На подступах к деревне Дон неожиданно притормозил Фёдора и спешился. Рина уже успела подумать, что дальше она пойдёт одна – неизвестно почему, – но Дон продолжил путь уже пешком.
– Не хочу въезжать в населённый пункт на осле, – ответил спутник на незаданный вопрос. – Дурная примета.
Деревня никак не отреагировала на появление Дона; про отшельника в соседнем лесу ходили смутные слухи, но никто точно не знал, как он выглядит. Смит нашёлся в кузнице. Он уныло выстукивал какую-то железку и, увидев Рину, с радостью бросил работу и кинулся обнимать дочку.
Счастью кузнеца не было предела. До тех пор, пока не стало понятно, что за две минувшие ночи никакого исцеления не произошло. И тут же за пределами счастья обнаружилось тихое недоверие.
– Но я наконец-то выспалась! – радостно сообщила Рина. – В присутствии Дона мне почти не снится тот сон.
– Значит, всё хорошо?
– Нет, без Дона кошмары начинаются опять.
– Теперь – всегда с ним, что ли? Это какой-то дешёвый трюк? Как это понимать? – В голосе отца послышались привычные для Рины нотки бешенства, которые она умела сразу распознавать и сглаживать до того, как они превращались в симфонию.
Дон, стоявший рядом и совершенно не возражавший, что о нём говорят в третьем лице, решил наконец высказать и своё мнение:
– Мы только начали нащупывать решение, но уже сами поиски могли обнадёжить… мнэ… пациентку. На фоне купирования тревоги произошла релаксация, и торможение стало преобладать над возбуждением, отсюда нормализация сна и временная ремиссия. Возможно, ситуация примет перманентный характер и моё присутствие больше не понадобится.
– Ты мне голову не дури! – нахмурившись, сказал Смит, но выставлять себя дураком и переспрашивать не стал, хоть не понял и половины сказанных Доном слов.
– Даже если это и трюк, это не то, о чём мы договаривались, – сказал Дон. – Окончательная помощь, но без чётких сроков – помните? Процесс идёт, или вам было бы спокойней, если бы никаких изменений не было?
Рина вспомнила этот тон, именно так Дон недавно спрашивал: «Всё-таки грабёж?» Во фразе читалось: «Я вас правильно понял?» – и открытый конец.
– Нет-нет, конечно же, нет, – пошёл на попятную Смит.
– Мне надо осмотреть место проживания и сна Рины.
– Но зачем?
– Могут обнаружиться инвайронментальные факторы, – уклончиво ответил Дон.
Маленькая веранда с мухами на окнах. Пустая гостиная со столом посередине, соединённая с кухней. Из гостиной – две двери, первая надёжно заперта на ключ.
– Ничего стоящего, кладовка, всякий хлам, – пояснил кузнец, хотя дверь была большая, межкомнатная.
Вторая вела в спальню, разделённую простой тканевой занавеской на две неравные части: в большей – кровать кузнеца, стол и шкаф, в меньшей – кровать Рины и сундук, выполняющий роль шкафа и тумбочки одновременно.
– Вы так и живёте? – спросил Дон отца.
– Что, простите?
– Так. – Дон сначала обвёл руками комнату, потом ткнул в занавеску.
– Живём хорошо. Я – второй кузнец на деревне, грех жаловаться. Оно и понятно: у первого – трое сыновей, а у меня всего лишь дочка. Всё, что могу, отдаю ей.
– Кому-кому отдаёте? – зачем-то уточнил Дон, рассеянно рассматривая несколько пустых бутылок на кухонном столе.
– Так Рине же. Больше у меня никого нет.
Дон кивнул. Отца это не успокоило, он попросил девушку ненадолго оставить их одних и несколько минут о чём-то гудел Дону в спальне. Когда мужчины закончили разговор и вышли в гостиную, Рина уже прибралась на кухне и готовила обед. Смит бросил на дочку одобрительный взгляд и отправился в кузницу.
– Что бы вы ни захотели взять с собой из ваших вещей, всё легко уместится на Фёдоре, – заметил Дон.
Рина молча резала овощи и никак не отреагировала на реплику.
– Я вернусь через два часа, буду ждать на улице, – оповестил её алхимик и получил в ответ лёгкий кивок.
– Составишь мне компанию? – спросил Дон.
Мул не ответил. Очевидно, он был одним из тех сказочных ослов, которые не разговаривают.
– Молчание – знак согласия, – интерпретировал его реакцию Дон, отвязывая мула от ограды. – Пойдёмте, Фёдор Михайлович, посмотрим, как живут эти бедные люди.
Деревня была нанизана на главную улицу, как бусы на нитку; это не так бросалось в глаза, если заходить в неё со стороны леса, но, побродив немного, нетрудно было понять, что заблудиться здесь практически невозможно.
«Какая проходная деревня!» – подумал Дон.
Рынок и площадь были прикреплены к бусам отдельным узелком, тут движение закруглялось и ненадолго вовлекало путника в происходящее, но всё равно деревня оставалась топологически неотличимой от пищеварительной системы червя. Шла вторая половина дня, рынок был уже пуст, и на площади было безлюдно.
– Правая задняя! – вдруг услышал Дон.
Повернув голову в сторону голоса, он увидел поджарого мужчину лет сорока пяти, без дела сидевшего на крыльце дома, самого ладного во всей деревне.
– Простите?
– Правая задняя подкова, ухналь выпал.
Мужчина поднялся с крыльца, отворил калитку и вышел к Дону.
– Хотите посмотрю?
Дон кивнул. Мужчина успокаивающе погладил мула, легонько тронул за ногу, и Фёдор, словно понимая, что от него хотят, сам приподнял копыто. В подкове в самом деле не хватало одного гвоздя.
– Могу подковать. Делов на две минуты.
– Вы кузнец, – догадался Дон.
– Ковач, – представился кузнец.
– Дон, – представился Дон.
Мужчины пожали друг другу руки. Ковач объяснил, что надо свернуть в соседний проулок и обойти дом вокруг – там обнаружилась кузница, которая занимала всю его заднюю часть и была не видна с парадного входа.
Дело действительно заняло не больше пары минут, хотя обычно выполнение подобных обещаний растягивается минимум на семь. Кузнец не торопился, производя каждое движение текуче и в своём темпе. Шевелись он чуть быстрее, это выглядело бы как суета, медленней – как неуверенность или леность. Это не был танец, понятный ритм и внешняя красота отсутствовали, но за всем его действом ощущалось проявление невидимого постороннему глазу высшего порядка.
– Сколько я вам должен?
– За один гвоздь? Нисколько. Я ведь сам предложил.
– Этак вы разоритесь, – пошутил Дон.
– Горе мне как кузнецу, если я на гвоздях прогорю! – ответил Ковач без тени улыбки.
– То есть дело спорится?
– Можно сказать и так. Мне хватает, а жадничать зачем?
– Вам? А семье?
– Остались только сыновья, но они большие уже, зарабатывают сами. Жена меня оставила.
– Умерла?
– Нет, зачем же сразу так, – махнул рукой Ковач, – просто оставила. Ушла к другому.
– Сыновья помогают?
– Старший заказывает у меня обручи для бочек. Бондарь он. Средний – пекарь, от него никакой пользы, – усмехнулся кузнец. – Младший – офеня, промышляет по ярмаркам, раз в несколько месяцев приходит за мелочовкой.
– Дети берут у вас товар?
– И платят честную цену.
– Неужели не пошли в подмастерья?
– У них своя жизнь, к тому же тут не так много работы, мы справляемся.
– Вы?
– Я и другой кузнец.
– И как он?
– Я на коллег не наговариваю, – сказал Ковач, едва заметно скривив рот.
– А по-человечески? Ну, если не как мастер о мастере, как человек он как?
– На людей я тем более не наговариваю, – произнёс кузнец мрачно.
Дон, очевидно, задел больное место, но дальнейшие расспросы были бессмысленны, хотя можно было попробовать зайти и с другой стороны:
– Дочка его, говорят, захворала.
– Жених? – недоверчиво покосился Ковач.
– Нет, что вы.
– Лекарь?
– Нет. А ловко вы гвоздь обнаружили, – решил всё же сменить тему Дон.
– Ерунда! – смутился кузнец. – Просто намётанный глаз.
– Это сколько же метать надо, чтобы вот так?
– Лет тридцать, – пожал плечами кузнец. – Приходит человек с лошадью, поднимаешь ей ногу, смотришь – подкову пора менять. И так тысячу раз. В тысяча первый приходит человек с лошадью, смотришь на копыто сбоку и понимаешь, что ногу можно не поднимать, и так всё понятно – подкову надо менять. И так десять тысяч раз. В конце концов человек просто проходит мимо с мулом…
– …и ты понимаешь, что гвоздь выпал.
– Верно! – улыбнулся Ковач.
– Понятно! – сказал Дон, его лицо утратило юношеский интерес и на мгновение стало очень старым, после чего вернулось в обычное невозмутимое состояние.
– Приятно было с вами повстречаться, и я действительно это имею в виду, – сказал Дон, подчёркивая слово «действительно». – Всегда приятно, хотя и грустно, найти жемчужину в навозной куче.
– Простите?
– Это не шпилька в ваш адрес, хотя шпилька на гвоздик – вполне равноценная замена. Вам очень скучно.
– Что?
– Вам очень скучно.
– Скучно ли мне?
– Это не вопрос. Поднимите копыто и посмотрите.
Ковач задумался. Разговор неожиданно резко свернул от привычных небольших тем куда-то в густой непролазный туман чувств. Какое, к чёрту, копыто?
– Последняя неделя была довольно спокойной, – медленно, с сомнением в голосе ответил Ковач.
– Обычно я так не делаю, но… проклятый неоплаченный гвоздик. Вы местный?
– Да.
– В последние годы рядом ничего не построили? Новую деревню, дорогу?
– Лет семь назад появился мост новый в шести лье отсюда.
– А старый что?
– Говорят, тролли захватили.
– Серьёзно? – На мгновение лицо Дона снова озарилось интересом, но он продолжил: – Путешественников стало меньше?
– Ну да, пожалуй.
– Жена ушла когда?
– Лет… семь назад.
– Кузница, объединённая с домом, – редкий случай. Вы буквально живёте на работе, понимаете? Были востребованным мастером в деревне, которая когда-то стояла на проезжей дороге, иначе откуда опыт? Теперь она в стороне, все едут через новый мост. Жизнь остановилась, огонь в горниле угас, поэтому ушла жена. Вам хватает денег, но вы бросаетесь на каждый выпавший гвоздь. Вам нужно снова в дело.
– Да, но…
– В вашем возрасте ещё не поздно.
– Подождите…
– Вам очень скучно. Не эту неделю, а последние лет семь.
Изумлённый кузнец стоял, хватая ртом воздух, вены на его лбу пульсировали.
– Как вы это?.. – выдавил он наконец.
– Намётанный глаз, – ответил Дон.
– Но кто вы?
– Сказочник, – махнул рукой Дон, прощаясь.
Оставалось ещё одно дело, и, посетив ведьму, вскоре он вернулся к дому Рины. Два часа уже прошло, но девушка не выходила. Постояв на улице ещё минут пятнадцать, Дон вздохнул, легонько постучал в дверь и, дождавшись приглашения, вошёл. Рина убиралась в доме, в котором и так было пусто и чисто.
– Ой, что, уже? – спросила она Дона.
– Прошло два часа, – кивнул он.
– Но я не успела всё сделать.
– Например, что?
– Все обязанности по дому.
– Есть какой-то конкретный список?
– Нет, но…
– Как вы тогда узнаете, что всё закончили?
– Обычно к вечеру.
– Неудивительно, – буркнул под нос Дон.
– Что?
– Единорог или мытьё полов?
– Единорог.
– Берите свои вещи – и пойдём.
Рина собралась за пять минут, во второй раз попрощалась с отцом, который уже даже не скрывал своего недовольства тем, что Дон увозит дочь, как будто именно алхимик был виноват в её недуге, и путешественники отправились в дорогу.
– Мне кажется, вы чем-то расстроены, – сообщила Рина, отметив, что губы Дона сжаты чуть напряжённее, чем обычно.
– Неужели так заметно? Да, беседой с кузнецом.
– А что не так?
– Кажется, я наговорил лишнего.
– Понятно, – кивнула девушка.