Дон проснулся за полдень.
За окном щебетали птицы и переговаривались два голоса. Первый был мужским, звучал увесисто и невзрачно, как старый сундук, пустой, но всё равно тяжёлый. Второй напоминал нежное постукивание ногтем по фарфоровой чашке и был женским или детским.
Дон сладко потянулся. Тело отозвалось приятной негой – такой, какая бывает, когда выспался на несколько дней вперёд. Минут пять он полежал, прислушиваясь к голосам за окном, но слов разобрать было нельзя: «Бубубун, будудун!» – «Юнк-юнк».
– Ладно! – сказал Дон вслух, спрыгивая с полатей на деревянный пол.
В центре комнаты находилась печь шарообразной формы, опоясанная круглым столом, как Сатурн кольцами. Стены сверху донизу были заставлены стеллажами и полками, отчего создавалось ощущение, что находишься в шкафу, вывернутом наизнанку.
Сев за кулинарную секцию стола, Дон размолол в чугунной ступке крупные чёрные семена, засыпал их в медную ёмкость с длинной ручкой в форме змеи, залил водой и поставил на печь.
«Брум-бум-ум?» – «Ня-ня-ня», – продолжали голоса на улице.
К тому времени, как напиток был готов, в дверь постучали.
– Войдите! – крикнул хозяин, разливая кофе по двум кружкам.
В комнате появился заветренный, как пряник, мужчина лет пятидесяти и на мгновение пропал, разглядывая всё вокруг.
– Внутри она меньше, чем снаружи, – сказал он с удивлением.
– Банан большой, а кожура ещё больше, – парировал Дон.
– Что?
– Что?
– Моя маленькая девочка больна… – После долгой неловкой паузы незнакомец решил перейти к делу.
– Девочка?
– Да. Она не в себе.
– А где она?
– На улице.
Дон привстал и выглянул в окошко.
– Знаете, не такая уж она и маленькая.
– Да?
– Но и не мальчик.
– Не мальчик.
Дон жестом указал сначала на кружку, а потом на диван в углу. Гость сел, но к неведомому напитку отнёсся настороженно и пробовать не стал, чем вызвал досаду хозяина, которая, впрочем, никак не отразилась на его лице. Кофе в запасах оставалось так мало, что каждая ложечка была на вес золота, но откуда посетителю знать ценность напитка?
Немного расслабившись, мужчина попробовал излить душу:
– Люди приличные в деревне живут, а не в лесу. Но я вынужден, понимаете? Скрепя сердце… Дальше и терпеть нельзя! Не чахотка же, да и не болезнь вовсе. Хотя, конечно, девочка вянет. Но она с детства такая. Ну, не болезная, а такая… не мальчик. Пацана понятно, куда пристроить – подмастерьем, а девочек надо беречь от всякого. Особенного от этого вот! – Он неопределённо махнул рукой в воздухе, словно указывая одновременно на содержимое всех стеллажей.
Гость, оказавшийся кузнецом из деревни неподалёку, не был мастером разговорного жанра.
– Можно я буду называть вас «мистер Смит»? – тут же обрадовался Дон. – В… эм-м-м… номенклатурных целях.
Кузнец охотно согласился, словно и не желал раскрывать своего настоящего имени. Жена Смита умерла при родах, и на этом его знакомство с женщинами по большей части закончилось, и что делать с девочкой, он не знал. Проблема же имела явно бабскую природу, хотя бы потому, что у себя Смит ничего подобного никогда не наблюдал.
– Так что же всё-таки не так? – спросил Дон.
– Она плохо спит. От этого, конечно, не умирают. Да ведь, не умирают?
– Я не знаю. Насколько плохо?
– Ужасно. Вскакивает, стонет и не может заснуть. Потом засыпает – и опять. И так всю ночь. Травы не помогают.
– А что ей снится?
– Я не знаю… Кошмары, – махнул рукой Смит. – Днём ходит бледная. Иногда её тошнит. Несколько раз теряла сознание. Лекари говорят, что здорова, либо болезнь им неизвестна, если это вообще недуг. Насколько всё опасно, не знают, но слабость же, да? Потеряет сознание – и опа головой! И ещё болтают, что в таких делах только вы можете ей помочь.
– Кто конкретно болтает, простите? – удивился Дон.
– Болтают, – повторил, неопределённо разведя руками, Смит.
– И вы согласны нанять меня?
– Если правда сдюжите – согласен.
– А если нет?
– Тогда нет.
– В любом случае вы рассчитываете на мои услуги?
– Да.
– Хорошо, а цену знаете? – поинтересовался Дон и увидел, как кузнец меняется в лице.
Рина стояла на поляне возле избушки и ждала, когда «мужчины поговорят», по выражению папы. Она могла бы найти дорогу сама, но отец решил проводить её, собираясь в путь так, как будто эти проводы – последние.
Оставленная без присмотра, Рина тут же расползлась вниманием по поляне, перепрыгивая с одного предмета на другой. Травинка. Если неаккуратно взять и быстро дёрнуть – можно порезаться. Листик на земле. Красный. Почему одни желтеют, а другие краснеют? О, гусеница ползёт. Пушистая. Интересно, щекочут ли гусеницы друг друга? Корень дерева. Ствол. Ветка. Листик на ветке. Красный листик на ветке.
Взгляд вернулся к строению, которое Рина успела рассмотреть украдкой во время разговора с отцом. Это был почти обычный деревянный дом, не считая одной странности: он стоял на каменном основании, слишком высоком, чтобы быть фундаментом, – футов пять, но слишком низком и без окон, чтобы быть первым этажом.
Надземный погреб? Предосторожность против потопа… в лесу? Остатки старой башни? Хорошо подогнано к избушке, хотя камень не выглядит новым. По булыжнику вообще можно определить его возраст?
Рина зажмурила один глаз, всматриваясь в совершенно обычный валун. Тысяча лет – это кто, подросток? От какого момента считать рождение? Ну конечно же, раствор. Камням не угадать, сколько лет, а вот скрепили их вместе – Рина с видом знатока стала рассматривать стыки между булыжниками – когда? Непонятно.
Послышались скрип двери и сопение, это отец вышел и начал спускаться по лестнице, приставленной к избушке.
«Возвышенность нужна, чтобы держать оборону, – подумала Рина. – Лестница втягивается внутрь – пигмеи не пройдут?»
– Я обо всём договорился. Теперь он хочет видеть тебя, – сказал кузнец, спустившись и отдышавшись.
Рина, быстро одолев лестницу, вошла в избушку – и потерялась. Дон рассматривал девушку, пока та рассматривала комнату, и было видно, как возрастает волнение посетительницы. Наконец Рина выдохнула, расставила руки в стороны, словно играя в жмурки, и начала говорить.
– Я захожу в комнату, сверху донизу обставленную полками, – произносит Рина и обводит руками вокруг себя. – В центре комнаты – печка, – кивает на печку. – Я рассматриваю комнату, потом иду вот сюда, направо, – показывает и начинает на цыпочках подходить к полке. – Меня почему-то привлекает скульптура бегемота, довольно внушительная и неказисто сделанная в сравнении с остальными. Я подхожу ближе, и вот она! – говорит Рина и начинает волноваться до дрожи в руках.
Фигурка бегемота стоит на полке.
– Здесь я понимаю, что в ней нет ничего интересного, но на самом деле притягивала меня не она. Я аккуратно отодвигаю… Можно? – робко спросила Рина.
Дон повёл плечами, что, вероятно, означало: «На ваше усмотрение». Вернее, он чуть наклонил голову влево, чуть поднял левое плечо, немного растянул левый уголок рта и приподнял левую бровь. Вся левая сторона говорила: «Я не знаю». Правая же оставалась неподвижной. Несомненно, это означало: «Как хотите».
Рина убрала бегемота и замерла на несколько секунд, после чего руки её безжизненно обвисли, спина сгорбилась. Девушка попятилась назад и упала на диван.
– Там был единорог, но его нет, – едва слышно сказала она.
– Можно подробнее?
– За бегемотом стоял единорог, фигурка. Её почти не было видно. Я отодвинула бегемота и нашла его там. Но сейчас его там нет. Он был?
– У меня никогда не было единорога.
– Потом я брала скульптуру в руку, нечаянно уколовшись рогом, вздрагивала и просыпалась, после чего не могла заснуть до утра. И так каждую ночь уже полгода.
– Вам это снилось?
– Да.
– Моя избушка?
– Да.
– Это очень мило. И пожалуй, удивительно. И что потом?
– Я просыпалась.
– Что произошло между тем временем, как вы начали просыпаться, и тем, как вы оказались здесь? – переспросил Дон.
– Стала слабеть и сказала об этом отцу. Он не поверил, что это всего лишь из-за каких-то снов. Но спустя месяц наконец-то обратил внимание на то, что со мной происходит, вещи просто стали валиться из рук. Отвёл к лекарю, который ничем не помог. Второй тоже, но посоветовал ведьму – как крайнюю меру. Пошли туда. Я рассказала сон, она пожалела, что ничем не может помочь, но велела искать Дона в лесу.
– А отец?
– Его надежды кончились ещё перед ведьмой.
– Хорошо, чего вы хотели?
– Ведьма сказала, я найду единорога у Дона, но я даже предположить не могла, что мне снилась именно эта избушка. И что его здесь нет! Конечно, я не думала вот так сразу обнаружить его у вас, но когда всё увидела… Вы правда не знаете, где он?
– Понятия не имею, – спокойно сказал Дон.
– Значит, ничем не можете мне помочь? – потухшим голосом произнесла Рина.
– Ну почему же сразу так обречённо? Хотите, я помогу с поисками?
– А как?
– Выйдем за пределы дома и посмотрим вокруг, как бы глупо это ни звучало. С отцом я уже договорился.
Рина не поверила и выглянула в окно, чтобы увидеть там вечно озабоченное лицо отца, но тот куда-то пропал.
– А где папа?
– Ушёл.
– Как ушёл?
– Вот так, оставил вас и ушёл.
«Надо же, отец впервые бросил меня без присмотра, и Дону удалось с ним о чём-то договориться», – удивилась она. Всё это было крайне странно.
– Можно я подумаю?
– Это у вас пока не запрещают, – улыбнулся Дон. – Я не тороплю. Не смущайтесь, я буду заниматься своими делами.
Занятия Дона были подозрительно похожи на сборы в дорогу, наведение порядка или перестановку в комнате, где нечего было переставлять. Рина, конечно же, знала ответ – в конце концов, выбора у неё не было, – но не решилась отвлекать мужчину. Закончив сборы, в качестве последнего штриха Дон достал несколько табличек с надписью «Не продаётся» и развесил их на полках. К тому времени девушка уже спала на диване. Заметив это, Дон достал откуда-то с полок плед, укрыл свою гостью и встал напротив неё, о чём-то размышляя и прислушиваясь к дыханию девушки.
Спала она долго, почти сутки, и ей совершенно ничего не снилось, поэтому впервые за несколько месяцев удалось выспаться.
На следующий день дверь избушки открылась и по лестнице спустились двое. Они посмотрели друг на друга, Дон улыбнулся и сказал:
– Итак, где вы в последний раз видели единорога?