Глава 2
– Мэллори, – сердито говорит отец.
Он вытирает руки о фартук и зовёт меня на кухню.
– Разве мы не просили тебя думать, о чём говоришь?
– А что такого, я только сказала правду, – бормочу я.
– Ну перестань. Ты же всё прекрасно понимаешь!
Он смотрит в дверной проём на маму, у которой уже все посетители вскочили с мест и сгрудились у окна, выходящего на кладбище, и улыбается.
– Эта легенда – наш хлеб с маслом. Благодаря ей ресторан процветает!
Он прав. «Холм» сейчас выглядит роскошно. Когда я пришла сюда впервые, здесь была свалка. Прежние владельцы задолжали даже за аренду, тут уж не до ремонта. Стойки стояли грязные, кожа на диванчиках потрескалась, полы со щербинами от многочисленных упавших кофейных кружек не мыли, кажется, десяток лет. Даже со стен краска облупилась. Я понятия не имела, почему родители так заинтересовались рестораном. До этого у них появилась идея для домашних обедов: небольшие наборы продуктов из бакалейного магазина, включающие всё необходимое для какого-то кушанья и открытку с рецептом. А потом они вдруг захотели пересечь страну и стать владельцами ресторана…
Это. Очень. Странно.
По-моему, во всём виноват дядя Рики. Он работает агентом по недвижимости в соседнем городке. Если бы он не дал родителям взглянуть на свой список, пока мы были у него в гостях, ничего бы такого не произошло. Я так и жила бы в Чикаго, где никто не одержим ведьмами, проклятиями и призраками. Мы не снимали бы квартиру, потому что всё ещё не можем купить дом. Ах, да… Сейчас бы я спала, а не вытирала засыпанные крошками столы.
– В октябре мы наверняка заработаем больше всего! – восклицает папа. – Ты же знаешь, каким в это время бывает Истпорт.
А то не знаю. В Истпорте обычно живёт семь тысяч человек. Но летом и осенью, при наплыве туристов, это число увеличивается в три раза. Как-то, лет десять назад, наш город показали в какой-то большой передаче на канале о путешествиях. Телевизионщики назвали городок «странным и зловещим» и рассказали о том, что в черте города не менее семи кладбищ. А ещё вспомнили все нелепые легенды, которые здесь можно услышать. Все, от призраков у моря до маяков с привидениями и, конечно же, про гробы, пробивающие стены… Сюда приезжает немало чудаков. Особенно в октябре.
– Послушай, – начинает папа. – Я понимаю, тебе такое не по душе. Но это помогает оплачивать счета…
Он обводит руками тарелки с дымящимися вафлями и беконом, ожидающие в окошке.
– …покупать тебе модные кеды, которые ты так любишь.
Папа многозначительно смотрит на мою новую пару конверсов. Не надо было их надевать.
– Не понимаю, почему у нас не может быть нормального ресторана.
– А что значит «нормальный»? – озадаченно спрашивает он.
– Ну не знаю. Может быть, такой, где мама не рассказывает каждый день о привидениях, пугая людей?
Я взмахиваю руками и опускаю их как раз в тот момент, когда мимо проходит Артур, помощник повара, с блюдом яичницы-болтуньи «Клиент всегда мёртв». Блюдо с грохотом падает на пол, вызывая испуганные вопли в зале.
Мама просовывает голову в кухню. Оглядывает месиво на полу. После секундного шока она хлопает в ладоши.
– Молодцы! Беспорядок, конечно, но главное – вовремя! Я как раз рассказывала про гроб, влетающий в зал, а тут такое звуковое сопровождение!
Бросив на папу взгляд: «А что я тебе говорила», я по очереди отряхиваю ноги, сбрасывая с кед яичницу. Мама возвращается в зал. Хотелось бы думать, что она наполняет кружки кофе, но я не настолько глупа. Она снова рассказывает легенды. Страшные истории.
Я вздыхаю. Почему я так разволновалась? Это же Истпорт, тут нет ничего нормального.
Отец моет руки и занимает обычное место у гриля, а я собираю с пола яичницу.
– Послушай! Забудем о твоей страсти к модной обуви. Этот ресторан даёт тебе возможность ходить в Портовую школу. Тебе ведь там нравится?
Услышав о школе, я поднимаю голову. Портовая школа – мое любимое место. Единственный луч света в Истпорте.
– Ты знаешь, как я хочу там учиться. Я так стремилась туда попасть…
– Это точно, – улыбается папа. – И они не дураки, приняли тебя. Ты талантлива, Мэл. Очень. Но обучение в модной художественной школе стоит денег.
Я понимаю, куда он клонит. В Чикаго мы не могли себе позволить такую школу. Нам хватало лишь на скромную жизнь, никакой роскоши. Ни на обеды в ресторане, ни на модные кеды ограниченной серии и уж точно не на частную художественную школу, где я беру уроки фотомастерства. За год управления рестораном мы смогли всё это себе позволить, и возвращаться в прошлое совсем не хочется.
– Прости, – говорю я, заливаясь румянцем от стыда.
Мне так хочется когда-нибудь стать фоторепортёром, путешествовать по дальним странам, снимать туканов, руины и… что-нибудь непохожее на старый хлам здесь: пластиковые котлы, наполненные поддельным туманом, огромных пауков на лужайках, кладбища за каждым углом. Портовая школа – моё спасение.
– В следующий раз спектакль за мной.
– Спасибо.
Папа выпускает несколько яичных белков на сковородку с длинной ручкой, а желтки в чашку.
– Что ты придумал? – спрашиваю я.
Папа ровняет края яичницы, пока она не приобретает нужную форму, потом деревянной ложкой делает наверху две дырки. Схватив чашку со стола, аккуратно вставляет в каждую дырку по желтку. Они, словно ярко-жёлтые глаза, торчат из…
– «Поджаренный череп»! – объявляет он, гордо выкладывая яичницу-болтунью на тарелку.
Я киваю, хотя меня от этого просто воротит. Ну кому понравится на завтрак череп с липкими глазами? И тут из зала слышится взрыв аплодисментов. Я выглядываю в тот момент, когда мама театрально раскланивается, держа в руке искусственную кость.
М-да. Кажется, папины яичницы-черепа обречены на больший успех, чем я думала.
– Слушай, а не пойти ли тебе погулять? Пообщаться с друзьями, – предлагает папа.
Во мне загорается надежда. Но я тут же от неё отказываюсь. Субботы в «Холме» – самые напряжённые дни. На прошлой неделе перед рестораном стояла очередь до двух часов дня!
Папа видит мою нерешительность и подталкивает к двери.
– Иди! Джанет сегодня придёт пораньше, так что мы справимся.
– А кто будет убирать со столов?
– Мама.
– А на кассе? Кто этим займётся?
– Джанет, – смеётся папа.
Я складываю руки на груди. Всё далеко не так просто.
– А кто будет рассаживать людей?
– Перестань, – смеётся папа. – Всё будет в порядке. Я о другом волнуюсь, детка. У тебя тёмные круги под глазами. Тебе нужен выходной, ясно?
Он понятия не имеет, насколько он прав. Я бросаюсь ему на шею и обнимаю.
– Спасибо, пап!
– Свободна. И выше голову. Может, сейчас и тяжеловато, но помни: Дентоны не…
– Знаю, знаю. Дентоны не сдаются.
Я заканчиваю фразу за него. Стянув фартук, комкаю его и запихиваю в рюкзак. Надо смываться, пока папа не передумал. Или, что ещё хуже, пока мама не поняла, что он натворил.