У стола регистрации мы оказываемся как раз вовремя. Хотя официально парад начинается не раньше полудня, организаторам нравится, когда участники отмечаются заранее – вдруг кто-то не явится и придётся искать замену.
– Мне нужно в туалет, – шепчет Эмми. – Зарегистрируй нас обеих.
– Хорошо, только возвращайся сюда.
Я иду к столу регистрации. Он покрыт чёрно-белой скатертью, в центре большие фонари из тыквы. Пожилая женщина с паутиной, нарисованной на бледных щеках, спрашивает моё имя, потом вычёркивает его из списка.
– Вы фотограф?
– Да, – подтверждаю я, показывая камеру.
– Отлично. Сегодня будет несколько сюрпризов, не прозевайте!
Она улыбается, и паутина на щеке поднимается. Паучок исчезает в морщинках, картинка похожа на перекошенные рыболовные сети.
Я сообщаю ей имя Эмми, и она вручает мне два комка ярко-оранжевой ткани.
– Ой, что это? – спрашиваю я.
– Ваши юбилейные футболки, дорогая! – щебечет женщина.
На седеющих волосах покачивается шляпка ведьмы.
– По одной для каждой. Такие футболки получат все, кто работает на празднике в этом месяце. Носите на здоровье! Это хорошая реклама.
Она подмигивает.
Для бизнеса, может, и полезно, но не модно. Я разворачиваю футболку и хмуро разглядываю рисунок. Маяк, вдали плывет корабль. «Фрейя»[1]. Капитаном корабля был Лиам, брат Милой Молли. В небе над кораблем сверкает молния, вокруг вздымаются волны. На вершине скалы у маяка видна фигурка. Наверное, Милая Молли. Ну да, она.
– Кошмар, да? – говорит сзади тонкий голос.
Я испуганно поворачиваюсь. Джошуа Берген, он же странный соседский мальчишка, наблюдавший за мной вчера. Что он здесь делает?
– Да уж, – отвечаю я, избегая его взгляда.
Страшнее его здесь никого нет, правда ему ни за что об этом не догадаться.
– Жуть.
Упорно не отрывая глаз от земли, я замечаю его кеды. Сделанные на заказ кеды Converse с высоким верхом и рисунком. На чёрном фоне оранжево-красные скалы и горы. И солнце. Рисунок напоминает пустыню.
– Нравится? – пританцовывая, спрашивает он.
Я наконец поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом. На лоб наискосок падают непослушные волосы. Синие-пресиние глаза блестят на солнце. Джошуа улыбается краешками губ.
– Круто, – замечаю я, опуская глаза. – Напоминает Сахару или что-то такое.
– Не совсем, – возражает он. – Сахара в Африке. А это Сонора. В Аризоне.
Интересно. Обычно на заказных кедах Converse видишь героев фильмов, цитаты, слова из песен… Пустыню вижу впервые.
– Тебе нравятся пустыни?
Он смеётся.
– Похоже, так. Я раньше жил в Соноре. Пока несколько лет назад не переехал сюда.
Знакомая картина. Кажется, он не очень счастлив после переезда в Истпорт. Видать, тоскует по пустыне Сонора – голос такой грустный. Как я тоскую по Чикаго.
– Что написано внизу? – спрашиваю я, меняя тему.
Если ему хоть вполовину так грустно из-за переезда, как мне, наверное, он не хочет об этом говорить.
Он выворачивает ногу, чтобы я разглядела получше. Внизу, вдоль подошвы, маленькими белыми буквами написано: «Acta, non verba»[2].
– Это латынь.
– О-о…
Это всё, что я могу сказать. Про латынь я почти ничего не знаю, но мне кажется, что добавлять надпись к великолепной паре заказных кед странновато.
– Тебя сюда наверняка отправили фотографировать, верно?
Он показывает на мой фотоаппарат.
– Да, вместе с Эмми.
Замечаю у него за плечами рюкзачок, заляпанный разноцветными красками.
– А тебя отправили делать зарисовки?
Фотографии я ещё понимаю. Но рисунки? Как-то странно. Я никогда не видела, как рисует Джошуа, но у меня есть друзья, которые рисуют, и им нужны холст, мольберт и другие материалы… И время. Я оглядываю улицу – жизнь здесь бьёт ключом. Никто не стоит на месте.
Кругом суетятся продавцы и волонтёры: развешивают воздушные шарики, раздают футболки и устанавливают киоски. Совсем неподходящее место для рисования.
Джошуа пожимает плечами.
– Ну да. Я должен «посетить парад, вдохновиться», а потом его нарисовать. Но сейчас меня вдохновляют только ароматы из киоска твоего папы, – смеётся он.
Я оглядываю ряд палаток на другой стороне улицы. Фасад четвёртой, чёрной, украшен пластиковыми гробами и скелетами. Внутри Джанет тщательно помешивает что-то в огромном тёмном котле…
Ага. Эта палатка точно от ресторана «Холм».
Я вздыхаю.
– Аромат блюда сегодняшнего дня. «Перчёные ляжки разгонят мурашки».
Джо хватается за живот и стонет.
– Надо было позавтракать дома, судя по всему…
Он машет листовкой, прилетевшей по воздуху. И зачитывает вслух:
– Парад пройдёт без перерывов.
Я лезу в карман и достаю завёрнутое в салфетку печенье, к которому не прикоснулась.
– Вот, хочешь? Ещё не остыло.
У него загораются глаза.
– Какой чокнутый откажется от ещё тёплого печенья?
– Может, тот, кого уже тошнит от родительского ресторана со страшилками? – спрашиваю я, но это не вопрос. Правда.
– Джошуа Берген, – вопит в громкоговорителях женский голос.
За ним следует ужасный грохот, и все затыкают уши.
– Зарегистрируйтесь у организаторов праздника!
Мы с Джошуа медленно убираем руки от ушей.
Он откашливается.
– Что это было? Ладно, я пошёл. Спасибо за угощение!
Он поднимает печенье и собирается уходить, но я не могу отпустить его так просто. Надо выяснить, почему он за мной вчера следил и не хотел, чтобы я его заметила.
– Погоди!
Он останавливается и поворачивается.
Ну давай, Мэллори. Я собираюсь с духом и задаю вопрос:
– Почему ты вчера за мной следил? – Я отчаянно сглатываю, не зная, как справиться с накатившим волнением. И продолжаю: – Вчера, вернувшись домой, я увидела тебя. Ты смотрел на меня в окно.
Джошуа пристально и долго на меня смотрит. Слишком долго. Наконец наклоняется, словно хочет поделиться тайной.
– Я знаю, что произошло вчера. Я следил за тобой, потому что со мной случилось то же самое.
У меня перехватывает дух.
– К-как это?
– Не здесь, – шепчет он, стреляя глазами по сторонам. – После парада. У меня дома. Тогда и поговорим.
Он говорит это так доверительно, что я машинально соглашаюсь.
Он кивает, словно мы договорились, и уходит. Эмми мгновенно появляется рядом.
– Кто это? Джошуа Берген? Что он тебе сказал?
Она забрасывает меня вопросами, и я поднимаю руку, чтобы её остановить.
– Тс-с! Да, Джошуа. После парада я с ним встречаюсь. Он хочет мне что-то рассказать. О том, что случилось вчера.
Вид у Эмми такой, словно ей отвесили оплеуху.
– Мэл, ты серьёзно? Нет. Ни за что. Если ты с ним встречаешься, я с тобой. Мы ведь его совсем не знаем. Может, он убийца!
На убийцу он не похож. И на вид не такой уж странный или застенчивый, как я думала раньше. Даже… симпатичный?
– Остынь! Какой из него убийца? Ну, немного чокнутый.
Я оглядываюсь, далеко ли мы отошли, чтобы он не услышал.
– Ты, конечно, любишь знать всё про всех, но сейчас не время изучать Джошуа. Если он растолкует мне, что произошло, мне стоит с ним поговорить. И быстро.
Она качает головой, рыжеватые локоны развеваются на ветерке.
– Я думала, ты просто устала. Ты сама сказала, что сегодня всё кажется глупым.
Ей кажется, что она осталась за бортом, что я обсуждаю тайны с незнакомцем, отодвинув её в сторону. Я пожимаю ей руку, надеясь, что подруга поймёт, что дело не в этом.
– Я всё это говорила, чтобы не расстраиваться. На самом деле после твоего ухода кое-что произошло, и я не могу… не могу это забыть.
Вспоминается последний кадр. Ямки и слово «стоп». Надо было показать его Эмми утром. Если она сейчас обижена, то как рассердится, когда я расскажу ей об этом позже.
В глазах Эмми вспыхивает боль.
– Но ты сказала…
– Девочки, не стойте здесь, пожалуйста, – прерывает нас дородный мужчина в праздничной оранжевой футболке и в белом гриме. – Организаторы мероприятия хотели бы получить фотографии всего, включая подготовку.
Он ухмыляется, чёрная краска на его губах трескается, обнажая тонкие белые линии.
– Вряд ли что выйдет, если вы будете стоять здесь и болтать, да?
Мы с Эмми расходимся, но, судя по взгляду, который она бросает на прощанье, от разговора мне не уйти. Но сейчас у меня парад, и я не хочу ничего пропустить. Особенно сюрпризы, о которых предупредила женщина за столом регистрации.