Дмитрий, 7 лет, 1974 год
Спрыгнув со ступенек автобуса, я застегиваю тонкое пальто, прежде чем выйти на холод. Двери автобуса быстро закрываются, и он уезжает, оставив меня в пыли. Я смотрю, как автобус едет по дороге, пока не исчезает из виду.
Улыбаясь про себя, я лезу в портфель и достаю дневник, в котором написана ярко-красной цифра «5». Это первая «5», которую я когда-либо получал на контрольной, и я не могу дождаться, чтобы вернуться домой и показать маме.
Камни хрустят под моими старыми, изношенными ботинками, когда я иду по гравийной дороге к нашему дому, а зимний воздух резко обдувает мое лицо, обжигая мои красные потрескавшиеся щеки.
Когда я подхожу к нашему дому, ржавого папиного УАЗика нет, но в каждом окне светится свет, значит дома кто-то есть. Деревянные ступеньки скрипят под моим весом, когда я взбегаю по ним и открываю входную дверь.
Я вбегаю внутрь, в гостиную, где воздух пропитан сигаретным дымом и резким запахом водки.
«Закрой чертову дверь», – кричит гнусавый голос с другой стороны комнаты. «На улице чертовски холодно.»
Закрыв дверь, я снимаю ботинки и чувствую грубый ковер на ногах через дырки в носках. Я бросаю портфель на пол и сбрасываю свое серое пальто, оставляя его на полу. Обернувшись, я вижу маму, сидящую на кресле и курящую сигарету, ее кофта задралась, обнажив ее беременный живот.
«Тебе обязательно оставлять все свое барахло повсюду?» – усмехается она, глядя на меня.
Я молча качаю головой. «Если бы у нас было куда его положить или повесить, я бы это сделал», – тихо отвечаю я.
Мне следовало держать рот закрытым.
Она тянется к полу, хватает свою стеклянную пепельницу и швыряет ее через всю комнату в меня. Пепельница задевает мое плечо, прежде чем оставить вмятину в стене. Я вскрикнул, быстро схватился рукой за плечо и поморщился.
«Ты тупой маленький щенок», – хихикает она, качая головой. Ее тонкие губы приподнимаются, обнажая гнилые зубы. «Я расскажу твоему папаше о тебе и твоем поганом рте.»
Я смотрю на часы на стене, но они сломаны. Мне не нужны часы, чтобы знать, что он скоро придет с работы.
Шаркая по ковру, я пошел на кухню, где пол застелен линолеумом, от чего под ногами стало холодно. Подойдя к раковине, я открыл кран и смотрел, как из него брызгает вода коричневого цвета, я подождал пока она станет чистой.
Я не стал брать кружку, а наклонился вперед и начал пить из чистой, ровной струи. Металлический привкус наполнил мой рот, когда я делал большие глотки холодной жидкости.
«Достань мне водку из морозилки», – кричит мама из гостиной. Выключив воду, я вытер рот рукавом рубашки и принес ей бутылку.
Путь от кухни до гостиной кажется таким, будто их разделяют несколько километров. Чувство вины нарастает и гноится в глубине моего живота, когда я хватаюсь за головку бутылки водки, точно зная, куда она будет использована. Я мог бы попытаться остановить это, не приносить ей бутылку, но она получит свою выпивку, несмотря ни на что.
«Не смотри на меня своими осуждающими глазками», – усмехается она, когда я протягиваю ей водку. Она сердито смотрит на меня, откручивая крышку. «Врач сказал, что резкий отказ от вредной привычки может навредить ребенку.»
Я слышал, как бабушка ругала ее за то, что она делает, и как это небезопасно для ребенка, и я никогда не видел, чтобы она ходила к врачу.
Она делает большой глоток дешевого спиртного и снова закуривает сигарету.
«Если доктор сказал это о курении, то, то же самое должно быть и с выпивкой.» Она кашляет, когда дым выходит изо рта. «Но, это неважно», – она замолкает, делает еще один глоток и улыбается, потирая живот.
«У твоего папаши супер-сперма, так что нам не о чем беспокоиться, с этим малышом все будет в порядке.» Она смотрит на меня, склонив голову набок, и ее жирные каштановые волосы падают ей на плечи.
«Хотя, может быть, с тобой все не так.» Она прищурилась и потушила сигарету на журнальном столике. «Я трахалась с каким-то ублюдком примерно в то же время, что и с твоим отцом. У этого ублюдка было не все в порядке с головой, так что, может быть, ты вылез из его яиц. Это бы объяснило все, почему ты такой получился.»
У меня может быть другой отец?
Интересно, будет ли этот отец делать вместе со мной что-нибудь, что мне нравится делать?
Может быть, у него будет для меня и новая мама.
Повернувшись к ней спиной, я возвращаюсь к входной двери и беру свой портфель, прежде чем пройти через комнату.
«Что это?» – спрашивает она, ее рука вытягивается, и она обхватывает мое запястье своими грязными пальцами.
«Ничего», – бормочу я, пытаясь вырвать свою руку из ее хватки. Покачивая рукой взад-вперед, ее рука наконец падает с моего запястья, как раз в тот момент, когда дневник падает на пол из портфеля. Она хватает его как раз перед тем, как он касается пола.
Я тут же опускаю взгляд на свои ноги, сосредотачиваясь на двух разных дырках в каждом носке, и обматываю руки потертыми лямками портфеля. Мое лицо горит, когда она просматривает дневник, ее почерневшие зубы выглядывают из-под губ.
«Пятерка, а?» – с любопытством спрашивает она. «Ты принес это домой, чтобы показать мне?»
Я медленно поднимаю голову и встречаюсь с ее мертвыми глазами. «Мхм», – бормочу я.
Она начинает громко смеяться и сует мне обратно мой дневник. Я хватаю его, прежде чем он упадет на пол, и смотрю на нее в шоке, широко раскрытыми глазами. «У-у-у!» – насмешливо кричит она сквозь смех. «Никого, черт возьми, это не волнует, Димка.»
Опустив голову, я вздохнул, признавая поражение, мои глаза наполнились слезами, и я побрел прочь, не удостоив ее еще одним взглядом.
«Сделай себе одолжение и выбрось это дерьмо в мусорку, куда я должна была выбросить тебя еще до твоего рождения», – сердито кричит она из гостиной.
Войдя в свою комнату, я медленно закрываю за собой дверь и сминаю скомканный листок дневника в руке. Одна слеза падает, и ярко-красные чернила растекаются, размазывая «5» по бумаге. Она смотрит на меня, насмехаясь, издеваясь надо мной.
Никому, до меня, нет дела.
Я сжимаю его так сильно, как только могу, и бросаю в переполненную мусорную корзину в своей комнате, наблюдая, как она падает на грязный красный ковер. Мой портфель выскальзывает из моих рук, и я падаю на матрас на полу, сворачиваюсь в клубок и позволяю слезам свободно течь, смачивая рваную подушку под моей головой.
Никому, никогда, не будет до меня дела.
***
ДМИТРИЙ, ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ
«БОЖЕ!» – пронзительный голос моей мамы отражается от стен по всему дому. Она издает низкий стон, прежде чем снова закричать. «ВОВА!»
Глядя на свой испачканный и не совсем белый потолок, я пересчитываю плитки с рельефной текстурой наверху. Восемнадцать.
Единственное, на что я всегда могу рассчитывать, это мои потолочные плитки. Их всего восемнадцать, они никогда не уходят и никогда не меняются.
В доме становится тихо, но я так и не услышал отца, когда его звала мама.
«БОЖЕ!» – кричит опять моя мама в тишине.
Сидя, я протираю глаза и смотрю на настенные часы.
Три часа утра.
Мне нужно немного поспать, так как через несколько часов мне нужно собираться в школу. Моя мама печально известна тем, что напивается и ведет себя так. Иногда я думаю, что это просто для того, чтобы привлечь внимание отца. Иногда ей каким-то образом удается пораниться или споткнуться и упасть.
В этом нет ничего нового.
Еще один громкий стонущий звук проникает в мою комнату, и я встаю с матраса на полу. Шагая по коридору в дырявых носках и рваных пижамных штанах, я ощущаю холодок, пробегающий по моему телу. Моя кожа покрывается мурашками. Я тру ладони о голые руки, пытаясь согреться. Из дверного проема ванной светит тусклый свет, освещая коридор.
Коридор небольшой, поэтому до ванной идти недалеко. Протянув руку, я толкаю дверь, полностью ее открывая. Стоя у раковины, мама держит края столешницы обеими руками, капли пота стекают по ее лицу, когда она наклоняется вперед.
«Мам, ты в порядке?» – спрашиваю я, заглядывая в ванну, пока ее маленькое тело напрягается. Она стонет, когда поток жидкости стекает по ее ногам, собираясь на полу вокруг ее ступней.
Она резко поворачивает голову ко мне и смотрит на меня своими дикими и налитыми кровью карими глазами. «Иди. Приведи. Своего. Отца», – командует она сквозь стиснутые зубы.
Я опускаю глаза на пол, когда ее ноги погружаются в красную жидкость, окружающую ее. Я оглядываю маленькую ванну, избегая ее глаз.
Мне нужно полотенце. Если я уберу беспорядок за нее, она больше не будет на меня злиться.
«ДИМА!» – кричат она. «СЕЙЧАС!»
Не отрывая взгляда от пола, я быстро киваю и ухожу из ванной, пока она продолжает стонать. Я нахожу отца в гостиной. Он спит в кресле. Протянув руку, я хватаю почти пустую бутылку пива с его колен и ставлю ее на пол. Его плечо намного больше моей руки, когда я хватаюсь за него и трясу его за руку.
Он не двигается.
На этот раз, я трясу его обеими руками сильнее. «Папа, просыпайся», – настаиваю я, навалившись на него всем своим весом. Он отстраняется от меня, вырывает руку из моей хватки и поворачивается ко мне.
«Какого хрена», – стонет он, когда его локоть касается центра моей груди. Затхлый воздух вырывается из моих легких, когда я падаю назад, приземляясь на землю с глухим стуком.
Пытаясь отдышаться, я в панике хватаюсь за горло, вдыхая весь кислород, который могу получить. Отец наклонился над подлокотником кресла, наблюдая за мной суровыми глазами.
«Какого хрена ты меня разбудил, а?» – рычит он. Моя грудь вздымается, когда легкие требуют больше воздуха. Я смотрю на него широко раскрытыми, от страха, глазами. «Ты будешь говорить?» – усмехается он.
Мой рот открывается, когда я пытаюсь сформулировать слова, но ничего не выходит.
Крик моей мамы прорезает тишину. «Господи, мать его!»
Тиски на моей груди ослабевают, и я задыхаюсь от воздуха, пропитанного дымом, который сразу врывается в мои легкие.
«Что с ней?» – спрашивает мой отец, кивая в сторону коридора.
Мой кашель утихает, и я слегка пожимаю плечами. «С ней что-то не так», – тихо говорю я. «По всему полу вода или кровь.»
Глаза моего отца расширяются, и он вскакивает со стула, как будто он горит.
«Черт», – фыркает он, топая по комнате. «Ты мог бы сказать что-нибудь раньше, придурок.»
Поднявшись на ноги, я спешу за ним по коридору в ванную.
«Наташа, что, черт возьми, не так?» – раздается голос отца, когда я подхожу к ванной вслед за ним.
Моя мама разворачивается к нему, ее глаза дикие, и она проводит пальцем вниз между своих бедер. «Что не так, Вова?» – усмехается она, и ее глаза темнеют. «ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, НЕ ТАК, ВОВА?» – кричит она.
«О, черт», – выдыхает мой отец, заходя в ванную. «Нам нужно отвезти тебя в больницу.» Он хватает ее халат, висящий на двери, и накидывает на нее.
«Пошли», – подбадривает он, хватая ее за руку.
Я прижимаюсь спиной к стене, когда отец вытаскивает ее из ванной и она спотыкается. Мои маленькие ноги двигаются быстро, когда я следую за ними. Отец хватает ключи, оставляет свое черное пальто из меха и продолжает тащить маму за собой.
Оглядевшись, я хватаю свое серое пальто и ищу взглядом ботинки, которые оставил у двери ранее.
«Куда, черт возьми, ты идешь?» – спрашивает мой отец, открывая входную дверь.
«Разве я не еду с вами?» Мой голос дрожит, как и подбородок.
«Вова», – стонет моя мама рядом с ним.
«Тебе лучше убрать беспорядок в ванной до нашего возвращения», – рявкает он мне, широко распахивая дверь и выводя мою маму наружу.
«Я не хочу этого чертового ребенка», – бормочет моя мама. «Я и первого никогда не хотела.»
Отец захлопывает дверь у меня перед носом, а я стою там в драных штанах и дырявых носках, сжимая в руках свое пальто.
Прикусив губу, я яростно вытираю слезы с глаз и кладу пальто обратно на пол. Я делаю как мне говорят, используя полотенца, чтобы промокнуть водянистую кашу и вытереть пол от крови, пока он не станет сухим. В доме темно и тихо, когда я возвращаюсь в свою комнату.
Я ощупываю внутреннюю стену, пока не нахожу выключатель и не включаю его. Тусклый верхний свет несколько раз мигает, освещая мою маленькую комнату.
Перебирая кучу одежды на полу, я нахожу рубашку с длинными рукавами и пару брюк, которые выглядят достаточно чистыми и не пахнут ужасно. На улице все еще темно, а часы показывают 3:51 утра. Я одеваюсь и собираю вещи в школу, прежде чем надеть пальто с шапкой и засунуть ноги в тесные ботинки.
Прежде чем выйти на улицу, я выключил весь свет в доме. Холодный зимний воздух дует мне в лицо, обжигая щеки. Плотно закутавшись в пальто, я накидываю портфель на плечо и начинаю свой путь в темноте. Покрытая инеем трава хрустит под моими ногами, когда я ускоряю шаг и иду по улице, опустив голову, в направлении ближайшего дома.
Через метров пятьдесят я подхожу к кирпичному дому, свет на крыльце освещает весь двор. Каждую ночь, она оставляет его включенным, и возвращаясь домой, я всегда могу рассчитывать на то, что свет будет включен, и мне не страшно будет идти домой.
Деревянные ступеньки скрипят, когда я подхожу к входной двери. Ее дверной звонок сломан, поэтому я стучу в дверь сильно, чтобы она услышала. В одной из комнат загорается свет, и я слышу, как она идет по дому. Дрожь пронзает мое тело, когда на меня обрушивается очередной порыв ветра.
Шторы в ее гостиной быстро раздвигаются и задвигаются, прежде чем она открывает замок на входной двери. Дверь громко стонет, когда она ее открывает и высовывает голову.
«Дима, что случилось?» – спрашивает она с обеспокоенными глазами. «Сейчас четыре часа утра.»
«Что-то не так с мамой, поэтому они поехали в больницу.» Я пожимаю плечами, обхватывая себя руками.
Морщины на ее лице прорезаются, когда она хмурится, медленно качая головой. «Они оставили тебя дома одного?»
Взглянув на нее, я киваю и опускаю взгляд на свои ноги, чувствуя печаль в глубине живота.
«Пошли», – говорит она, открывая дверь шире. «Ты замерзнешь на улице, и я не могу оставить тебя дома одного. Заходи сюда.»
Войдя внутрь, в тепло, она быстро закрывает за мной дверь на замок. Поставив портфель на пол, я снимаю пальто и обувь. Обернувшись, я вижу, как она оглядывает меня с ног до головы, нахмурившись. Когда ее взгляд встречается с моим, она улыбается мне.
«Ты голоден?» – спрашивает она, наклонив голову набок.
«Нет», – тихо отвечаю я ей. «Просто хочу спать.»
Она кивает. «Иди, приготовься ко сну, а я приду и уложу тебя спать.»
Делая, как мне сказали, я иду через ее дом и направляюсь в свою спальню. Это не первый раз, когда я прихожу среди ночи. Она также разрешает мне спать здесь по выходным, когда мама и папа уезжают.
Я снимаю штаны, но оставляю рубашку, и заползаю в теплую постель, натягивая одеяло до подбородка. Через некоторое время она входит в комнату. Она садится на край кровати, и нежно убирает волосы с моего лба.
«Ты отдохни немного, а я узнаю, что происходит с твоими родителями, ладно?» – тихо спрашивает она.
«Хорошо. Спасибо, бабуль.» Когда она встает, я киваю, утыкаясь головой в пуховую подушку.
«Никогда не благодари меня, Дима. Я люблю тебя, и я твоя бабушка. Ты всегда можешь рассчитывать на меня, что бы ни случилось», – шепчет она, наклоняясь и целуя меня в висок.
«А теперь поспи немного, дитя.» Она еще раз гладит меня по голове и выходит из комнаты, и через несколько минут, я уже погружаюсь в мирный сон без сновидений.