– Вы – что?! – ахнула Мэри, упирая кулаки в бока.
– Ходили в город, – совершенно спокойно ответила Бекка. Она спиной чувствовала, как Ланс, Джо, Карлос и остальные, включая и Дункана, наблюдают сквозь щелочку. Чуткие уши волчица улавливали беспокойное шушуканье и нестройный шепот: все гадали, чем кончится беседа Кровавой Мэри с ее любимицей.
В толпе детей стояла Луиса. Упитанная корова прикладывала ушко к прохладному черному дереву двери, опасаясь попасться на глаза лисы. Уж Луиса-то знала: если Мэри в гневе, лучше не быть в поле ее зрения, пока не остынет… Если вообще остынет.
Комната тонула во мраке. Окна, задернутые величественной тяжестью черного бархата, не пропускали света с улицы. Расставленные по комнате горящие свечи подергивали золотистыми языками.
У двери сидел высокий козел в синем камзоле. Его глаза с поперечными узкими зрачками холодно и невозмутимо взирали на две фигурки. Смиту было плевать на все и всех вокруг. Или почти на всех.
По знаку Мэри козел встал и плотнее закрыл дверь. Это не помешало особо юрким зверькам прильнуть к замочной скважине и сообщать остальным, что происходит.
– Я знаю, что мой отец ни при чем, – решительно процедила Бекка. – Это духи древних богов. Их появление наверняка связано с изменением в жизни города или чем-то еще, но это не относится к папиной сюите.
– С чего такая уверенность? – хмыкнула Мэри.
– С того, что Фараону не понадобилось бы вызывать богов.
– Эти боги больше похожи на неупокойников, – возразила Мэри. – Смуты. Паника в городе. А если богов подчинить себе – много смертей. Думаешь, Фараон бы не хотел этого?!
Ее тон не обещал ничего хорошего, но Бекку эти слова только раззадорили.
– Расскажи ты мне хоть что-то, я бы и не предпринимала ничего! И вообще… Ты не запрещала мне искать ответов! Не думаешь, что мне приелось скромно плестись у тебя в хвосте? Твоя организация – это тени, но я – не тень! Я – волчица, понимаешь? Мой народ в древности охотился стаями, но каждый волк хотел свободы! Я думала, что ты, и правда, меня выделила, – с горечью добавила Бекка, дотрагиваясь до браслета на хвосте. – Думала, что я, наконец, стала особенной в твоих глазах.
– Ты итак была особенной! – гневно выкрикнула лисица. – Я относилась к тебе, как к дочери! Ты ни в чем не нуждалась!
– Кроме твоего одобрения, – прошептала волчонок, сглатывая слезы. – Я служила тебе, как не служат королям. Я боготворила тебя! У меня возникает вопрос, Мэри: ты растила дочь или рабыню?
Повисло молчание – и в комнате, и в коридоре.
Луиса прижала оба передних копытца ко рту.
Лисица наклонилась и взяла Бекку лапкой за подбородок.
– Я позволяла тебе многое, девочка, – угрожающе нежно произнесла она. – Возможно, слишком многое… Давай так, моя принцесса. Ты сейчас поклонишься и скажешь, что сожалеешь…
– И ты скажешь все, что знаешь об этих богах? – испытующе буравила ее взглядом Бекка. Мэри нахмурилась еще сильнее.
– Я не обязана тебе что-либо объяснять. Мне надоели твои капризы! Кланяйся и иди. Забудем.
Бекка не шелохнулась. Ее голубые глаза, большие, как круглые бездонные озера, впивались в острые, узкие глаза Мэри, похожие на пятна запекшейся крови.
Маленькая волчица сказала только одно-единственное слово:
– Нет.
Это «нет» зазвенело в воздухе, отскочив, как эхо, от стен.
Луиса в коридоре упала в обморок, придавив чей-то хвост.
Смит поперхнулся.
Мэри похолодела.
– Ч-что? – тихо спросила она, надеясь, что ослышалась.
– Нет, – повторила громче и увереннее Бекка и, сама подивившись, как легко ей далось это слово, сказала еще, уже себе: – Нет. Нет!
Мэри моргнула, силясь вернуть самообладание.
– Я, видно, ставила не на ту лошадку. Ты подвела меня, Ребекка Ноут.
Маленькая волчица неожиданно улыбнулась и помотала головой:
– Мэри, я… Я так страшно, страшно подвожу всех вокруг! Я обещала маме стать леди – и как, вышло? Папа видел во мне великую пианистку – что, получилось? А ты… Не знаю, кем ты меня делала – преемницей или пешкой с красивым названием «правая лапа»… Только – никак! Да, подвела я тебя, представь! Но чем? Что не отпросилась, как пай-девочка? Или что перечу тебе? А, может, это ты меня подвела?.. Да, ты, и не смотри так!
– Ты даже не поняла, во что ввязалась, когда полезла в это дело! – сипло возразила Мэри.
– Так расскажи!
– Нет! И закончим!
Бекка вдохнула поглубже, готовясь сказать что-то, но, вдруг ухмыльнувшись какой-то своей мысли, просто сказала:
– Ладно. Так мы не вернемся к этому разговору? Ты точно не хочешь рассказать?
Мэри все это уже надоело. Бекка вела себя всегда довольно развязно, но сейчас уже откровенно наглела. Лисица мечтала побыстрее закончить разговор и остаться в одиночестве.
– Да. Точно. Можешь идти.
Смит молча поднялся и распахнул дверь, от которой быстренько отхлынула кучка зверьков и очнувшаяся корова.
Луиса вошла к Мэри. Смит не собирался ее впускать, но корова буквально снесла его наземь.
Бекка тем временем гордо и невозмутимо прошествовала в свою комнату. Дункан поспешил нагнать ее.
– Ты что-то задумала? – шепотом спросил куница, когда они остались в Беккиной спальне один на один. Маленькая волчица плюхнулась на кровать и закрыла глаза.
– Ду-Ду, – тихонько шепнула она, – если я захочу уйти, то ты будешь со мной или тут останешься?
Дункан присел на краешек кровати.
– Уйти? Куда уйти?
Бекка положила подбородок на колени и внимательно посмотрела на куницу.
– Не куда, а откуда. Отсюда, Куцехвостик.
– Не глупи, пожалуйста, – попросил Дункан, но как-то неуверенно. – Мэри же тебя любит, а ты – ее. Она… Она тебе, как мама, разве нет? Вторая мама – ты сама говорила, помнишь?
– А она и есть вторая мама, – пожала плечами Бекка. – Мам ведь не выбирают… И она… Может, она и не любит меня. Просто я ей вечно в рот заглядывала, все делала, каждое слово ловила…
– Но разве она не наградила тебя? – кивнул Дункан на серьгу.
Бекка яростно сорвала с хвоста браслет и вынула золотое кольцо, чуть не разорвав собственное ухо.
– Наградила?! Нет, Ду-Ду, это не награда! Ей ведь выгодно, если у меня будет своя команда! Ее может предать весь мир, но я век останусь ей верна! Господи… Как же я раньше этого не замечала?.. – И Бекка залилась слезами.
Дункан неловко коснулся ее плеча лапкой, не зная, что делать.
– Ну… Ну, не плачь, а?.. Я это… Я с тобой буду.
Бекка всхлипнула.
– Правда?..
– Конечно, – закивал куница. – Я же этот… твой подопечный, вот! Твой, а не Мэрин! Так что не реви и… Это…
– Мэри все это время хранила от меня какую-то тайну, связанную с папой и его последней сюитой. И… Фараоном, – покачала головой маленькая волчица, обращаясь скорее к себе, чем к Дункану. – Какая же она мне мама, если у нее от меня такие страшные секреты?
– Ну, хочешь, я тебе расскажу свой секрет? – совсем отчаявшись, сказал Дункан.
– Он страшный?
– Очень… Помнишь, я говорил тебе про отца?
– Ну?
– Я не рассказал, почему остался один. Теперь хочу рассказать. Мой… Мой папа – ученый, профессор Кунис, а маму я не помню. Но мне и с папой жилось неплохо, хотя готовил он ужасно и был страшно рассеянный – вечно терял очки, путал соль с сахаром и постоянно забывал взять на прогулку зонт… Но нам, правда, жилось замечательно, честно! Пока… Пока ему не заказали какой-то бред… Заказчика я, правда, не видел, но вот заказ… Странный он был. Папе обещали заплатить большие деньги за состав, сделанный не по формулам, а по… По нотам.
– И что?
– И ничего. Папа не смог, и его убили звери в черном… Ночью. Потому что ноты он уже видел и мог разболтать кому… А я убежал. Но все, что потом, – опасливо прибавил Дункан. – Насчет того, что я воровал еду и плохого не хотел, – это правда. В подвале я жил уже после убийства отца. Подвал был пустой и никому не нужный… А на улице холодно… Ну, и…
– И давно это случилось? – сочувственно поинтересовалась Бекка.
– Чуть больше года назад…
Бекка обняла Дункана за шею.
– Так ты уверен, что убежишь со мной?
– Да. Да, я уверен.
– Хорошо. Тогда… Тогда вместе будем искать ответы. Потому что в двух вещах я точно уверена: во-первых, твоего папу тоже убил Фараон. А во-вторых: лишь в одном месте можно найти ответы на все вопросы! – Бекка отерла слезы лапкой и решительно заявила: – С Мэри или без нее, но я должна все выяснить!
***
Луиса громко захлопнула за собой дверь и с оглушительным топаньем направилась к Мэри. Смит даже присвистнул.
– Ну, вот что, лапушка! – дрожа от гнева, промычала Луиса, сбивая Мэри с лап – она упала в кресло. – Я все понимаю, но это… Это… Не проще было просто сказать ей: не знаю я ничего, но тебя люблю!
– Я так и сказала, – раздраженно процедила Мэри. – Почти…
– Почти! – негодующе взвыла Луиса. – Почти! Ха! Да ты… Вот что: права наша девочка! Она тебе все делала, а ты ее использовала только! Да, да, да!
– Я пытаюсь уберечь ее, – стиснула зубы лисица.
– От правды не уберегают, – припечатала корова. – К тому же, голубушка, согласись: ты сама ничегошеньки наверняка не знаешь.
– Ну, у меня есть предположения, – уже не так уверенно заметила Мэри.
– Ладушки, – топнула ножкой Луиса и приземлилась в другое кресло (в котором как раз устроился Смит… Беднягу так придавило, что козел и пошевелиться не мог). – Тогда ты извинишься перед девочкой.
– Но это она должна извиняться! – возразила Мэри.
– За что? – настойчиво спросила Луиса. – Она не могла тебя ослушиваться, потому что ты и не говорила: Бекка, не лезь в эти дела! Тебе пора перестать распоряжаться детьми, как вещами, милочка. И зря ты ушла от нормального, честного разговора… Давай-ка ты пригласишь ее завтра попить вместе чаю, – примирительно добавила она.
– Крови, – отрывисто поправила Мэри, глядя в сторону.
– Нет, чаю. Пойми, Бекка – уж давно не призрак. Ей не нужна кровь, она не вампир! И она – не ты. Да, это самое главное, лапушка… Бекка – не ты. Она и после смерти живая. А ты… Уж прости, но ты и при жизни была мертвая. И Крис…
Острые когти лисицы впились корове в плечо, разодрав нежный шелк рукавов и белую шкуру.
– Ни слова, – прошипела Мэри, резко вырывая когти из плеча Луисы и слизывая с лапы узким языком красные капли. – Оставь меня. Хочу побыть одна.
Луиса усмехнулась, смахнула с плеча кровь и удалилась с высоко поднятой головой. Смит молча вышел следом.
Лисица раздвинула шторы и распахнула настежь окно, впуская в комнату серебристый свет луны, мелькавший среди туч, и ледяные потоки благословенной небесной влаги.
Мэри протянула лапы навстречу дождю, ловя капли влаги, режущие не хуже остро наточенного кинжала.
Лап Мэри коснулись прозрачные белые лапы – это была не та особа, что встретилась Луисе и которую видел Дункан. Она была много младше и слабее. Или все же нет?
Красавицу с белой призрачной шерсткой звали Амэ-Оками. Или Амэ-Онна. Женщина Дождя… Волчица Дождя!
– Я надеялась, ты никогда не придешь… – хрипло прошептала лисица.
– И я надеялась, что не придется к тебе тащиться, – презрительно скривилась Оками. – У тебя тут ужасно. Правда. Как вы там говорите?.. Вулфджиния для влюбленных? Вздор! Она для волков! Ты же знаешь… Волков из нашего рода убили, а из-за тебя может погибнуть последний волк нашего племени!
Мэри только вздохнула…
Разговор предстоял долгий.