Фрэнк Дуган сдерживал свой «Мазерати» до позорного предела скорости в тридцать пять миль. Жалкая двухполоска. Он не мог поверить, что дорога от аэропорта Цинциннати до Уэйбриджа займет час и сорок пять минут.
С эстакады он увидел готическую башню викторианского поместья на скале. Согласно досье, там одно время содержалась Рэйвен Слэйд. Возможно, ему стоит обследовать это место перед тем, как ехать в университет. Свернув влево, на круто взбегавшую вверх щебеночную дорогу, он проехал через ржавые ворота, снятые с петель. Но окна и двери были заколочены. Он не знал, что эту лечебницу закрыли.
С чего он вообще решил заглянуть в этот дурдом на горе? Может, он нутром почуял, что сможет найти ответы в его коридорах и палатах с войлочными стенами? Что ж, сперва он проверит бумаги Тедеску на предмет возможных подсказок к его зашифрованным пророчествам.
Когда он спускался с горы, зазвонил его засекреченный мобильник.
– Да?
– Дантист, это Кимвала.
– Уже? Я все еще в Огайо.
– Сигнал от Харона с Крита. Он сообщает, что перед тем, как Слэйд застрелился, он звонил из афинской лечебницы. Последнее, что он сказал: «Моя дочь знает».
– Что знает?
– Харон слышал выстрел, затем булькающий звук, и телефон Слэйда смолк. Согласно греческой полиции, тогда же 17N похитили его дочь.
– Я направляюсь в университет, чтобы проверить бумаги Тедеску. Может, я смогу выяснить, что знала Рэйвен.
– Удачи.
И телефон смолк.
Он подъехал к кампусу и нарезал круги, пока не нашел Колледж свободных искусств. Ему повезло найти парковочное место вблизи Лордон-холла. Заглянув в справочник, он выяснил номер кабинета Тедеску: 132-A. К двери была приколота записка.
Мистер Тедеску в Греции читает доклад на ежегодном съезде специалистов по античной филологии. Лекции и конференции отменяются на две недели. Оставляйте курсовые работы и отчеты об исследованиях у его помощницы, мисс Салинас.
Едва он пробежал это глазами, как открылась соседняя дверь и вышла, едва не задев его, студентка с хвостиком, в форменной юбке болельшицы. Она сняла с двери Тедеску записку и приколола другую.
Лекции по КЛАССИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ И МИФОЛОГИИ отменяются до конца семестра. За информацией обращайтесь к помощнице, мисс Салинас.
Значит, новость о смерти Тедеску наконец достигла факультета.
– Я ищу помощницу мистера Тедеску, – сказал он.
Она обернулась, но вместо молодой студентки он увидел женщину средних лет. Кожа лица туго натянута, словно после пластической хирургии, отчего ее голова треугольный формы напоминала череп. Глаза покраснели. Скрещенные руки были словно кости под черепом на этикетке с ядом.
– Я мисс Салинас. Что вам нужно?
– Я из ФБР, мисс Салинас. Мне нужна минута вашего времени.
– О боже! Декан только сказал мне, что Ясон погиб в Афинах. Вы знаете, что случилось?
– Я бы хотел увидеть его кабинет.
Она огляделась, словно пытаясь понять, правильно ли поступает, затем достала из кармана кольцо с ключами и стала нервозно искать нужный. Открыв кабинет 132-A, она пригласила его войти.
Он оглядел помещение. На столе ничего, кроме бронзового бюста Зевса. На правой стене висел большой портрет пожилого человека в магистерской шапочке и мантии.
– Это Ясон Тедеску?
Она достала платок из кармана и смахнула пыль с позолоченной рамы.
– Да.
Он подошел к большому шкафу для бумаг у стены и попробовал выдвинуть ящик. Тот оказался заперт. Он указал на кольцо с ключами у нее в руке.
– Откройте ящик, пожалуйста.
– Там пусто.
– Почему же?
– Перед отъездом в Грецию Ясон передал все свои бумаги и личные рукописи в библиотеку.
– Я хотел бы убедиться лично.
Она стала перебирать ключи, пока не нашла нужный. Вставив его в замок, она открыла ящики. Она была права. Везде было пусто.
– Нам не сказали, как он умер, – сказала она.
– Насколько хорошо вы его знали?
– Я перевелась с Ясоном из чикагского университета, когда он получил место здесь.
– А ваши обязанности?
– Как помощница, я иногда вела занятия с его студентами. Помогала в исследованиях, готовила материалы для экзаменов, организовывала встречи со студентами.
– У него были любимчики?
Она уставилась в пустоту.
– Единственной, кого он действительно приблизил к себе, была дочь доктора Слэйда, Рэйвен.
– Приблизил?
– Она училась у него на курсе античной филологии. Кроме того, он был директором драмкружка на актерском факультете. Я видела все ее выступления, – в ее голосе обозначилось напряжение. – Она потрясающая актриса.
– А конкретнее?
– Когда она выходила на сцену, другие актеры казались просто зубрилами. Она с головой погружалась в каждую роль и, казалось, действительно превращалась в свою героиню. Словно вовсе не играла…
– Звучит впечатляюще.
– Даже вне сцены, на читках и репетициях она всегда была в центре внимания. Она как будто озаряла комнату и была такой, – она замялась, – обольстительной.
– А когда она была не в центре внимания?
– Она становилась замкнутой, как будто в депрессии.
– И вы говорите, Ясон Тедеску учил ее?
Лицо, похожее на череп, отвернулось.
– Скорее, направлял. Пока у нее не случился срыв и отец не забрал ее из колледжа.
– Вы это видели?
– О да. Я поняла, что что-то не так, на первой репетиции «Лисистраты». После того как Рэйвен забралась на второй ярус и обратилась к женщинам, изнемогавшим без мужчин, с призывом объявить им сексуальный бойкот, она побледнела и потеряла сознание. Джейсон, то есть, мистер Тедеску, отнес ее в свой кабинет на совещание. Это был последний раз, когда Джейсон или я видели ее, до того, как ее отца перевели в Афины.
– А мистер Тедеску когда-нибудь упоминал, почему он вообще покинул Грецию?
– В молодости он был старостой в афинском политехе, пока солдаты хунты не устроили там бойню. Его ранили в голову, и он приехал в Америку на лечение. Пока он был здесь, он получил студенческую визу для продолжения своих исследований.
– Он много путешествовал?
– Да. По всей стране, читал лекции, навещал греческие сообщества. Он собирал материал для своей книги «Греки в Америке».
«А еще, похоже, внедрял свои спящие ячейки».
Он решил пойти ва-банк.
– Возможно, вам станет легче, если я скажу, что Рэйвен была рядом с ним, когда он умер в Афинах.
В ее пустом взгляде ничего не изменилось.
– Как это возможно?
– Девушка была в афинской лечебнице, когда он потерял сознание во время лекции, и коллега привез его туда же. Он пытался задушить ее. Его застрелили террористы при нападении.
Ее лицо было словно маска, но она снова скрестила свои костлявые руки.
– Он был как дельфийский оракул. А к ней всегда относился, словно она была его верховной жрицей.
Агент Дуган расслышал нотки ревности.
– Спасибо, что уделили мне время, мисс Салинас. Я пойду в библиотеку, взгляну на его бумаги.
– Это невозможно, агент Дуган.
– Почему же?
– Мистер Тедеску назначил меня распоряжаться его архивом. Согласно его пожеланию, чтобы обеспечить криптографическую цельность пророчеств, я отослала их в архивы Национальной библиотеки Греции, в Афинах.
– Что ж, я сам направляюсь туда. Взгляну заодно.
Она застыла.
– Согласно его пожеланию, я сделала распоряжение, чтобы его бумаги оставались запечатанными в течение десяти лет. После чего их смогут просматривать только филологи и историки.
Задумавшись об этом, он прислонился к одному из пустых картотечных шкафов. Шкаф отклонился, и Дуган заметил показавшийся край бумаги. Он поднял скомканный лист и разгладил его. «ОПЕРАЦИЯ «ЗУБЫ ДРАКОНА», гласило заглавие, под ним стояло слово «ЧТО», а дальше две строчки, написанные от руки. Слова были вычеркнуты и многократно переправлены. Он прочитал их вслух:
– Семена Медленной Смерти в наших Норах… Мы покараем Крестоносцев. Иншалла… Вам это ни о чем…
Она вдруг сдвинулась с места, и он поднял взгляд. Бронзовый бюст Зевса взлетел в ее руках. Ее глаза горели дикой злобой. Он попытался отразить удар.
Не успел. Взрыв боли. Все поплыло. Размылось. И потемнело…