Я дремал перед охотой, когда они подошли на расстояние трех прыжков. Массивная мужская фигура и маленькая женская. Девочка и Граф. Он обнимал ее, она тихо говорила.
– С кем бы у меня не было отношений, между нами как будто стояла стеклянная невидимая стена. Как будто я из другого мира, не из этого…
Граф склонился над ней, и они долго целовались.
– Да… Даже не верится, что когда-нибудь мы вернемся домой… – он провел рукой по ее струящимся светлым волосам и аккуратно надел ей капюшон. Она опять его сняла и довольно громко сказала:
– Для тебя походы – другая жизнь. А у меня жизнь одна. И для меня все, что происходит – по-настоящему. По-настоящему! – закричала она, – Понимаешь?!
Граф отступил и со вздохом произнес:
– Не понимаю. Наверное, я слишком стар…
– Что будет с нами потом? Я не смогу тебя забыть.
– Да, – согласился Граф. – Забыть человека тяжело. И больно. Как часть тела на живую вырезать, – он вздохнул, и этот вздох перешел в потягивание. – Но возможно. Я это проделывал, и не один раз. Человек не может жить с дырой в теле, но прекрасно существует с дырами в душе.
Лика всхлипнула. Потом посмотрела на Графа.
– Человек не может жить просто так. Просто по инерции. Человеку нужно кого-то или что-то любить.
– Да, – согласился Граф, – я уже давно мертв. Мое сердце умерло, а мозг просто выполняет поставленные перед ним задачи.
– Откуда ты берешь эти задачи?
– Из прошлого. Недоделанные дела. Нерешенные задачи. Мы живем ими.
– Иди в жопу, Граф! – Лика резко повернулась и пошла к палатке.
Мне почему-то захотелось наброситься на этого странного, одетого в пуховку человека. А он стоял и чесал в затылке, как большой неуклюжий медведь.
Наутро я снова видел Лику. После неудачной охоты, мучаясь голодом и бессонницей, я бродил вдоль реки. На льду было много дырок – проталин, в некоторых местах будто большая собака языком слизала. Вдруг в утренних сумерках появилась девушка в ярко-красной куртке. Словно паршивый кот, я шмыгнул в кусты и замер. Она шла на лыжах, держа в руках каны. Подойдя к промоине, встала на колени, начала аккуратно черпать воду железной кружкой и сливать в котелок. Из-под синей шапки у нее выбивались светлые пряди волос.
Казалось, уйди она сейчас, пропади с картинки, и эта картинка бытия сама лопнет, растворится, как мыльный пузырь. Хоть Лика и человек, не было никакого противоречия между ней и окружающим ее дремучим лесом. Охотник несет беды и суету. Девочка несла мир и покой. Глядя на нее, я был счастлив. Счастлив, что она есть. Вокруг стояла прозрачная тишина, и только тихое сопение воды подо льдом да редкое бряцанье кружки о кан нарушало предутреннее спокойствие спящего леса. Девочка набрала воду, подняла кан и замерла, стоя на коленях. Какое-то время она стояла и просто слушала зимнюю лесную тишь, подняв лицо вверх. Потом ее вывела из оцепенения какая-то маленькая беспокойная птица, Лика взяла каны и пошла в лагерь. Я отошел подальше в лес, зарылся в сугроб и сладко уснул.