Распорядок дня в Страххольмской психиатрической лечебнице такой же, как в детском дошкольном учреждении, только без возможности после ужина свалить домой.
Утром подъем, затем под присмотром санитаров больные идут в уборную, делают свои дела, умываются, чистят зубы. По возвращению их ждет уже накрытый стол. Посуда на столе небьющаяся, а еда пресная. В основном на завтрак это каша сомнительного срока годности. Обязательно после приема пищи лекарства, которые из любого здорового человека сделают психа. После того, как Джорджа накачали препаратами, он влился в эту тусовку дегенератов. Речь стала монотонной, отсутствовала мимика и жесты, словарный запас ограничился фразами «да», «нет», «можно добавки?»
До обеда свободная деятельность: кто-то коротает время разговором с мнимым собеседником. Кто-то собирает пазлы. Джордж сидит один, поджав ноги под себя, и смотрит в одну точку.
В промежутке между свободной деятельностью и обедом, больных выводят на прогулку.
В обед дают более-менее нормальную пищу. Возвращаясь с прогулки, больные уже заранее знают, что их, наконец, нормально покормят. Тут тебе первое, второе и даже десерт с компотом.
После обеда тихий час, а после подъема вновь свободная деятельность, которая длиться до самого ужина. На ужин вновь ненавистная каша сомнительного срока годности. У многих больных (а кто-то здесь провел уже больше десяти лет) есть желание надеть эту кашу на голову повара, но как говориться желание не всегда совпадает с возможностями. За такие выходки придется расплачиваться. Никому не хотелось оказаться в той комнате за закрытой дверью, откуда, сейчас донесся матерный крик:
– Какого х*я!!!!
Это Диего проснулся и обнаружил, что запакован в смирительную рубашку.
Выкрик заставил привлечь внимание больных.
Все посмотрели в сторону этой двери, лишь Джордж на шум ну вообще никак не отреагировал. Организм все еще не очистился от препаратов, поэтому пока он в танке.
Интерес прочих продлился всего пару мгновений, затем столовые приборы вновь застучали, и больные продолжили заниматься своими делами.
Сильно Диего разбушевался, однако. Из запертой комнаты то и дело доносились ругательства с требованием выпустить его, предоставить ему право на звонок своему адвокату. Последней каплей для санитаров стало, когда Диего начал зачитывать наизусть закон, который лишь на половину совпадал с действительностью и подытожил этим:
– То, что вы делаете это нарушение моих человеческих прав. Я буду жаловаться в вышестоящие инстанции, и вашу шарашкину кантору прикроют!
Он голосил вовсе не для того, чтобы чего-то добиться. Сам понимал, что бесполезно. А только для того, чтобы работникам этой канторы жизнь сахаром не казалась.
Когда санитары прибыли с успокоительным, Диего стал, словно божья пяточка. Он вжался в мягкую стену и начал размахивать руками:
– Ребята, ребята. Все, все. Я все понял. Хулиганить не буду.
– Конечно, не будешь, – усмехнулся один из санитаров, между тем выпустив через иглу шприца небольшую струйку. – Уж мы об этом позаботимся – и с этими словами шагнул в сторону буйного больного, в то время, как еще два санитара заключили его по бокам.
– Не надо! – жалобно завопил Диего, сильно дергаясь и пытаясь вырваться из цепких рук – Любую таблетку съем. Уколов не надо.
Когда санитар с уколом приблизился, Диего воздвигнул препятствие в виде выставленной вперед ноги.
– Ну, ей богу, парни. У меня страшная аллергия на уколы. Я на игле могу сдохнуть. Оно вам надо? Или вашему доктору на больничке мертвяк нужен?
Не то чтобы санитары поверили в эту сказку, но рил, легче согласиться дать ему таблетку, чем вероятность пострадать во время попытки вколоть ему препарат.
– Рот открой, – приказал санитар с уколом.
Диего сделал, как он сказал, предварительно перед этим убрав ногу с пути.
После того, как таблетка оказалась у него во рту, последовал второй приказ:
– Глотай при мне.
Это Диего тоже выполнил, в конце, широко раскрыв рот и высунув лопатой язык.
Когда санитары удалились, Диего резко переменился в лице. Каким-то образом ему удалось так спрятать лекарство, чтоб не вызвать никаких подозрений у работников. А когда дверь за ними захлопнулась – выплюнул его на пол и раздавил ногой.
Утром следующего дня из сумрака выходит Джордж. Последнее, что он помнил перед тем, как его разум помутился – это разговор в кабинете доктора.
Мысли о том, что он узнал и желание поговорить с Диего – все не давали ему покоя. Он твердо решил, что обязательно сделает это, как представится такая возможность.
Шанс представился в час послеобеденной свободной деятельности.
Джордж подошел к двери, за которой заключенный. В ней была специальная щель, через которую обычно санитары просовывали еду. Но пока, Диего в смирительной рубашке, его лично кормили из ложечки. Его не баловали изысками. Ладно, больных. Можно время от времени побаловать хорошим обедом, но на заключенного не считали нужным переводить хорошие продукты, поэтому каша с сомнительным сроком годности – это как раз то, что нужно для такой угрозы обществу, как он.
Джордж, просунул в щель тарелку с ароматными пирожками. Сам не ел, все это время приберегал, чтобы угостить Диего, пусть даже он косвенно виноват во всех его бедах.
Умение прощать и находить свет даже у того, чье сердце, казалось бы, пропитано тьмой – у Джорджа не отнять.
Все это время Диего сидел на полу, опустив голову. Когда он увидел, как что-то просовывают в его камеру, он прищурился.
– О, сегодня, что ли праздник? – усмехнулся Диего, затем глаза его сузились еще больше, а интонация изменилась: – или подумал, что будет забавно посмотреть, как Диего встанет на четвереньки, и будет, хавать эти пирожки, словно собака?
И после этого до Джорджа дошло, что заключенный находится в смирительной рубашке.
– Ой, прости…. я вовсе…. я не думал об этом…
Диего вздохнул, а после вздоха встал с пола, что у него хорошо получилось, несмотря на связанные руки и, подойдя ближе, ясно дал понять, что не желает идти на контакт:
– В любом случае не нужна мне жалость такого жалкого существа, как ты. А свои пирожки забери, – и с этими словами мощным пинком по тарелке пропихнул их обратно, где они впоследствии оказались на полу.
После такого, Джордж должен был втопить, словно раненая собака и навсегда забыть сюда путь, но каково же, было удивление Диего, когда этот надоедливый парень все же, решил остаться.
Несмотря ни на что, он намерен был добиться ответов на свои хорошо поставленные вопросы, о чем сразу же сообщил, после чего плавно перешел к самой сути вопроса:
– Ты помнишь меня? Должен помнить, ведь ты больше пяти суток держал меня в подвале студии.
– Я не запоминаю лица своих жертв, – последовал такой ответ из уст Диего, одновременно с ним он пожал плечами. – Хотя… – небольшая пауза, означающая, что он задумался, – теперь я начинаю понимать, почему, когда увидел тебя, у меня возникло чувство дежавю. Стало быть – да. Я тебя помню. Это все, что ты хотел спросить? – в конце изогнул он бровь.
– Еще вопрос.
– Валяй, – мгновенно отозвался тот и скривил при этом лицо. Чем быстрее ответит на все вопросы, тем скорее избавится от его общества. Решил он так.
– У тебя не возникала чувства, что ты живешь не своей жизнью? – начал он неуверенным тоном. Диего, однако, удивился. Этот парень сейчас будто бы прочитал его, словно открытую книгу. – Что ты достоин чего-то большего?
Однако удивление продлилось всего секунду.
– И не надейся, – последовала усмешка вперемешку с насмешкой. – Я нормальный в отличие от тебя. Три месяца перекантуюсь в психушке, и на свободу с чистой совестью. А тебе бы советовал держать свои мысли при себе и не озвучивать их кому попало, ато ведь никогда не выйдешь отсель.
Джордж ничего не стал отвечать. Весь подавленный и разбитый – он ушел, окончательно потеряв надежду на светлое будущее.
День за днем, ночь за ночью. В течение недели жизнь в лечебнице текла неизменным циклом, повторяя привычный распорядок дня.
В течение этой недели Диего вел себе хорошо, а в один из дней ему дозволено было теперь содержаться вместе с остальными больными, что значило, с него, наконец, снимут эту ненавистную ему смирительную рубашку, у него появится полная свобода передвижения по больнице и кормить его будут три раза в день.
Санитар выводил его под белы ручки с мягкой комнаты и говорил:
– И помни: если я узнаю, что ты опять творишь дичь – вернешься обратно.
Диего натянул улыбку, почти до самых ушей и, похлопывая санитара по спине, сообщил:
– Ох, не волнуйтесь. Не узнаете – и улыбнулся еще шире, продемонстрировав свои ровные и белые зубы.
Санитар уловил иронию из его уст, и, не меняя выражения своего кирпича просящего лица, добавил:
– И без сарказма.
После того, как Диего предоставлена была свобода передвижения, он решил воспользоваться этим правом на полную катушку. Перво-наперво он театрально раскинул руки и сообщил всем о своем визите:
– Ну, здрасте, психи! Это я! – и после этих слов берет в руку первый попавшийся предмет (кубик-рубик) и метким броском сбивает конструкцию, что так старательно собирал один из больных. – Страйк!
Какое-то время душевнобольной пялился в одну точку, а когда Диего взорвался всплеском психического хохота, больному стало так обидно, что он не выдержал и весь в слезах убежал.
Содрогаясь от смеха, Диего показывал на него пальцем и бросал в его адрес различные колкости, пока взгляд не зацепился за нечто…
– «О, это же тот пацан»
Одна нога Джорджа была согнута в колено, а вторая лежала прямо. Он сидел на подоконнике и безучастно смотрел в окно. Прекрасная возможность незаметно подкрасться и напугать до усрачки. С этими мыслями бесшумно, словно опытный ниндзя он подкрадывался к своей добыче, пока не оказался в непосредственной близости.
Орландо наклонился до уровня его уха и прошептал:
– Смерть или матумба? – и улыбнулся маньячной, похотливой ухмылкой. Однако в ответ ноль эмоций. Диего обошел парня и сел на подоконник перед ним. Всмотревшись в эти карие глаза, он не обнаружил там ничего. Взгляд был пустым, словно у бездушной куклы.
– «Да что за препаратами тебя пичкают? – одновременно с этими мыслями Диего стал щелкать перед его лицом, но опять безрезультатно. – Черт, – подавлено опустил он голову и руку, – почему меня так волнует его состояние? Неужели это, то самое чувство?… Чувство вины? – хотел было подумать он, но натура плохого парня взяла свое. – Глупости. С чего бы вдруг мне раскаиваться? Этот пи*дюк сам виноват, что оказался не в нужное время не в нужном месте.
Успокаивая свою совесть этими мыслями, он хотел было уйти по своим делам, но в этом дурдоме этот мальчик единственным был адекватным. Тем, с кем можно поговорить. А из него тут делают овощ только потому, что фантазия немного разыгралась. К слову о фантазиях…
Диего посмотрел в окно. Блик света мягко скользнул по его красивому лицу. Он вздохнул и раскрыл свою душу:
– Знаешь, вспоминая наш последний разговор – я начал задумываться: а что если мир, в котором мы живем не настоящий? Что если мы не больше, чем чья-то выдумка? Мы можем наблюдать, как в клинике в целом кипит жизнь. Выйдя на прогулку – мы видим тоже самое. Но что происходит по ту сторону забора, пока нас нет? – задумался Диего и, положа согнутые руки на подоконник, облокотился на них. – А я отвечу. В этот момент ничего не происходит. Пока мы там не появились – улицы будут пусты. Но как только мы выйдем за черту – незаметно для нас там моментально появится жизнь… – смешок, за которым блондин повернул голову в сторону Джорджа и подытожил: – Таким образом, работает компьютер. Это все делается с целью оптимизации работы железа. К чему я это? – вновь смешок, за которым Диего опять посмотрел в окно – Если моя теория верна – то ты вовсе не сумасшедший. Ты знаешь больше, чем положено, потому ты здесь…. – молчание, за которым последовал смех. Внезапный и такой безумный. – Ну вот… – Содрогаясь от смеха, проговаривал он, одновременно вытирая вступившие на глаза слезы, – уже начинаю бредить. Похоже, это заразно….
Отсмеявшись, Диего похлопал немого собеседника по плечу и с иронией под**бнул:
– Спасибо, что выслушал. Кто бы мог подумать, что мне действительно станет легче.
– Выглядишь как огурчик – за спиной донесся голос, заставивший Диего вздрогнуть. Когда он обернулся, взгляд сразу же упал на морщинистое лицо Шнайдера, что стоял, держа руки в карманах белоснежного халата.
– «Черт, подкрался, словно змея. Колокольчик бы повесил, чтоб не пугать людей» – выругался в мыслях тот, а после того, как выпустил пар, ответил на ранний выпад старика: – я как огурец, который прошел через тело лошади и вышел, знаете откуда?
Шнайдер, что не был лишен чувства юмора, парировал:
– Ну, так это исправимо. Одна успокаивающая таблеточка и… – скосил взгляд на Джорджа, что сидел на подоконнике, не меняя позы, и более ничего не говорил, ибо каков результат уже понятно, стоит только взглянуть на парня.
– Он тоже неудачно пошутил?
– У него недавно был нервный срыв. Пришлось принять меры.
– И часто у него…?
– Да, в последнее время приступы участились. А если точнее, сразу после того, как ты прибыл к нам.
– Это все из-за того, что…?
– Психика очень тонкая и каждый реагирует на стресс индивидуально. На фоне стресса у него в голове произошло короткое замыкание.
– Как это, замыкание?
– У него началось искажение картины реальности. Он стал придумывать настоящее. Ну, например террорист, что держал его в заложниках больше пяти суток – на самом деле его лучший друг и вообще они оба не из этого мира.
Эти слова заставили Диего задуматься. Буквально минуту назад он выдвигал теорию, согласно которой мир, в котором они существует всего лишь компьютерная игра. Конечно, это была не больше, чем шутка, но необъяснимое влечение к Джорджу все не дает покоя.
А пока Диего прибывал в когнитивном диссонансе, доктор окончательно поразил его своей неожиданной просьбой:
– Помоги Джорджу
– А? – вопросительно посмотрел Диего на старика но, а потом спустя секунду спросил. – Как я это сделаю?
– Держись от него, как можно дальше. Не разговаривай с ним и даже не смотри в его сторону. А если сам сделает попытку заговорить….
Губы Диего расплываются в маньячной ухмылке, и он заканчивает мысль старика:
– Я буду делать то, что умею лучше всего – буду мерзавцем. Я стану таким плохим, что он побоится даже думать об этом.
– Вот и славненько, – довольно улыбнулся старик, во всей красе продемонстрировав свою гнилую улыбку, с золотым зубом посередине. – Скоро время прогулки. Не хочешь сходить во двор, подышать свежим воздухом?
– А во дворе у нас колючая проволока, пулеметчики на вышках, овчарки лают.
– Да нет, – усмехнулся старик – Это не тюрьма. У нас хорошая клиника. Во дворе солнышко, травка, свежий воздух, птички поют.
– А раз не тюрьма выпустишь меня отсюда?
– Конечно, выпущу, – вновь эта гнилая улыбка, – сразу же, как только сделаешь то, о чем я тебя попросил – с загадочным акцентом произнес он, сделав тонкий намек на то, что реабилитация Джорджа выгодна для них обоих.
А старик не солгал. Во дворе действительно было хорошо. Там установлены лавочки, где можно посидеть. Вокруг высажены деревья, кусты и клумбы. Недалеко журчит водоем, где мирно плавают уточки. Их подкармливают больные, и поэтому они сами подплывают, уже заранее зная, что их покормят. Также можно услышать отрывистое щебетание и пение птиц. Каждый их звук гулко раздается в наполненном жизнью дворе. И всю эту красоту окружает высокий забор, с колючей проволокой. Единственный путь на выход охраняет робот, напоминающий уменьшенную версию трансформера Оптимуса. К одной руке прикреплена электрошоковая палка, чтоб в случае чего утихомирить ей буйного больного.
Мимо охранника время от времени пробегает робот-уборщик, похожий на увеличенную версию отважного маленького тостера, передвигающегося на колесах. Он толкал тележку с отходами недоеденного завтрака, который где-то там за забором перерабатывался и вновь попадал на стол.
– Мир будущего, епта – прокомментировал Диего, а затем приставил указательный палец к губам, что значило – он о чем-то задумался. После недолгих раздумий, его голову посетила одна светлая мысль.
После прогулки, как обычно ждал накрытый обед, но почему-то Диего к еде не торопился притрагиваться.
Джордж по-прежнему в танке. Он ложкой капается в еде, словно в дерьме, а взгляд его смотрит в одну точку. Небольшая струйка слюны вытекала изо рта и капала прямо в тарелку.
Диего сидел как раз напротив и после того, что увидел, аппетит окончательно испортился. Он бросил столовые приборы на стол и, стукнув кулаком по столу, прокричал:
– Свинья ты, Джордж! – а затем надулся, и правую руку согнул в локте, а щеку положил на кулак.
Проходит еще какое-то время и Джордж выходит из сумрака. Диего ошивался неподалеку и с матерными криками колотил автомат с чипсами. Поскольку пообедать ему так и не удалось, он решил утолить голод этой вредной едой, но проблема в том, что так просто ее не достать. Нужно было решить математическую головоломку, что на голограмме высветилась, после нажатия кнопки «Старт». И в зависимости от результата, автомат решит – давать чипсы или нет.
– Черт, черт! – на каждое слово по удару получил автомат. – Это просто издевательство над душевнобольными людьми, если даже у нормального человека решение вызывает когнитивный диссонанс!
Каково же было его удивление, когда какой-то дегенерат разгадал эту головоломку, как высморкался и увалок прямо из-под носа приз.
Какое-то время Диего тупо хлопал глазами, а потом как заорал на всю Ивановскую:
– Какого ч-е-е-е-р-та?!!!! – и начал уже бить автомат ногами. – Тупая жестянка!
– Не расстраивайся так, Диего, – за спиной прозвучал голос, заставивший блондина отвлечься от увлекательного занятия. В один момент самооценка Диего упала ниже плинтуса, когда этот как он называл чепушило достал чипсы с той же легкостью, с которой это сделал прошлый дегенерат. – Вот, держи, – протянул он чипсы и улыбнулся наивной, детской улыбкой.
У Диего задергалось, все, что только можно. Единственным желанием в данный момент было – это засунуть эти чипсы ему в жопу. Казалось, еще немного и он действительно сделает это, но в последний момент сдержался, просто ответив:
– Оставь их себе, – и после этих слов обошел Джорджа и пошел по своим делам, по пути выхватив из рук чипсы того дегенерата, что только собирался перекусить. Он хотел разреветься, но пробегающий мимо Джордж положил ему в руки свои чипсы. Тот засигал на стуле и радостно начал хлопать в ладоши, при этом издавая какие-то странные нечленораздельные звуки. А Диего дошел до стула, отодвинул его и сел, закинув ноги на стол. Парень только собрался перекусить, как перед душой встает Джордж и начинает осуждающе пялился на него, держа руки на поясе.
– Че? – исподлобья глянул блондин на него.
– Диего, скажи: тебя, что ли в детстве обижали, что ты теперь срываешь зло на других?
Диего отсмеивался и отшучивался в духе «А у тебя диплом психолога? Может, покажешь?»
– Шнайдер говорит если кто-то бычит вот так, – выражение лица Диего изменилось, но пока он спокоен, однако было видно, что Джордж не так далек от истины, – обзывает или орет без причины – это значит, что его в детстве очень сильно обижали, и он как бы хочет отомстить.
В мгновение ока, Диего вскочил с места, и, оказавшись за спиной Джорджа, заломал ему руку, а его самого прижал к столу. Все это произошло так быстро, что мальчик не успел даже ахнуть, а в момент, когда осознал безвыходность ситуации – зрачки его испуганно расширились. По лицу было видно, что он думал, будто сейчас умрет или в лучшем случае останется без руки. Мальчик с надеждой посмотрел в сторону санитара, стоящего у входа, но тот делал вид, будто не замечает.
– Да твоего Шнайдера самого лечить надо, – шепнул Орландо на ухо. Одна рука по-прежнему заламывала руку Джорджа, а ладонь другой руки закрывала рот. – Он, как и ты – ши-за-ну-тый, – максимально жестоко сказал он и по слогам, после чего рука оставила рот Джорджа, и скользнула по его талии.
– Диего, пожалуйста! – завопил безысходно мальчик. – Отпусти меня! Мне больно!
– Больно? – усмешка парня стала маньячнее, чем когда-либо, что у Джорджа даже локон волос посидел от страха, – еще раз подойдешь ко мне, – вновь прильнул он к его уху, и продолжил давить на его без того расшатанную психику, которая вот-вот и окончательно сломается: – я превращу твою жизнь в кошмар! Я все сделаю, чтобы ты никогда не вышел отсюда! Ты меня понял? – одновременно с этим вопросом он сделал болевой прием, после которого раздался хруст. Глаза Джорджа стали влажными, но прежде, чем из них успели политься слезы, Диего отпустил мальчика. Тот сразу же вскочил и отступил назад, прижимая к себе пострадавшую руку. Его дыхание было тяжелое и такое громкое, что было похоже на рыдание. Время от времени он испуганными глазенками посматривал на Диего, чье лицо было наполнено яростью и злобой.
– Видишь, что бывает, когда начинаешь меня злить? Не нарывайся. Не усложняй жизнь не себе, не мне и все будет хорошо. Если понял – медленно кивни.
После того, как Джордж, стиснув зубы, кивнул, Диего сел на прежнее место и, закинув ноги на стол, продолжил делать, то, на чем тогда остановился, а именно поедать чипсы.
Неделя минула с тех пор, жизнь Диего билась ключом. Всего за неделю он смог расположить к себе психов и теперь они, словно выдрессированные собачки пляшут под его дудку и беспрекословно исполняют каждую прихоть. Например, сейчас мы видим такую картину: один псих расчесывает его светлую изрядно обросшую шевелюру, второй массирует ноги, но, а третий отгоняет веером жар. Один единственный Джордж, не то что говорить, но и смотреть в сторону Диего боялся. Он будто потерял часть собственной души, осознавая какое чудовище тот, кого он считал своим другом. Вместе с дружбой исчезла и вера в то, что он не из этого мира. С каждым разом ему становилось хуже, а в один из дней он решил, что не хочет больше жить…
Поздно ночью он попытался покончить с собой. Один конец простони, он привязал к двуспальной кровати, а из второго сделал петлю и просунул свою голову, после чего затянул узел. Петля затягивалась все туже, и вскоре Джордж уже не мог дышать. Последний стон вырывается из его уст, и в этот момент чья-то сильная рука хватает его и вытаскивает из петли. Это был Диего.
Он положил мальчика на кровать и ударами по лицу, начал делать попытки привести его в чувства.
– Сука, давай! – удар, за ним второй. – Я тебя сам придушу потом! – вновь удар – Очнись! – последний по силе во много раз превосходил предыдущий. Он же и привел мальчика в чувства. – Очнись же!
Джордж посмотрел на своего спасителя наивно-непонимающим взглядом. Голова разрывалась от вопроса «Зачем? Ведь это был мой выбор» и вот эти тысячи иголочек «зачем» не давали покоя.
– Зачем ты спас меня? – все же задал он этот вопрос, а затем слезно взмолился: – Я не хочу жить! Убей меня! Пожалуйста, убей!
Диего склонил голову. Какое-то время он молчал, не произнося ни слова, а когда поднял взгляд, спросил:
– За кого ты меня держишь? Я не убийца, и даже не террорист. Я – анархист. Тот, кто борется против системы принудительного зомбирования граждан.
В этот момент Джордж осознал, что мир вокруг не такой, как он думал.
– Но ведь ты держал меня в заложниках. Больше пяти суток.
– Так сложились обстоятельства. В тот день что-то пошло не так и меня загнали в угол. Я должен был что-то предпринять, чтобы меня не поймали… – после этих слов, Диего аккуратно помог мальчику принять сидячее положение, а затем, глядя ему в глаза, сказал: – я знаю, каково это, когда тебе не верят. Выговорись и тебе станет легче.
После глубокого вздоха, Джордж начал свой рассказ. Диего с интересом слушал историю мальчика, а когда он закончил, улыбнулся, и дабы убедиться, что сам не сошел с ума, а услышал то, что услышал, переспросил:
– Значит, в том мире я ассасин, что ходит в обтягивающем БДСМ костюме?
– Именно так, – важно кивнул Джордж. Все это время он сидел на кровати, сложив пяточки вместе.
– Испускает лески из рук, и перемещается по городу, как твой человек паук? – уточнил Диего, а Джордж, продолжал кивать, на каждое его слово, словно японский болванчик. – А еще у меня был пушистый зверек, которого звали Матумбой?
– Да-да.
Это было настолько бредово, что даже не смешно, о чем, конечно же, сказал Диего, но более в мягкой форме:
– Ну и фантазия у тебя.
– Угу.
– В любом случае – ты мне нравишься, и я хочу, чтобы ты сбежал вместе со мной.
– Сбежал? – вопросительно посмотрел Джордж на него. – Но тебе та, какая выгода из этого? Если тебя поймают, то опять посадят в тюрьму, а так ты перекантуешься тут несколько месяцев и на свободу.
– Дело в том, что я не доверяю доктору и тебе не советую, поэтому, чтобы не случилось, но не при каких обстоятельствах не принимай таблетки, что здесь дают. У меня уже есть план побега. Ты главное делай то, что я говорю и уже скоро мы будем на свободе.
– Хорошо, я постараюсь!