ШЕРЕМЕТЬЕВ
Я вышел из темного коридора и сразу наткнулся на стайку студенток.
– Доброго вечера, Игорь Александрович!
Я повернул в другую сторону от них, не отвечая, а они пошли дальше, привыкшие к моей угрюмости.
Я вышел из академии и обогнул главное здание. В отличие от нанятых преподавателей, я не жил в основном здании академии.
Гравий хрустел под моими туфлями, ночной воздух охладил мою кожу. Чистый, свежий, горный. Так непохоже на вонь выхлопов и тяжкой жары асфальта столицы. Мне нравилось это спокойствие.
Свернув с тропы, я пересек ухоженную лужайку и последовал к каменной стене, огораживающей территорию академии. Над ней шла колючая проволока с током, о чем каждые два метра висели предупреждающие знаки.
Прикосновение к проволоке не убьет человека, но может сбить с толка и деморализовать.
Каждый год это проверял на себе как минимум один идиот.
Я подошел к воротам – единственному входу и выходу с задней стороны академии – и ввел свой код на клавиатуре. Замок зажужжал, и я покинул территорию.
Трехминутная прогулка по тихой тропинке вниз принесла меня к знакомому дому. Большинство служащих жили в здании академии. Я тоже держал там за собой комнату, но Алексу требовалось выделенное пространство. К тому же моему другу я мог предоставить все, что он пожелал. Поэтому этот дом мы делили на двоих.
Я на секунду замер перед дверью, вспоминая события сегодняшнего дня, ярко-голубые глаза Екатерины, отчего-то по-прежнему тревожащих даже при воспоминании.
Все, пора идти.
Я отложил свои мысли и сосредоточился на повестке дня завтрашнего дня – планировании учебной программы, беседе с психологом и тестах Екатерины.
Дверь скрипнула, когда я вошел в одноэтажный дом. Большая комната была совмещена с мини-кухней и составляла гостиную. Короткий коридор вел в спальни и ванные комнаты.
На голых стенах висел портрет девушки, о которой я ничего не знал. Узнал бы, если бы захотел. Но я не хотел нарушать личное пространство Алекса.
На окнах – темные шторы. Потертый кожаный диван. Дровяной камин. И ничего больше.
Скромно. Непритязательно.
Незаменимо.
Здесь я ночую чаще, чем в личной комнате в академии. С Алексом меня не достают мои черти.
В Академии я делаю то, что приносит мне искупление. Но прегрешения прошлого так просто не отпускают из своих загребущих лап.
Я вынул из кармана телефон и уставился на него. Я не собирался его проверять. Отчет моего безопасника предоставил все, что мне нужно знать о Снежиной.
Я уже знал, что они сколотили свое состояние в те времена, когда рейдерские захваты считались законными, когда воровство было нормой, а на переговоры вместо ручек брали автоматы.
Девяностые, что сказать. Кто прошел мимо из тех, кто сейчас богат и знаменит?
Даже я этого не миновал, хотя потом тщательно подчистил все хвосты.
Как и большинство нынешних влиятельных семей, уцелевших в период перехода в легальный бизнес, Снежины были вовлечены во многие темные дела, в том числе в давнюю вражду с другой богатой семьей с еще более грязной изнанкой.
О самой Екатерине не было известно ничего непристойного. Она была единственной дочерью в семье – воспитанной, милой и готовой к брачному союзу по выбору родителей.
Несомненно, они выбрали наиболее подходящую партию для дочери, которая максимально укрепила бы их бизнес.
От этой мысли меня тошнило. Никого нельзя использовать таким образом, но это случается. Черт, это происходило веками и происходит теперь.
Кто я такой, чтобы судить?
Мне только надо подшлифовать поведение Екатерины, вытравив из нее пороки.
Я подошел к шкафу, достал стакан и бутылку коньяка. Когда я начал наливать, в дверь постучали.
– Открыто, – я взял второй стакан.
– Думал, тебе может понадобиться компания, – тихий голос Алекса с легким прибалтийским акцентом разнесся по комнате.
– Еще бы… Ты здесь, чтобы получить пикантные подробности?
– Разумеется, – подтвердил он. – Расскажи мне все. Кстати, я видел ее, мой друг. И готов побиться, тебе придется нелегко.
Я повернулся, чтобы передать ему стакан. Сегодня он был одет в повседневную одежду, сменив строгую форму Академии на футболку и джинсы. Белый цвет футболки подчеркивал его смуглую кожу и черные волосы.
Мы со школы были лучшими друзьями. Практически неразлучны, пока не закончили учебу. Потом он поступил в военное училище, а я пошел своим путем.
Я потерял его след, и он не давал о себе знать, но провидение, в которое я верю, столкнуло нас снова. Он вернулся другим.
Я сразу узнал его, хотя он изменился. Я рассказал ему о своем убийстве, он мне – о своих… Между нами была разница только в количестве жертв. Но он был солдатом и убивал по приказу, а я одержимым. И мой грех ничто не способно оправдать.
Я отнес свой стакан к креслу, уселся и отпил, смакуя каждый глоток и глядя в огонь.
– Встреча прошла, как и ожидалось. Новенькая со строптивым характером, и теперь мои надежды на спокойный год разбиты.
– В последний раз, когда у вас был легкий год, ты был невыносим, – Алекс устроился рядом со мной. – Тебе было скучно до безумия. Ты превратился в настоящего ворчуна.
– Я не ворчал! Я просто мог оценить кто и как работает! Что сложного в том, чтобы хорошо исполнять свои обязанности? Пусть спасибо скажут, что я никого не уволил.
– И я об этом же, – тихо рассмеялся Алекс. – Тебе не нравится, когда все легко, Игорь. Это не твой стиль.
Я откинулся назад, пил, в голове вертелось все то, что мне нужно будет сделать завтра.
– Она тебе дерзила? – спросил Алекс.
– Кто? Светлана?
– Нет, идиот, – он закатил глаза. – Ее дочь.
Я прищурился, чувствуя, что с характером девчонки столкнулся не я один.
– Она соплячка, – я расстегнул верхние пуговицы на рубашке. – Несговорчивая, непочтительная, острая на язык.
– Да, да… Ее язык еще задаст жару, – качнул бокалом Алекс.
– И она… хм. Она… Ну что сказать? Она просто неприлично хороша для восемнадцатилетней.
С глазами, которые вспыхивают волшебным огнем. А ее смелость? От ее дерзкого взгляда у меня закипает кровь.
Алекс хмыкнул слишком понимающе.
Да, черт подери, я ей очарован, и это доставляет мне огромное неудобство.
– Да, Алекс, – я смотрел в свой стакан, покачивая янтарным содержимым по кругу. – У меня может случиться рецидив.
– Хорошо, – он поставил стакан и повернулся лицом ко мне. – Это настолько нетерпимо? Неконтролируемо?
Я бы назвал – болезненно. Алекс был единственным живым свидетелем, который знал в лицо моих чертей.
– Не совсем…
– А мать? Как ты среагировал на нее?
– Никак. Она хороша, и по возрасту мне ближе… Но…
– Значит, дочь? Значит схватка будет острее, Игорь, – он хохотнул.
– Веселишься. Ты слишком веришь в меня, Алекс, а вот я не настолько себе доверяю. Теперь.
– Влечение – это человеческая природа. Мы все переживаем это, и любой человек, который говорит обратное, скрывает что-то похуже. У нас одинокая жизнь. Мы стареем в одиночестве. Так что желание согреться – это не преступление. Но я буду честен. Давай посмотрим правде в глаза. У тебя ужасный, просто ужасный вкус к женщинам, друг мой, – он драматично вздрогнул.
– Ты засранец!
Алекс громко и от души засмеялся и взял коньяк.
Только он мог смеяться над моими недостатками.
Моя сексуальная предрасположенность была просто частью моей игры, которую я прекратил, после убийства. И вдруг сегодня она дала сбой и снова началась.
– Я должен держаться от девчонки подальше.
– Слушай, – Алекс отставил бутылку и потянулся за лимоном. – У тебя больше терпения и контроля, чем у кого-либо. То происшествие…
– То убийство.
– То случайное происшествие изменило тебя. Но ты не потерялся. Ты снова делаешь бизнес и занимаешься чертовой благотворительностью. Деньги и время, которые ты вложил в эту Академию, достойны восхищения. Ты хороший человек, Шереметьев. Расслабься. Не каждую же любовницу ты будешь душить?
Я передернул плечами.
– Не проверял и не собираюсь. Ты приглядывай за мной. Я ведь никогда не был хорошим человеком.
– Я не о том говорю. Конечно, ты по-прежнему безжалостен. И мне прямо-таки страшно, когда тебя выводят из себя. Может, я не согласен со всеми твоими методами обучения, но, когда дело доходит до мотивации, ты находишь железные аргументы.
Я поднял стакан.
Он чокнулся своим бокалом с моим и выпил, глядя на меня поверх края.
– И чем же тебя так зацепила Снежина-младшая?
– Она ненавидит меня.
– Это пройдет. Со всеми проходит. Она через неделю начнет обожать тебя.
– Это меня и пугает… А что если не сломается?
– Перед твоим очарованием? Да прекрати!
– И все же… Если она будет продолжать дерзить назло? Ты меня знаешь… Я люблю, когда мне бросают вызов. И я люблю побеждать.
– Ты игрок, друг, тебя кипятит ее вызов. Но долго она не продержится. Поверь мне.
Я кивнул.
– Но если продержится… Если втянет меня в свою игру, то на каникулы я отчислю ее и отправлю обратно к родителям.
– А вот это зрелое решение. Ты все понимаешь и контролируешь себя. Молодец. А главное помни, не все твои любовницы умирали во время оргазма. Значит, если и случится между вами чего, ты ее не убьешь.
Алекс наставил на меня палец, твердо глядя в глаза:
– Трахнешь, но не убьешь.
– Я не буду ее трахать. Я не трахаю студенток, а отучаю их от беспорядочных половых связей.
– Главное помни об этом, когда будешь рядом с этой девчонкой.
Я вздохнул и рассмеялся. Нужно вернуться к тренировкам и выжимать себя так, чтобы сил даже на мысли о сексе не оставалось. Я дал обет и я его сдержу.
Никаких женщин. Никаких игр. Никакого секса.