиралась, и дерево передавало напитку ненужный аромат. Деревенским было плевать на привкусы. А вот для клиентов состоятельнее требовался продукт чище. Пришлось выкручиваться, заказывать у стеклодува «бочки» и защищать их деревянными чехлами. Да и сам перегонный аппарат пришлось изобретать в буквальном смысле этого слова. У того же стеклодува заказывать детали, у кузнеца ковать «плиту», потому что на печи это хозяйство не установишь, и вообще, переоборудовать весь сарай. Но оно того стоило. Я занималась почти творческой работой, и неплохо зарабатывала. Люди и на Мархарате люди.
Промокнув капельки пота на лбу, натянула на последний бочонок с брагой плотную тканевую крышку, и улыбнулась проделанной работе. Через несколько дней можно будет гнать, а пока, можно будет поработать над рецептурой травяного ликера.
Вот только планы так и остались планами. В метре от сарая раздалось зычное:
– ПАААНА!
Как же меня достала эта семейка! Спиной к открытому окну стояла Альма.
– Я здесь! – Крикнула женщине, выглянув в открытое окно.
– Пана! Вы дома?! Языр сказал нет вас. А я его к вам на помощь отправила!
Значит, падлюка не соврал. Ситуация становилась все глупее. Упырь которого теща к ведьме-самогонщице отправляет. Ухахататься! Естественно, все эти мысли я при себе оставила.
– Сейчас руки вымою и выйду. Подожди.
Альма кивнула. Окно не стала закрывать, чтобы у любопытной соседки не создалось впечатления, что от нее что-то скрывают. Спиной чувствовала, как женщина наблюдала за тем, как я тщательно мою руки.
– Зачем столько мароки, Пана? Я такой чистоты в хатах не видала, как у тебя в сарае!
Еще бы. Какая уж там в хатах чистота, когда здесь даже мыла нормального нет?! Вообще, у меня была мысль наладить здесь мыловарение, вот только как объяснять людям, зачем оно надо?! Себе я варила красивые бруски, но вот с их продажей дела как-то не шли.
– И чем это ты руки трешь? Такие беленькие они у тебя всегда!
– Мылом мою. Алкоголь не любит грязь.
– Чудная ты пана! – Соседка ухнула, бусы на широкой груди зычно звякнули. – О таких глупостях думаешь. Тебе бы мужика найти. О детках подумать!
– Это ты чудная, Альма! – Хохотнула я. – Где я тебе в нашем селе мужика раздобуду? Пойдем в дом. Чай будешь?
– Чай? Пана, ты в такое время чай пьешь? Не мудрено, что с мужиком не ладно. Какому мужику понравится, что баба в такое время чаи гоняет?
– Пойдем, – усмехнулась я, – у меня мужиков нет. Никто тебя не осудит.
Конечно, чаи гонять с соседкой у меня желания не было. Но еще меньше желание было общаться с Елькой. Поэтому я надеялась расспросить Альму про дочь.
Мы поднялись на крыльцо и вошли в дом. Комната была пропитана запахом пирогов и вишни. Кажется, сегодня Нафаня добрался до варенья, пока я пропадала в сарае. Сам домовой сидел на печи, размахивая кедами. К счастью, кроме меня его никто видеть не мог, иначе пришлось бы тащить соседку на заброшенный погост.
– Присаживайся. – Я указала гостье не лавку, а сама пошла к печи, где булькал горшочек с кипятком.
– Чудная ты пана. Поэтому и с мужиками у тебя туго. Вон, вспомни, какой у меня муж рукастый был. Ты ж его застала его живым еще.
– И правда, хороший муж у тебя был.
– Ельке тоже повезло. Языр не только рукастый. Ласковый. Не бьет почти. Так, ладошкой пожурить может. И то, только за дело. Меня ее отец знатно колотил. Я Языру говорила, построже надо быть с девкой. А он, детину выносит, тогда строже можно.
Я слушала соседку и понимала, что она совершенно искренна в своих убеждениях. Только меня жизнь в которой «бьет значит любит» пугала до розовых чертей. Хотя здесь это было обыденностью. И я не могла сказать, что женщины Мархарата как-то обделялись со стороны закона, например. Нет. Они могли иметь имущество, наследовать землю, учиться. Но кто-то, когда-то им внушил, что они этого всего недостойны. И вообще, не бабье это дело. Мужик приравнялся к источнику благополучия, а его скотское отношение оправдывалась обществом. Ходя, если тирана по башке огреют лопатой, косо на тебя не посмотрят. В общем, мир двойных стандартов в действии.
– Зачем строже? Она же у тебя девка воспитанная.
– Ой, – соседка махнула рукой и взяла пирожок, – скажешь тоже. Всю душу в нее. А она скандалы чудит. Ночью орет, на всю деревню позорит. Туман живой ей мерещится. А какой в избе туман? Избу нам два раза светили! Никакой нечисти там не может быть! А она, туман да туман. Может, на сносях умом пошла? Лекарь только завтра будет. А она носится с пузом где-то.
Подняла взгляд на печь и увидела, как Нафаня насторожился.
– Что за туман?
Поставила рядом с соседкой кружку с чаем и сама села напротив.
– Да кто ж его поймет?! Говорит, живой. Вокруг старухи крутится. Ну понятно, что вокруг старухи туман. Свекровке скоро и в могилу пора. Говорю, радуйся дура! А она верещит почти каждую ночь. Еле в хате удерживаю, чтобы на всю деревню не позорится.
– Так а ты сама этот туман видела?
– Не, не вида́ла. – Женщина укусила пирожок. – Пана, я к тебе с просьбой пришла. Помоги, будь бабой, приголубь Языра, пока Елька не родила! Я ужо старая. А он на Га́ку все смотрит! А она шлава такая! Ты ж сама знаешь. Уведет мужика у дуры.
Боковым зрением я увидела, как челюсть домового полетела вниз. Издалека послышалось Зорькино «МУУУУ». А я даже не поняла, как должна была отреагировать на предложение соседки. Но Альма не закончила меня удивлять:
– Пана, ты хоть и баба никудышная, ни жопы, ни сисек, но сгодишься. Я про тебя всякого Языру расскажу, он и заинтересуется. А ты своего не теряй. Помоги девке. А то Га́ла его утянет из семьи. А без мужика, сама знаешь, в доме худо.
Нафаня подобрал челюсть. Я хотела ответить, но Альма меня остановила.
– Ты не благодари меня, пана. Я ж все понимаю. Тебе полегчает. Ты ж после своего князька наверняка мужика не видала. А наши мужики, они ж здоровенные. Никакой князь с ними не сравняется. Самый сок! Как заново родишься! А может, детку тебе заделает, коль не совсем испорчена. Ну, мне пора. А то ужин свекровка не наварит. Языра я к тебе завтра отправлю. Скажу, табурет пане нужон. Для сараю.
С этими словами, под мое немое возмущение, соседка вышла из хаты. Нафаня хлопал глазами, глядя на закрытую дверь, я почему-то думала о пирожке, который сводница забрала с собой.