1996 год
«Солунский, к тебе пришел посетитель.»
Медленно закрыв книгу, которую я держал в руках, я посмотрел на надзирателя, стоящего у моей двери. Разорванная обложка порезала мой большой палец, прорезав кожу и оставив красный след. Я засунул палец в рот, высосав появившуюся из пореза кровь, смягчив кожу слюной. Надзиратель открыл дверь, прочищая горло. Его большая фигура стоит в дверном проеме, ожидая. Я поднимаюсь на ноги во весь рост и смотрю ему прямо в глаза.
Когда я протягиваю руки, он защелкивает металлические наручники на моих запястьях, затягивая их до щелчка. Присев на корточки, он делает то же самое с моими лодыжками и закрепляет их цепью, обернутой вокруг моей талии. Отступив назад, он держит дверь открытой, позволяя мне выйти вперед, и запирает за мной камеру.
Большинство надзирателей грубы и, как правило, тащат меня за собой, но он позволяет мне идти самому, пока я следую за ним мимо рядов других закрытых камер.
Петр хороший парень.
У нас есть взаимное уважение.
Я знаю, что, работая в этой тюрьме, он имеет дело с большим количеством дерьма, а иногда и с настоящим дерьмом. Каждый сидит в своей отдельной камере, но, каким-то образом, эти животные умудряются доставлять кучу проблем. Самое меньшее, что я могу сделать, это попытаться немного облегчить работу Петра.
Хотя я не могу сказать то же самое о других надзирателях. Если они будут издеваться надо мной, я дам им сдачи.
Он ведет меня через множество запертых дверей, все ближе и ближе к тому месту, где ждет мой посетитель. Это не неожиданный визит. Это запланированный визит, и я начинаю сомневаться, была ли это хорошая идея.
Когда мы заходим в комнату, я вижу ее раньше, чем она меня. Ее крошечная фигурка сидит за одним из больших металлических столов, она снимает очки и потирает переносицу. Она выглядит неуместно в своем платье с цветочным принтом и золотистыми волосами.
Полная противоположность этой унылой адской дыре.
Она снова надевает очки и заправляет волосы за уши.
Мы подходим к столу, и я привлекаю ее внимание, замечая, что она явно нервничает и чувствует себя неуютно. Читать людей – это то, в чем я стал довольно хорош.
Проведя много лет в тюрьме строгого режима, где содержатся преступники, совершившие одни из самых отвратительных преступлений, известных человечеству, вы узнаете, что нужно делать, чтобы выжить.
Добро пожаловать в тюрьму смертников.
Поглаживая руками бедра, она поднимается на ноги и протягивает мне свою изящную руку.
«Дмитрий Владимирович.» Ее голос мягкий и легкий. «Большое спасибо за встречу.»
Взяв ее крошечную ручку своими обеими руками, я слегка пожимаю ее, пока мои руки поглощают ее руку.
«Пожалуйста, зовите меня Дмитрием», – говорю я ей.
Большие зеленые глаза смотрят на меня из-под челки через очки в черной оправе. Она слегка улыбается, обнажая полоску прямых белых зубов.
Я сажусь напротив нее, пока Петр приковывает меня наручниками к столу. Я жду, пока она возится со своим диктофоном. Наконец, она настраивает его, и ставит на стол между нами. Схватив ручку, она прижимает кончик стержня к своему белому блокноту и поднимает глаза, обнаружив, что я наблюдаю за ней.
Она садится прямо, отводит плечи назад и пристально смотрит на меня.
«Прежде чем мы начнем, я хочу убедиться, что вы на сто процентов согласны с тем, что я возьму у вас интервью и запишу это.» Голос у нее нежный, но твердый.
Бросив на нее бесстрастный взгляд, я смотрю на нее в ответ. «Я бы не сидел здесь, если бы не был на сто процентов уверен в этом.»
Проходит мгновение, прежде чем она делает глубокий вдох.
«Тогда вы готовы начать?»
Часы на стене тикают, звук громко разносится по тихой комнате.
Я киваю один раз. «Если вы готовы, то я тоже», – говорю я.
Она слегка улыбается мне и быстро кивает, нажимая кнопку записи на маленьком устройстве.
«Это Елизавета Андреева берет интервью у Дмитрия Владимировича Солунского», – она делает паузу, ожидая моего одобрения. «Дмитрий, почему бы нам не начать с самого начала?»
Она хочет историю.
Мою историю.
И она ее получит, полностью.
А еще лучше, мы начнем с самого начала. Она понятия не имеет, какое путешествие ее ждет.
Это поездка с демонами, которая могла бы составить конкуренцию самому Дьяволу.
С поворотами и изгибами, от которых вам станет тошно.
Поездка, не похожая ни на одну другую.
Она наклоняет голову набок, тихо ожидая, когда я начну.
Ей лучше убедиться, что ее ремень безопасности застегнут как следует, потому что пути назад уже нет.
Глубоко вздохнув, я откидываюсь на спинку сиденья.
«Я не буду начинать с самого начала, потому что все началось, когда я впервые родился, когда два человека, которые дали мне жизнь, ненавидели меня больше, чем это было по-человечески возможно. Итак, мы вернемся в то время, когда мне было семь лет, в тот день, когда родился мой младший брат Александр, вот тогда все действительно началось…»