Уже ближе к вечеру, сидя в дядином кресле (глубоком и удивительно уютном) возле газового камина, Джо мысленно вновь возвращается к разговору с Малкольмом. Да, она знает, что родственники по ней скучают (братья, может быть, и не очень, но родители наверняка), однако, когда женщина думает о своих друзьях, ей так не по себе, что даже тошно становится.
Это случилось не сразу. А происходило постепенно. Настолько постепенно, что Джо даже не заметила, когда именно все началось. Казалось, они с Джеймсом всегда все делали так, как того хотел Джеймс. Например, ездили только туда, куда хотелось съездить ему. Но с другой стороны, все, что он предлагал, ее вполне устраивало. Мыслил он здраво, а ссориться только из-за того, что ей взбрело в голову что-то другое, Джо не хотела. И вообще, нельзя все время думать только о себе. У Джеймса был круг друзей, которые частенько составляли им с Джо компанию. И впервые в жизни женщина ощутила себя частью некоей элиты, даже если и была в ней только подругой Джеймса. Для нее такая ситуация была внове, и все в общем-то было неплохо. Тем более что, когда они с Джеймсом познакомились, Джо было ужасно одиноко. Люси с мужем уехали в Амстердам: Санджива отправили туда в командировку на два года, которые в итоге растянулись на все четыре. И Джо была только рада окунуться в новую жизнь с Джеймсом.
Размышляя об этом, Джо чувствует себя виноватой, поскольку эта новая жизнь отдалила женщину от старых друзей. Новая компания увлекла ее за собой и поглотила с головой. Зарплата в банке у них была довольно приличная. И Джеймс постоянно твердил Джо: кто усердно работает, тот и отдыхать должен усердно. Это была его любимая поговорка. И на выходные они часто куда-нибудь уезжали: катались на лыжах, обедали в дорогих ресторанах с «друзьями», от которых теперь больше ни слуху ни духу.
Сама Джо по ним тоже не особенно скучает – даже тогда она понимала, что слишком много времени проводит в этой новой компании. Но когда они с Джеймсом оставались вдвоем, он всегда становился другим. Особенно после смерти отца Джеймса – тот умер внезапно от сердечного приступа, – утрата близкого человека сильно его подкосила. Джо старалась всячески поддерживать любимого, окружила его заботой, была, что называется, за главного. Ухаживала и за матерью Джеймса.
Все это время Джо старалась не забывать о Люси: навещала ее, звонила, выкраивала время для встреч, особенно в последние два года, когда они с мужем вернулись в Британию и жили неподалеку. Что бы ни говорил ей по поводу этих встреч Джеймс. Она все равно делала это, разве не так? Пыталась вернуть их былую дружбу, поставить ее на прежние рельсы. И никогда не припоминать подруге, что именно она, Люси, уехала первой.
Тогда почему теперь от одной только мысли о дружбе с Люси ей становится тошно?
Телефон начинает вибрировать, и Джо испытывает что-то вроде облегчения, снимая трубку. Звонит мама. Джо прижимает телефон к уху и начинает говорить, прежде чем до нее доходит: звонок по видеосвязи, что для мамы довольно необычно.
Джо смотрит на экран и видит только верхнюю часть маминой головы – вьющиеся темные волосы с проседью – и потолок. На их деревенский дом не похоже: какие-то жалюзи с рисунком и зеленая надпись «Выход» над чем-то вроде двери.
– Привет, мам, ты где?
– Джо, кажется, я поняла, как это работает. Элейн, местная медсестра, научила меня включать видео в «Ватсапе». Ты меня видишь?
– Да, – смеется Джо, – правда только половину твоего лица.
– А-а, вот она ты! Ах, как приятно видеть твое лицо. Усталое какое-то… у тебя все в порядке? Ты не слишком там перерабатываешь?
Джо становится немного совестно. Хотя она часто звонит матери, но с тех пор, как она здесь, так ни разу и не выбралась даже на выходные, чтобы с ней повидаться.
– У меня все хорошо, мам, – отвечает Джо.
– А я, как видишь, тут, с Уилбуром, – говорит мать и почти совсем исчезает с экрана. – Уилбур, я до нее дозвонилась. Сейчас покажу.
Изображение на экране расплывается, и Джо вдруг видит дядю Уилбура. Он сидит в кресле с подлокотниками, обитом тканью бордового цвета. На нем штаны песочного цвета, синий джемпер, но одежда висит как на вешалке, кажется, что она ему велика на размер. Сердце Джо болезненно сжимается; ее дядя никогда не был высоким, но всегда был плотно сбитым мужчиной. Кажется, что человек на экране ее мобильного медленно угасает. Он явно смотрит не на Джо, а в какую-то точку в пространстве. Может, он смотрит на маму?
– Джо, ты его видишь? – слышит женщина голос матери, которая продолжает чуть тише: – Врачи говорят, ему полезно видеть знакомые лица. – Затем говорит чуть громче: – Уилбур, смотри, это Джо.
– Джо? – нерешительно переспрашивает он, но затем повторяет ее имя уже более уверенно: – Наша Джо?
Джо с облегчением выдыхает. Это все еще ее дядя.
– Дай-ка мне этот твой телефон, женщина, ты понятия не имеешь, как с ним обращаться, – ворчит дядя Уилбур и выхватывает у мамы мобильник.
Джо смеется. Это точно ее дядя. Теперь она видит его лицо целиком.
– Привет, Джо! Ты где сейчас? Все еще с этим своим мудаком Джеймсом? – (У Джо перехватывает дыхание.) – И что ты нашла в этом педриле? Как дела в универе? Где он у тебя, кстати, напомни-ка?
– В Бате, – тихо отвечает Джо, а про себя удивляется: «Как, и ты тоже?» Неужели Джеймс нравился только ей одной?
Где-то за экраном слышится голос матери:
– Уилбур, ты же прекрасно знаешь, что университет Джо давным-давно закончила. Она сейчас в Лондоне, присматривает за твоим магазином. Забыл, что ли?
«Интересно, – думает Джо, – кого мама пытается убедить?»
– Так ты сейчас в магазине? Все играешь в почту? – улыбаясь, говорит дядя.
– Конечно, дядя Уилбур, где же еще, – отвечает Джо.
– Как тебе там, девочка моя? Никто не беспокоит?
– Замечательно, – заверяет она его и вдруг ни с того ни с сего решается спросить: – Дядя Уилбур, ты помнишь Малкольма? Живет неподалеку. Высокий такой, тетради покупает.
– Малкольма?.. – не вполне уверенно повторяет дядя, и Джо не в силах сдержать разочарования. – Я должен его помнить? – спрашивает он с сомнением в голосе.
Джо видит, что дядя начинает беспокоиться, и меняет тему.
– А я на днях видела у нас, в магазине, сбежавшего викария, – сообщает она.
– Викария? – оживляется дядя. – А откуда он сбежал?
– Вообще-то, это женщина. А откуда сбежала – не знаю.
– Женщина? Что ты говоришь! Ну, ты же знаешь, что ей посоветовать, правда?
– Нет.
– Всему свое место, и все на своем месте. Этой твоей беглянке просто нужно найти свое место. Женщина-викарий, говоришь? – снова переспрашивает Уилбур.
Джо видит, как рука матери пытается отобрать у него мобильник, но Уилбор и ухом не ведет. Он откидывается назад, разворачивает телефон и показывает Джо свою палату:
– Ты только посмотри, девочка моя, какая роскошь. Настоящий пятизвездочный отель. Правда, моря нет за окном. Жаль… но что поделаешь.
Джо видит немного чопорную, но вполне уютную комнату. И в самом деле почти как номер в гостинице, если не считать нескольких привинченных к стенкам прочных горизонтальных перекладин – видимо, для того, чтобы дядя Уилбур больше не падал.
– Выглядит неплохо, дядя Уилбур. А перекладины, должно быть, для занятий балетом.
На экране неожиданно возникает лицо дяди Уилбура.
– Не неси чушь! Я не могу заниматься балетом! – рявкает он.
Джо слышит, как мать спешит успокоить его и забирает у брата телефон. Но перед тем, как лицо дяди исчезает с экрана, Джо замечает, что он смущенно морщится.
– Или могу? – спрашивает он.
Мама смеется над его словами. Но Джо понимает, что дядя и не думал шутить.
Закончив разговор, Джо некоторое время сидит, размышляя о дяде с мамой. Видя, как стремительно ухудшается состояние Уилбура, женщина чуть не плачет. Чувствуя, как слезы подкатывают к глазам, Джо вспоминает о том, что вряд ли оказалась бы в Лондоне, если бы не слезы на глазах у матери. Еще одни слезы, сильно повлиявшие на ее будущее.
Спустя почти четыре месяца после расставания Джо уволилась с работы по собственному желанию, а Джеймс съехал из коттеджа, который они снимали на двоих. Деньги, отложенные ими на покупку дома, Джеймс поделил почти поровну. На долю Джо пришлось чуть меньше половины. Джеймс объяснил это тем, что его изначальный взнос был большим, чем у Джо. И только потом женщина вспомнила, что уравняла их доли, когда получила премию. Она попыталась поговорить с ним об этом, но Джеймс принялся толковать что-то про процентные ставки и сроки, и все это звучало весьма убедительно. Джеймс умел убеждать.
Все это время Джо каждую неделю ездила к матери, находя утешение в ее обществе. Мать ее была женщина простая, великодушная и невзыскательная, свою дочь она очень любила и хотела, чтоб та была счастлива. Она даже не догадывалась, чем Джо зарабатывает на жизнь, и не имела привычки лезть в отношения дочери с мужчинами. Джо была благодарна ей за это. В простых банальностях матери, которыми та делилась с дочерью, последняя находила отраду и облегчение.
Родители ее все еще жили в своем деревенском доме в окрестностях Норталлертона – земля здесь, передаваясь из поколения в поколение, принадлежала еще предкам ее отца. С каждым годом все бо́льшая доля ответственности за управление фермой ложилась на плечи старшего брата Джо, Криса, который жил со своей семьей в одной из пристроек. Джо прекрасно понимала, что настанет день, когда Крис переедет в родительский дом, а мать с отцом переберутся в пристройку. Брата Джо очень любила, правда какой-то рассеянной любовью, и не до конца понимала свое отношение к предстоящим переменам.
Младший ее брат, Бен, владел местным животноводческим рынком, но при этом сохранял живой интерес и к ферме, что очень раздражало старшего брата. Крис с Беном были совсем разными: Крис был плотным, как тюк, набитый сеном, круглым и приземистым, а Бен был тощим и высоким, словно вытянутое в высоту пугало. Глядя на своих мальчиков, мама частенько качала головой (потому что между собой они не очень-то ладили). Они же, в свою очередь, едва замечали Джо, поглощенные этим братским соперничеством друг с другом. А если уж замечали ее где-нибудь поблизости, то оба наперебой дразнили сестру «серой мышкой». Джо действительно не была высокой, как Бен, или крупной, как Крис, да и вообще, по мнению братьев, ничем особо не выделялась. После этих обидных насмешек, стараясь утешить дочь, мать частенько прижимала девочку к себе, повторяя с улыбкой: «Спасибо Господу за мою серую мышку».
Настоящая «серая мышка»: не высокая и не низенькая, не стройная и не толстая, и волосы у нее не поймешь какие, и не светлые, и не темные. В школе Джо училась довольно хорошо – не в первых рядах, но и не в отстающих. В университете за диплом получила средний балл по специальности «Социально-экономическая география». С полицией никогда не связывалась, о том, чтобы совершить что-нибудь экстраординарное или впутаться в какую-нибудь авантюрную историю, никогда не мечтала. Закончив университет, какое-то время путешествовала по свету, посещая лишь известные, безопасные места. Потом устроилась в банк, где работала с базами данных. Собиралась выйти замуж за человека, с которым до того долго встречалась, и завести с ним парочку детей.
Теперь же Джо поняла, что всегда завидовала тем женщинам, у которых вся жизнь была распланирована на годы вперед, которые твердо держали в руках бразды своей судьбы. И даже таким, как Люси, у которой вообще никакого плана не было, которая шагала по жизни, нарядившись в одежды прошедших эпох, и жила исключительно сегодняшним днем.
Джо как раз обо всем этом раздумывала – а также о том, стоит ли позвонить Люси по поводу кое-какой фотографии из «Инстаграма»[6], – по дороге к родителям. Она навещала их каждую неделю, но в этот раз, приехав в гости, застала мать сидящей на полу между стенкой и кухонным столом, всю в слезах. А рядом с ней, уткнувшись носом в сгиб ее руки, сидела их собака.
Джо тут же упала рядом с матерью на колени, подняла несчастную с пола и довела до кресла возле плиты. Рука Джо непроизвольно потянулась к чайнику.
– Мама, что случилось? – с тревогой спросила она.
Плачущей свою мать Джо видела всего два раза в жизни. Один раз – на похоронах бабушки, и еще раз – когда, помогая передвигать загон для овец, мать упала и сломала лодыжку. Во втором случае отец (маленький, как Крис, и худенький, как Бен) бегом пересек поле, поднял жену на руки (а мать ее была женщиной довольно крупной – именно от нее сыновья и получили свой рост и полноту), словно та ничего не весила, и отнес ее в дом. Джо до сих пор считает этот эпизод самым романтичным из всех, которые ей приходилось видеть.
Мама тихонько плакала в кресле на кухне, а в голове Джо проносились невеселые мысли по поводу причины ее слез: уж не рак ли (только вот у кого, у матери или у отца?) или, возможно, смерть дяди Уилбура?
Оказалось, действительно, все дело было в дяде Уилбуре.
Он больше не способен заниматься своим магазином.
Дядя упал, причем весьма неудачно.
И пока он не сможет снова встать на ноги – за ним необходим надлежащий уход.
А сама она споткнулась о собаку.
Чертова собака.
Нет-нет, Уинстон, она совсем не то хотела сказать.
Она просто очень переживает.
Уилбур отказался переехать к родителям Джо (вот же упрямый дурак!), но мама надеется пристроить его в приличный дом престарелых где-нибудь поблизости. Можно будет уговорить его пожить какое-то время на Севере… но что делать с магазином и квартирой? Он очень не хочет, чтобы они пустовали.
Вот если бы кто-нибудь…
– Я согласна, – тут же отозвалась Джо.
А разве можно по-другому ответить женщине, которая так тебя любит и просит о такой малости?
Уже потом Джо понимает, что на любую просьбу матери она готова ответить «да». Но в этот раз решение далось ей особенно легко, поскольку только на днях она увидела в «Инстаграме» совместное фото Джеймса и этой его Ники. Во всяком случае, в Лондоне у нее точно не будет возможности случайно столкнуться с этой новоиспеченной, счастливо улыбающейся парочкой.