Глава 7

ШЕРЕМЕТЬЕВ


Около сорока щебечущих девушек заполнили лужайку перед входом в главное здание. По цвету рубашек и клетчатых юбок они были разделены на четыре группы по классам. К каждому классу приставлен преподаватель, сопровождающий их на короткую прогулку по лесу.

Я взглянул на часы, и как раз вовремя. Группы начали проходить через ворота. В глазах мельтешило от клетчатой формы. Этот зелено-коричневый хвост струился через ворота и вниз, пока не осталась только одна группа.

Я посмотрел на часы. Семь пятьдесят. Последняя группа не двинулась с места.

– Иван Моисеевич? – Я встретил его растерянный взгляд над толпой студентов. – В чем проблема?

Пожилой мужчина поправил очки и покосился на телефон.

– У меня не хватает одной девушки.

– Кого? – я направился к нему, изучая его группу.

Я знал, кто не соизволил выйти еще до того, как он сказал:

– Екатерины Снежиной, – он посмотрел на меня. – Сейчас, простите… Я схожу за ней.

Иван Моисеевич был блестящим учителем музыки, исключительно внимательным и добродушным. Студенты его обожали. Но кто такая Снежина, чтобы проявить к преподавателю и остальной группе девушек внимание?

– Ждите здесь. Я разберусь, – я повернулся к девушке рядом. – Ева. Со мной.

Я шел быстро, сокращая десятиминутный путь как мог. Ева пыталась не отставать, но ее короткие ножки не успевали за мной.

– Вы видели сегодня утром новую студентку Снежину?

Я выбрался на лестничную площадку и перешагивал через две ступеньки в раз.

– Да-а-а, – задыхалась она позади меня. – Она была с нами, когда мы выходили из наших комнат. Должно быть, вернулась назад.

Я оглянулся через плечо, отмечая ее запыхавшееся дыхание и капли пота на лбу.

– Добавьте тридцать минут кардиотренировки в свой распорядок дня.

– В этом году у меня уже полный график.

– Вставайте раньше.

Ева покраснела.

– Да, конечно. Простите, я не подумала…

Девушка была вокалисткой нашей капеллы. Ее мать была депутатом, а отец – генеральным прокурором одного крупного города. Могущественная политическая семья.

Ева в основном вела себя идеально, но ей нужно было выбирать друзей получше. Она и здесь проводила слишком много времени с Алисой, наследницей фармацевтической компании. Алиса же попала сюда за пристрастие к таблеткам и отчаянно требовала внимания.

Когда я добрался до комнаты Екатерины, то постучал в закрытую дверь.

Ответа не последовало.

– Открой, – я кивнул Еве, стоя спиной к двери.

Она послушалась и проскользнула в комнату. Ее шаги замерли. Затем она проговорила, обращаясь к Снежиной:

– Катя, зачем ты создаешь неприятности себе и мне?

Я ущипнул переносицу.

– Она в порядке?

– Не поняла…

– Она одета?

– Да?

Почему она ответила вопросом на вопрос? Что за тупица. То есть мне надо поработать над ее речью.

– Это вы мне скажете!

– А? – она прижала ладони ко рту.

Я разозлился, повернулся и обнаружил, что Екатерина сидит на кровати и заталкивает печенье Еве в рот. Она прижала коробку к груди и торопливо взяла еще пригоршню.

Ну хоть одета, и на том спасибо.

– Если ты откусишь еще один кусочек, твое наказание удвоится.

Катя косо взглянула в ответ, хихикнула и вновь запихнула печенье себе в рот. Крошки скатились с ее рубашки и собрались на юбке. И юбка была не настолько длинной, чтобы прикрывать бедра.

Я расставил ноги, свел руки за спину и сказал:

– Выйди и присоединись ко мне в холле.

Снежина медленно поднялась и отзеркалила мою стойку – руки за спину, ноги расставлены.

О боже. Ну теперь хотя бы мне понятна причина шока Евы.

Большая часть юбки Снежиной была обрезана. Она была такой короткой, что я мог разглядеть ее кружевные трусы.

Ева как стояла статуей, так и продолжила стоять, пережевывая печенье. Только, кажется, икнула.

Вместо того, чтобы скрывать эту непристойность, Екатерина отставила коробку с печеньем в сторону и выставила вперед бедро.

– Я ведь не нарушаю ваши правила? Всем велели носить форму. Пожалуйста.

– Всем велят носить форму, а не портить ее.

– Вам не нравится?!

Ева отмерла, подавилась смехом и быстро закрыла лицо.

– Я отдал тебе приказ, и каждая секунда твоего неповиновения – это еще одно наказание.

– Ты очень грубый и злой, – Екатерина прижала печенье к груди и зажевала еще пригоршню, когда вышла в холл. – Прежде чем других учить манерам, не мешало бы самому научиться!

– Ева, возьми ножницы со стола и присоединяйся к нам. – Я протянул руку к Снежиной. – Отдай мне печенье.

Она надула губы и отступила, крепче прижав коробку к груди.

– Я не ела со вчерашнего обеда.

– Разгрузочные дни полезны для здоровья. Мы тут избегаем излишеств.

Загрузка...