Переворачиваюсь на спину. Левый бок – спина – правый бок, последние два месяца только так и сплю. Живот круглый, как мяч, я поправилась на пять кило. В самый раз, – говорит мой гинеколог. Маловато, – считает Лео.
Лео спит на животе, счастливчик, рука свешивается с постели. Снова переворачиваюсь на бок и пристально смотрю на Лео, вдруг он проснется: в понедельник я уезжаю, а он еще ничего не знает, нужно срочно поговорить с ним. Тихонько дую ему на щеку.
– Ммм… Ты чего?
– Привет, доброе утро.
– Доброе… который час? – бормочет спросонья.
– Девять пробило.
– Так рано! Будь умницей, Тони, – причитает, отворачиваясь и натягивая на голову простыню.
Отсыпается он только в субботу, потому что в воскресенье всегда что-то случается: ночные субботние ограбления, приезжие футбольные фанаты, даже убийства происходят чаще на рассвете воскресенья. В другие дни он встает в семь, намного раньше меня.
– Мне нужно с тобой поговорить.
Медленно, как черепаха из панциря, он вытягивает голову из-под простыни. Поднимает одно веко. Глаз, совершенно ясный, уставился на меня.
– Что-то случилось?
– В понедельник я еду в Феррару на несколько дней.
– В Феррару? Зачем? – теперь открыты оба глаза. Щурится, как от яркого света, и пристально смотрит на меня снизу вверх. Нависаю над его подушкой, опершись на локоть, волосы щекочут ему нос, а он не шевелится, замер, как кот, внезапно ослепленный светом фар – шерсть дыбом, уши прижаты.
– Я должна расследовать кое-что семейное.
Лео медленно поднимается и садится, прислонившись спиной к изголовью кровати. Глаза распахнуты, смотрит на меня с недоумением.
– Что ты должна сделать?
– Я же тебе сказала.
– На шестом месяце беременности?
Он привык к моим выездам по работе. Небольшое издательство в Болонье опубликовало три моих детективных романа, и время от времени я собираю материал для своих книг прямо на месте преступления. Так мы и познакомились. Но теперь, ожидая Аду, я всегда сижу дома.
– Вот именно, пока могу, надо съездить.
– Куда ты собралась?
– Никак не проснешься? В Феррару, родной город моей матери. Это совсем рядом.
– Тогда почему бы тебе не ночевать дома?
От Болоньи до Феррары меньше часа на поезде, но для меня это как расстояние до Луны.
Когда я была маленькой, мы ездили туда на кладбище, последний раз лет двадцать назад.
Почему-то мама никогда не рассказывала мне о Ферраре, о своей семье. Я знала только, что все умерли. Я думала, что ей больно вспоминать, и в какой-то момент перестала расспрашивать. Но три дня назад…
– Мне нужно время, будет лучше, если я поживу там.
Теперь он окончательно проснулся. Сбрасывает ноги с кровати, говорит:
– Я сейчас, ты мне все объяснишь.
Пока он в туалете, я раздергиваю занавески и открываю ставни. Наша спальня выходит на балкон, в ней всегда много света. Начало марта, еще холодно, растения в горшках окоченели. Натягиваю свитер на ночную сорочку и чувствую, как шевелится Ада. Гинеколог сказала вчера, что малышка размером с большой банан. “Как огромный банан”, – именно так и сказала.
Снова залезаю под одеяло, я замерзла. Люблю разговаривать в постели, как будто висишь на облаке или сидишь в лодке, этакая вольная гавань. Почему-то вспомнились детские стихи Стивенсона: Моя постель – как малый челн…[1]
Как знать, полюбит ли Ада книги. В детстве я прочитывала по книге в день, Альме приходилось упрашивать меня: брось читать, пойди погуляй, не будь такой “зацикленной”. Я не знала, что означает “зацикленная”, этого не было в моих книгах.
Никогда не могла понять, почему на меня, единственную из всего класса, кричат за то, что я слишком много читаю. Только теперь, когда мама рассказала мне о своем брате, я осознала, какой ужас испытывала она ко всякой зависимости.
Вот и Лео. На нем голубая пижама в рубчик, “стариковская”. Даже мой отец, которому лет на тридцать больше, чем Лео, не носит такую.
Лео старше меня, был женат, но детей у него нет. Когда мы познакомились, он как раз разводился с Кристиной.
– Какое счастье, что он достался тебе! Мне было бы жаль, если б он остался один, – сказала она в нашу первую встречу. Кристина – судья, очень умная, решительная и вечно занятая. Мне она сразу понравилась.
– Ей важна только работа, – сказал как-то Лео. – Семья для нее далеко не на первом месте, даже не знаю, зачем она за меня вышла.
– А ты зачем на ней женился? – спросила я.
– Я вообще не понимаю, что я делал до нашей с тобой встречи, так что даже не спрашивай. Что-то делал, так, от нечего делать, как все. Это ты, ты удивительная.
Я люблю Лео, хоть он и не читал Стивенсона. “Поэтому ты и не понимаешь, – сказала я ему, – если не читаешь, ничего не поймешь”. А он ответил: “Я же работаю в полиции. Здесь близко видишь то, о чем пишут в романах: любовь, измену, смерть”.
– Так что там за история с Феррарой? – спрашивает он, забираясь в постель, поворачивается на бок и кладет ручищу на мой живот.
– Эта история касается моей мамы. Рассказать? – отвечаю, накрыв его руку своей.
– Валяй, – говорит Лео. Он надел очки и наблюдает за мной, во взгляде любопытство и неподдельное внимание, как тогда, когда я впервые пришла к нему на работу в полицейский участок четыре года назад. Я еще подумала, что ни разу не встречала мужчину, который смотрел бы с таким участием. Обычно так на тебя смотрят женщины.