Поход казаков продолжался более месяца.
Новая жизнь, новые люди, новое положение – все это восхищало Надю, которая несла службу наравне с простыми казаками: она сама убирала свою лошадь, сама водила ее на водопой и т. д.
Наконец казаки добрались до необозримых донских степей. Теперь они на родине.
Полковник Смирнов позвал к себе Надю и обратился к ней с такими словами:
– Ну, молодой храбрец, мы дома. Нашему странствованию конец. Что вы намерены делать?
– Ехать в армию, – смело ответил Александр Дубенский.
– А знаете ли вы, мой милый, где находится наша армия? Дорогу, по которой надо вам ехать, знаете? И, наконец, есть ли у вас деньги? Ведь путь предстоит вам неблизкий!
– Денег у меня достаточно, господин полковник, а дорогу я найду.
– Послушайте меня, Александр Васильевич, вернитесь-ка домой – лучше будет. Ведь быть героем не так-то легко. У вас есть отец, мать – порадуйте их, вернитесь. Ну куда вы поедете один, не зная дороги? Мне жаль вас… Ну а если вы все-таки не хотите вернуться домой, останьтесь здесь, на Дону, поживите у меня в доме до нового похода, который нам скоро предстоит.
– Разве вы ожидаете похода, полковник?
– Непременно.
– Куда же?
– В действующую армию.
– Сражаться с Наполеоном?
– Да. Этот корсиканец не в меру смел становится.
– Он – герой! – молвил Дубенский.
– Пожалуй и герой, только кровожадный. Ну, значит, решено, вы остаетесь у нас! Я сдам вас с рук на руки жене и дочери.
– Я не найду слов, как вас благодарить, полковник.
– Не за что, право. Надеюсь, скучать вы не будете. Моя конюшня к вашим услугам – катайтесь верхом по степям сколько угодно. Итак, по рукам!
Добрый Иван Григорьевич протянул Наде свою руку; девушка крепко пожала ее.
В одной из станиц у Ивана Григорьевича был свой дом с огромным садом и огородом. Туда-то он и привез на время Надю.
Его жена, Марья Дмитриевна, женщина не старая еще и очень красивая, вместе с дочерью, красавицей Галей, встретили с радостью полковника с молодым гостем.
– Вот прошу любить и жаловать и считать этого героя дорогим гостем, – весело проговорил Иван Григорьевич, указывая жене и дочери на Александра Дубенского.
– Очень рады гостю. Вы еще совсем мальчик. Сколько вам лет? – спросила полковница Дубенского.
– Девятнадцать.
– А я думала, вам не более четырнадцати. Живы ли ваши родители?
– Живы.
– Как же они решились отпустить вас?
– Я самовольно ушел.
– Стало быть, ваши родители не знают, что вы поступили в казаки! – с любопытством спросила полковница своего молодого гостя.
– Нет, не знают.
Эти вопросы стали наконец надоедать Александру Дубенскому. Полковник заметил это и сказал жене:
– Соловья баснями не кормят. Ты лучше прикажи приготовить нам закусить: мы в дороге проголодались.
– И то, и то! Экая я недогадливая, право!..
И добрая Марья Дмитриевна стала хлопотать около стола.
Между тем, Галя не спускала своих черных глаз с молодого казака. Это была красивая, стройная девушка, со смуглым лицом южного типа. Черные густые волосы вились у нее крупными локонами. На алых полных губках всегда скользила приветливая улыбка. В ее жгучих глазах было так много огня. Казацкий наряд чрезвычайно шел к Гале.
– У вас есть конь? – спросила Галя Дубенского.
– Есть.
– Хороший?
– О да! Мой Алкид – чудный конь.
– Вы называете Алкидом свою лошадь?
– Да, это прозвище дано ей моим отцом.
– Вы любите отца? Вероятно, любите. А вот сами причинили ему горе.
– Я отцу причинил горе?!
– Разумеется! Вы ведь тайно скрылись из дома своего отца. Впрочем, оставим этот разговор… Вам тяжело – я это понимаю… Хотите, пока собирают завтрак, я покажу вам наш сад?
И Галя в сопровождении молодого казака направилась в сад.
– Знаете, Александр Васильевич, вы очень походите на девушку, – сказала дорогой Галя Дубенскому.
– Неужели! – воскликнул Дубенский, принужденно засмеявшись.
– У вас такое нежное лицо и руки, такая прекрасная талия.
Галя сама же покраснела, произнося эти слова.
– Вы совсем меня захвалили! Знаете, Галя, скорее я должен говорить вам комплименты и восторгаться вашей красотой, а выходит наоборот, – улыбаясь, промолвил молодой казак.
– Вы думаете, что я говорю вам комплименты? Нет, я девушка простая и говорю только то, что у меня на сердце.
Их позвали завтракать. Добрая полковница усердно принялась угощать своего гостя.
Чего-чего не стояло только у хлебосольной хозяйки на столе!
Хорошо и весело жилось Наде в доме полковника Смирнова. Самого его не было, он скоро уехал в полк, а хозяйничали в доме Марья Дмитриевна и Галя; обе они наперерыв старались угождать своему гостю, были с ним предупредительны.
Но вместе с тем как-то недоверчиво посматривали на молодого казака; они как будто догадывались, что под казацким грубым мундиром скрывается не мужчина, а женщина.
В своих записках Н. А. Дурова пишет: «В конце концов я не находила уже никакого удовольствия оставаться в семействе полковника, но с утра до вечера ходила по полям и виноградникам… Я очень хорошо видела, что казацкий мундир плохо скрывает разительное отличие мое от природных казаков».
Веселая и любопытная Галя, чтобы узнать настоящий пол молодого казака, решилась на смелый поступок. Она воспользовалась отсутствием Нади и спряталась в ее комнате за портьеру у двери. Ждать ей пришлось немало времени.
Наконец молодая женщина пришла, усталая, измученная. Надя положительно не расставалась с своим Алкидом, рыская по беспредельным донским лугам и полям.
Она отказалась от ужина, заперла дверь своей комнаты и стала раздеваться.
Представьте положение бедной Нади, когда перед ней неожиданно очутилась Галя.
Надя схватила казацкий мундир и хотела его надеть, но Галя ее остановила:
– Не трудитесь, зачем? Теперь я все знаю. Догадка моя оправдалась, – с добродушной улыбкой проговорила она.
– Вы подсмотрели, Галя, это недостойно вас! – упрекнула Надя молодую девушку.
– Простите! Но мне так хотелось узнать, кто вы. Мама и вся наша дворня в один голос говорили, что вы не мужчина, а женщина. И вот я, чтобы проверить…
– Вы решились подсматривать. Нехорошо!
– Простите меня!
– После этого мне часа нельзя оставаться в вашем доме. Я сейчас же уеду.
– Зачем? Я не пущу вас.
– Ах, Галя, если бы вы знали, какое вы мне сделали зло! Ведь теперь все узнают, что я женщина.
– Что вы, что вы! Я никому не скажу.
– Полноте!
– Право же, не скажу.
– Теперь прощай все мои мечты!
– Хотите, я поклянусь, что никому не скажу: ни папе, ни маме.
– Зачем клятвы!
– Нет, я поклянусь.
– Я верю вам, Галя; вы, добрая, хорошая, и не захотите моего несчастья.
– Позвольте мне вас обнять и поцеловать, теперь ведь это можно?
Галя крепко обняла Надежду Андреевну.
– Вы девушка? – спросила Галя.
– Нет, я замужняя.
– Такая молодая и уже замужем? А как вас звать?
– Надеждой.
Дурова, теперь не считала нужным скрываться перед молодой девушкой.
– Ах, какое хорошее имя! Вы не рассердитесь на меня, если я стану вас звать Надей.
– Пожалуйста.
– Скажите, Надя, зачем вы нарядились по-казацки? А впрочем, этот мундир вам очень к лицу. Ведь я чуть в вас не влюбилась, право!
Галя звонко рассмеялась.
– Какая вы, Галя, веселая! – молвила Надежда Андреевна.
– Что же мне скучать? Итак, скажите, зачем вы нарядились казаком?
– Вас это интересует?
– Очень.
– Хорошо, Галя, я расскажу вам историю моей жизни, только с условием.
– С каким?
– Вы никому не скажете, что я женщина.
– Принимаю ваше условие. Хотите, поклянусь!
– Я верю вам, Галя, и без клятв. Теперь слушайте меня.
Н Надежда Андреевна рассказала молодой казачке историю своей жизни такого содержания.