Я рассказал маме про Эми.
Она дико за меня обрадовалась. Стала задавать кучу вопросов. Наверное, мои ответы ей нравились, потому что она просто стояла и улыбалась. А потом улыбка вдруг исчезла с ее лица.
– Только не наделай глупостей, Дэнни.
Я понял, к чему она клонит.
Когда мы с мамой переехали к Каллуму, прошло совсем немного времени с тех пор, как мы начали встречаться с Эми.
Мне было немного грустно уезжать из нашей старой квартирки. Жили мы почти как в холодильнике, но чем-то мне такая жизнь все-таки нравилась. Назад пути не было. Там теперь живет кто-то другой. Нужно двигаться вперед. Так все время говорила моя мама.
Я хотел повидаться с Эми в день нашего переезда, но мама сказала, что это еще успеется, а ей очень нужна моя помощь.
– Ладно, мам, – сказал я.
Не хотел ссориться.
Каллум взял в аренду фургон, чтобы перевозить наши вещи, но большая их часть до его дома даже не доехала. Закончила свои дни на свалке. Какой смысл брать всякую рухлядь в такой дом, как у него? Всего нам пришлось сделать пять ездок. К концу дня я падал с ног от усталости. Каллум сунул мне в карман десятку.
– Это тебе подарок в честь переезда, Генерал, – сказал он и потрепал меня по голове.
– Пасиб.
Потом мама пошла в магазин за продуктами.
– Хочешь, сходим в парк? – спросил Каллум.
– Ага.
Первым делом мы пошли и купили мне мяч.
В футбол Каллум играл отстойно. Не мог удержать мяч. Как будто впервые в жизни его видел.
– Ты за какую команду болеешь? – спросил я.
– Ни за какую.
Все с ним понятно.
Он сказал, что любит «Формулу-1». Я ответил, что не люблю. Дальше разговор особо не клеился.
Немного поиграв, Каллум никак не мог отдышаться и поэтому сел на скамейку и нырнул в смартфон. Я тренировался бить угловые.
Когда мы вернулись, мама убиралась на кухне.
– Ты распаковал свои коробки, Дэнни?
– Не-а.
– Я этого делать не буду, даже не надейся. С сегодняшнего дня я хочу, чтобы в твоей спальне были чистота и порядок. Мы живем в потрясающем доме. Давай будем его уважать.
– Я попозже.
– Нет, прямо сейчас.
Однако в тот день разозлилась не только мама. Тогда же я впервые увидел, как Каллум реально озверел, я не преувеличиваю. После того как последняя коробка была разобрана, он сказал:
– Хватит на сегодня работы, поехали поедим рыбы с картошкой фри.
На шоссе на Каллеркотс с боковой дороги в нас чуть не врезался какой-то лихач. Каллум вильнул в сторону, потом резко затормозил, а мы с мамой летали туда-сюда по салону, как тряпичные куклы.
– Вот маньяк! – заорал Каллум.
За рулем оказалась совсем молоденькая девушка. Но Каллуму было по барабану. Он погнался за ней, как какой-то коп. Висел у нее на хвосте и моргал фарами.
– Каллум, – говорила мама.
Но он не слушал. Мне был виден его рот в зеркале заднего вида. Улыбка исчезла, и губы теперь были плотно сжаты, как ноутбук с закрытой крышкой.
– Остановись, – сказала мама. – Я прошу, стой.
Но он и не подумал. Наоборот, он разгонялся все сильнее, пока не обогнал девушку. Встроился прямо перед ней и ударил по тормозам. Бах! Я не был пристегнут и сильно ударился носом об мамин подголовник. Больно было – жесть.
Каллум вылез из машины и направился к машине девушки, потрясая в воздухе кулаком и выкрикивая все бранные слова, которые мог вспомнить. Своим громадным ботинком он пнул ее дверцу. Я подумал, что девчонка дико перепугается. И зря. Она вышла из машины и заорала в ответ:
– Да как вы смеете? Я же показывала фарами, что собираюсь выезжать! Это вы неслись как ненормальный! Возьмите-ка пару уроков вождения, вам не помешает!
Каллум показал ей средний палец, залез обратно в машину и очень быстро уехал, как будто участвовал в гонке.
– Вот поэтому, Дэнни, женщине никогда и не выиграть в «Формуле-1», – сказал он, смеясь.
Мы поели рыбы и картошки. Вкусно было отпад. Но я заметил, что мама ела без аппетита. А еще они с Каллумом почти не разговаривали, только смотрели на спокойное плоское море.
Когда мы вернулись с побережья, я первым делом пошел к себе в комнату и сделал то, о чем просила мама, то есть попытался там прибраться.
Потом я увидел, как мама и Каллум обнимаются в холле. Наверное, она простила его за то, что он вышел из себя. А потом Каллум решил устроить вечеринку в честь новоселья. Он врубил музыку на всю громкость, купил чипсы, орешки, пиво и все такое прочее и вместе с мамой начал отплясывать на кухне. Прикольно было на них смотреть: он делал своими огромными руками такие движения, будто руки ему надоели и он решил от них избавиться, а мама мелко перебирала ладошками, словно запертая в невидимой коробке. Я очень радовался, глядя на ее танцы и смех. Не помню уже, когда я последний раз видел маму такой. Наверное, в доме у тети Тины после Табитиных крестин.
Наконец мама упала в кресло. Ее лицо раскраснелось, как будто она только что пробежала кросс.
– Я бы уже прилегла, – сказала она.
– Но мы еще шампанского не выпили, – сказал Каллум, доставая бутылку из холодильника.
– Давай оставим ее до следующего раза.
– Нет, выпьем сегодня, в наш особый день, – сказал он. – Я ее специально на новоселье купил.
– Но я не хочу шампанского.
– Я не пойму, у тебя что, со слухом плохо? Я говорю, сегодня особый день, – ответил Каллум голосом школьного учителя.
Он снял фольгу и начал трясти бутылку. Пробка вылетела, едва не задев мамину голову.
– Каллум, – сказала мама.
Если он и сожалел о случившемся, то ничем этого не выдал. Он просто обрызгал маму шампанским с ног до головы, как делают победители «Формулы-1» на пьедестале почета. Мама вообще нисколько не радовалась, она с недовольным лицом вытирала платье полотенцем, а Каллум тем временем хохотал и веселился.
Он налил шампанского в бокал и протянул его маме. Мама не взяла.
– Я налил, значит, ты должна пить, – сказал он прямо ей в лицо, подойдя максимально близко.
Мама дрожащей рукой взяла бокал и отхлебнула. Несмотря на то, что давно хотела лечь спать. Несмотря на то, что не хотела шампанского.
Таким был день нашего переезда.