– Старт! – командую так, что по полю прокатывается гулкое эхо.
Уилл срывается с места. Ошметки земли из-под его кроссовок летят в разные стороны, темно-каштановые волосы влажные, а по лбу струится пот, но он упорно пробивается вперед. Уилл добегает до линии, сгибается пополам и, расставив ладони по коленям, пыхтит так, будто готов выплюнуть легкие.
– Максвелл, тебе выпала роль шпиона, чтобы ликвидировать противника? – выкрикивает он с другого конца поля, тяжело дыша. – Ты хочешь убить нас до первого матча?
– Зависит от того, где намерен оказаться ты: в конце или начале списка.
Уилл сплевывает и выпрямляется. Его карие глаза сужаются и мерцают в свете солнечных лучей. Я лишний раз подтверждаю догадки касательно хитрости, присущей ему. Уилл один из тех редких случаев, когда думаешь о человеке, что он прост, но на деле все обстоит иначе. Он чертов кубик Рубика, хотя, откровенно говоря, подкупает легкостью. Он первый на моей памяти человек, с которым нет необходимости наводить мосты, они словно выстроены задолго до знакомства.
Я обвожу взглядом парней, притворяющихся мертвыми, и мысленно закатываю глаза.
– Проваливайте в душ. Выглядите, как мешки с дерьмом.
Моя старая команда обладала иным нравом. Никто не отлынивал от тренировки, все приходили на поле с готовностью выложиться на полную. Мы являлись слаженным организмом, каждый выполнял поставленную задачу и благодаря этому команда держала высокую планку. Работали с точностью механизма часов. Черт побери, я из Нью-Джерси. Штата, где зародился американский футбол. Где все началось. Но я больше не с ними. Моя прежняя жизнь накрылась. Я тут, в Огайо, должен играть роль папочки-тренера, пока реального тренера сбила с ног простуда. Многообещающее начало.
Удивительно, что моя нынешняя команда не в списке аутсайдеров. Наоборот, одна из лучших. Отец обмолвился, что школа Гилморта преуспевает в области футбола. И, судя по записям в папке, правда на его стороне. Только меня все еще терзают сомнения.
Когда часть команды разбегается по своим делам, со мной остается Трэвис. Тот, с кем я должен научиться разговаривать при помощи взгляда. Тот, кто является центром. Кто стоит передо мной и подает мяч.
– Расслабься и наслаждайся, – он щелкает языком и толкает дверь. – Это временный ажиотаж.
Перед глазами предстает заполненный школьниками длинный коридор. Я поворачиваю голову и смотрю в серые как сталь глаза Трэвиса, отражающие равнодушие ко всему живому. В отличие от позитивного Уилла, Трэв является хладнокровной бронебойной машиной, которая прет вперед, с легкостью минуя преграды. Он единственный человек на поле, не проронивший ни слова против тренировки, после которой у некоторых подкашивались ноги.
– Я должен знать что-то о королеве улья?
Трэв поднимает бровь, сканируя меня проницательным взглядом.
– Предпочитаешь найти проблему?
– Предпочитаю выиграть чемпионат в этом году.
– Тогда просто пошли Британи к чертям. Я сделал то же самое.
Я не могу скрыть улыбку и направляюсь вперед по коридору.
Ни для кого не секрет, что к новеньким относятся настороженно, даже скользко. За ними следят. О них говорят. Про них узнают. Подавляющая часть представительниц женского пола решила, что я из тех слабоумных спортсменов, что бросаются на девушек как на ароматный кусок мяса. Они кокетливо улыбаются и, стоит пройти мимо, как разворачиваются друг к другу лицом, перешептываясь. Это ожидаемо и банально. Кто-то другой мог воспользоваться положением, но не я. Я никогда не сворачивал с пути. Никогда не отклонялся от цели. Всегда видел дорогу и конечную цель. Моя цель осуществилась, но не там, где желал. Ни одна симпатичная девчонка не поставит под удар то, ради чего работал годами.
В кафетерии выбираю убойную порцию углеводов и занимаю свободный стул за столом рядом с приятелями по команде, избегая оживленную болтовню. Несмотря на хорошие коммуникативные навыки, чувствую себя чужим среди своих. Это моя команда, но в то же время кажется, что я должен быть в кругу других парней. Я стараюсь не привязываться к людям и местам, но, так или иначе, испытываю тоску по родным улицам. По людям, с которыми рос. По атмосфере, которую невозможно воссоздать. Кливленд никогда не станет Трентоном, пусть и имеет схожий климат.
– Есть разговор, – говорит Трэв, вгрызаясь в бургер, из которого вот-вот выскочит котлета и шлепнется на пол.
– О чем?
– Это касается команды. Тебя.
Взглянув на приятеля с толикой замешательства, разворачиваю свой бургер, с боков которого свисает до золотистой корочки обжаренный бекон. Желудок одобрительно урчит, и я не жду приглашение, откусываю кусок и мычу от удовольствия.
Мать твою, за летние каникулы, большую часть времени которых занимала расфасовка вещей по коробкам, я успел забыть, какой зверский аппетит способна пробудить тренировка на свежем воздухе.
– Меня? – пробубнив с набитым ртом, я вопросительно вскидываю бровь и, тем самым, задаю вопрос «какого-черта-чувак?».
– Есть странная статистика побед.
– При чем тут я?
Непроницаемое лицо Трэва говорит о том, что он вполне серьезен.
Я шумно вздыхаю.
– Выкладывай.
– Есть одна девчонка, которая обязательно появится. Не позволяй ей запудрить голову.
– Шутишь? – я фыркаю и смахиваю крошки с серой футболки с логотипом НБА, которую утром стащил у отца, ведь большую часть времени он выглядит как с иголочки в накрахмаленной рубашке. – Я похож на того, кто клюнет на красивые глаза?
Трэв дергает уголком губ.
– Ты похож на того, кто гарантирует превратить нашу жизнь в ад.
– Твоя правда, – я смеюсь и возвращаюсь к обеду, но что-то внутри щелкает и подталкивает задать вопрос: – Она играет в футбол?
– Она предпочитает играть с капитанами.
Я пялюсь на приятеля с неприкрытым недоумением и поневоле размышляю, а не мучает ли его паранойя или что-то похуже. Но веселье угасает, на смену ему приходит недоверие. Я из тех, кто не верит в случайные совпадения. Любая случайность чаще всего оказывается заранее продуманным ходом.
– Как звали девчонку, с которой ты познакомился?
Проклятье, откуда мне знать?
Она оказалась забавной, и не стану скрывать, довольно симпатичной, но я не уточнял имя. Не рассчитывал, что мы встретимся снова. Это была самая обычная девушка, которых вокруг полно, а я не могу расслабляться в выпускном классе. Не тогда, когда на кону стипендия. Дин Максвелл, сыном которого выпала честь родиться, растил меня в гордом одиночестве. И он согласен покрыть будущее обучение в университете. Но своим примером он научил тому, что я должен рассчитывать исключительно на себя, сделать себя самостоятельно. Ввязываться в отношения, разрыв которых неизбежен после выпускного бала, то же самое, что пустить на самотек все, к чему стремился.
– Я не спрашивал, как ее зовут, – в конце концов озвучиваю я.
– Ньюман по счастливым обстоятельствам оказывалась той, с кем был знаком каждый капитан. Два года подряд чемпионы, совпадение?
Я кривлюсь.
– Без обид, но, если на матче вы выкладываетесь так же, как на тренировке, то причина прямо у тебя перед носом.
– Ее отец – футбольный тренер школы Легксингтона, – Трэв вытаскивает мобильник из кармана джинсов и водит пальцем по экрану пару минут, после чего поворачивает телефон. – Ты познакомился с ней?
Я открываю первую фотографию, где девушка в желтом сарафане окружена ореолом солнечного света. Ее голубые глаза смотрят в мои прямо как пару дней назад, но искрятся озорством. Она хохочет, будто присутствующий по ту сторону камеры произнес что-то смешное и запечатлел живой кадр. Ее смех подобно звону в ушах. Мне довелось его услышать. Кнопочный носик задран вверх. Золотистые волнистые локоны переброшены на одну сторону и несколько прядей ниспадают на глаза. От снимка веет теплом, жизнью, беспечностью, из-за чего не решаюсь взять мобильник Трэва и пролистать остальные, словно опасаюсь подпустить ее ближе. И не зря. Если Трэв прав, то ей почти удалось обвести меня вокруг пальца.
– Это она? – подталкивает к ответу приятель, заблокировав телефон и вернув его в карман.
Не желая признавать оплошность, я бормочу что-то нечленораздельное.
– Каждая команда сложилась как карточный домик, – продолжает он, будто мое бормотание является положительным ответом. – Они раскатали всех всухую. Играли так, как будто знают тактику.
Тот факт, что девчонка ехала с другого конца города, чтобы забрать что-то в типографии и встретить кого-то в кофейне, ставит под сомнение буквально все. Например, ее фальшивую улыбку.
Я. Не верю. В совпадения.
«Я должна встретить кое-кого».
Ха. Черт возьми. Кого, если не меня ты должна была встретить, маленькая лгунья?