После того отпуска жизнь пошла своим чередом. Работа-дом – снова работа, если не брать во внимание специфику моей второй работы. А специфика была, причем весьма пикантная. Но это, признаться, меня только радовало. Куда-то пропала вся стеснительность, а также желание интересоваться чужим мнением. Из бумажной рутины на работе вырвал телефонный звонок.
– Эльза, – я улыбнулась, услышав это имя, – У тебя сегодня в 20.30 и в 22.00.
– Хорошо, – машинально кивнула, словно собеседница могла видеть меня, разговаривая по обычному телефону.
Дурацкая женская привычка сопровождать разговор по телефону мимикой и жестами, но она все-таки есть.
Эльза… Звучит красиво. Мне определенно нравилось мой новый сценический псевдоним. Это имя развязывало мне руки, словно Марина и Эльза – это два разных человека, никак не связанные друг с другом. И пусть такая двойственность уже попахивала психическим расстройством, я все равно кайфовала от своей теперешней жизни. Как никогда кайфовала.
Когда я первый раз подошла к дверям агентства «Грин Лайт», то всерьез думала, что им нужен кадровый работник.
А что? Многие такие заведения работают практически легально и официально, даже с предоставлением социального пакета. Именно поэтому у меня даже мысли не возникало, что предложат работу в несколько ином амплуа, нежели перебирание бумажек.
К слову, социальный пакет тут был, правда в урезанном варианте. Отпуск тебе тут не оплатят, а вот больничный лист вполне, если это травма, так сказать, на производстве. Сейчас это смешно вспоминать, особенно лицо Булата – хозяина агентства.
Мужчина, во внешности которого явно просматривались азиатские корни, был еще тем затейником. Он всеми силами души любил свое детище, все время повторяя, что тут не простой бордель, а элитное агентство, и просто перепихнуться – это на сюда.
Я, признаться, не видела разницы между первым и вторым, но после расписанных привилегий в виде оклада, в размере восьмидесяти процентов от того, что платит клиент, а также в целях повышения самооценки, все-таки согласилась.
Тогда мне и в голову не приходило, с чего Булат Тахирович взял, что беспорядочный секс за деньги повысит самооценку взрослой женщины, но в результате он оказался прав.
Тем не менее решиться на первого клиента было не просто, мне не давали покоя комплексы по поводу внешности и прошлого сексуального опыта с Вадимом. Но оказалось, что личные предпочтения в постели моего нового работодателя определяли политику заведения.
Булата не особо интересовала внешность женщин, зрению он не доверял. Все что для него было важно, это гладкость кожи, голос, темперамент. Как частенько любил повторять мужчина: «Женщина должна быть приятная на ощупь, остальное несущественные детали…»
Остаток рабочего дня на моем основном рабочем месте прошел совсем не плохо, особенно учитывая, что теперь при виде Сергея Петровича, мне было сложно удержаться от улыбки. Перед глазами всплывали картины нашей близости позапрошлой ночью.
Парень меня не узнал, и его нервировали мои улыбки и сдержанные смешки. Ну что ж теперь? Это новая я, которая сдерживать себя не намерена. Хотя гардероб все же сменила, дополнив его брючными костюмами – иногда приходилось ехать в агентство прямо с этой работы, а прыгать по маршруткам в юбке было не с руки. Агентство предлагало вызывать такси, но привлекать внимание к своей персоне не хотелось совсем.
Вечером я приехала в «Грин Лайт», на сегодня было немного заказов, на меня всего два.
Признаться, этого было достаточно, чтобы не вымотаться в конец. Штат был большой, хозяин следил, чтобы на одну девочку приходилось не более двух клиентов за ночь. Иначе как он говорил, секс превратиться в рутину и работу, и от этого будет страдать качество.
Возрастной состав был обширен, но Булат всех называл девочками, это ужасно смешило меня. Ну какая из меня девочка в мои сорок с хвостиком? Или из Алевтины в ее пятьдесят? И вообще, она до сколько тут работать собралась? На пенсионный фонд надежды нет совсем. Хотя сложно представить ее тут лет в семьдесят, но на все есть любители.
– Привет, Эльза, – широко улыбнулась девушка на ресепшене, своими именами тут было не принято представляться.
Кивнув в ответ, я направляясь в свою гримерку. Уж к чьей внешности Булат относился строго так, это к внешности администраторов. Если в сексе предпочтения у всех разные, то к облику и представительности организации одинаковы.
Точеные фигуры, длинные волосы, уложенные непременно каскадом локонов, элегантный неброский макияж и строгие классические костюмы – все это было строго регламентировано. А как иначе – элитность заведения должна ощущаться с порога.
В гримерке было тесновато, она соседствовала с комнатой для приема гостей. Небольшая комната с огромным зеркалом и бельевым шкафом. На столе лежали две карточки с данными клиентов. Не паспортными, конечно, но более интимными.
Там были расписаны их предпочтения в сексе, а также абсолютные табу. Ко мне же в основном записывали клиентов, которые также. как и Булат, любили “на ощупь”.
Все интимные встречи проходили в полутьме. Также клиентам завязывали глаза у входа в апартаменты, а дальше только контакт с кожей, голос и чувства. Для любителей же близости в более классическом варианте, я надевала маску в стиле Венецианского карнавала, чтобы скрыть шрам и оставить интригу. Часто клиенты просили снять ее, но я отказывала.
Это часть образа и часть игры, за которую они платят. Некоторые даже пытались ее просто сорвать, у одного даже получилось. Но Булат Тахирович содрал с него такой штраф, что если бы мне платили эти деньги за то, чтобы посмотреть на лицо то была бы безумно рада. Хотя, как ему удалось содрать штраф в таком деликатном заведении – не ясно.
Сегодня снова новый клиент… Дыхание перехватывает, как в первый раз, а сердце проваливается куда-то в район пяток. Я уставилась в карточку, судорожно изучая информацию. Мужчина за сорок, просит называть Андрэ (какая банальщина, четыре из десяти просят обращаться Андрэ, Серж, Алекс и прочее, а еще пять – господин, повелитель и прочая лагуна, и лишь один из десяти говорит: «пофиг»).
Дверь в комнату открылась и вошел мужчина. На вид ему и сорока не дашь – высокий, подкаченный, сразу видно, что следит за телом.
– Добрый вечер, Андрэ, – я поднялась с кровати и медленно подошла к нему.
Мужчина внимательно смотрел на мою грудь. Сегодня на мне была темно-вишневая маска из приятного бархата, украшенная стразами. Она скрывала почти все лицо, оставляя свободными только губы, на которых сейчас была такая же темно-вишневая помада. Грудь же поддерживал корсаж цвета спелой вишни, чуть отличного от маски оттенка.
Чашечки едва прикрывали грудь так, что соски с крупными темными ареолами возвышались над тонким кружевом. Больше из одежды на мне ничего не было. В карточке не было пожеланий по поводу чулок и каблуков, а сама я их люто ненавидела.
– Добрый вечер, Эльза, – чуть нахально с вызовом сказал мужчина, атласная рубашка цвета ночного неба на нем колыхнулась при глубоком вдохе.
– Вы готовы начать, Андрэ? – как можно больше мурлыкающих ноток в голосе.
– Валяй, – это слово почему-то резануло слух, да так сильно, что я отдернула занесенную было руку.
Так, Марина, спокойно продолжаем.
Подхожу совсем вплотную так, чтобы мое дыхание обожгло его шею. Нежно касаюсь ее губами, он вздрагивает, словно ожидал другого. Неужели думал, что куличики лепить будем? Нет, дорогой Андрэ, тут другая песочница.
Постепенно спускаюсь губами по бронзовой коже вниз, к вороту рубашки. Поцелуй – пальцы ловко расстегивают пуговицу. Кто же ты в жизни? Начальник? Офисный работник?
Поцелуй чуть ниже, и следующая пуговица расстегнута. Он дышит тяжело, словно пытается себя удержать от чего-то. А зачем? Разве ты не платил за вседозволенность?
Поцелуй – еще пуговица. Развожу полы рубашки немного в сторону, обнажая его соски. Они уже затвердели. Что же у тебя тогда в штанах? Провожу пальцем по правому сосочку и слышу глубокий вдох мужчины. Еще две пуговицы расстегнуты, а мои губы ложатся на его сосок.
Сдавленный стон срывается с губ клиента, когда расправившись с рубашкой, и отбросив ее в сторону, начинаю активно посасывать и дразнить его языком. Считается, что соски и у мужчин менее чувствительны, чем у женщин, поэтому их обделяют, по-моему незаслуженно.
Я самозабвенно покрывала поцелуями грудь мужчины, играла языком с его сосками, то втягивая их, то легонько покусывала. Помню, что в карточке он указал, что следов остаться не должно. Женатик решил расслабиться отдельно от супруги? Вот же негодяй, ответила про себя, чуть сильнее стискивая зубы.
Руки, тем временем блуждали по спине, животу, опускались на ягодицы. Я гладила его гладкую кожу, ощущая литые мышцы под ней, стискивала ягодицы, притягивая мужчину ближе. Еще ближе, чем можно представить, чтобы ощущался жар моего тела и горячее дыхание на его коже. Чтобы у меня была возможность самой млеть от волн возбуждения, исходящих от клиента.
Он стоял каменным изваянием, лишь изредка мелко подрагивая. Да, дорогой, сосредоточься на ощущениях. Отбрось свои мысли, сейчас мы только здесь и только вдвоем. Никого вокруг… Никого…
– Чувствуй, Андрэ, – отрываюсь на секунду, при этом с силой сжимая попку, – Чувствуй. Есть только ты и я. Вокруг никого, – шепчу ему в самое ухо почти скороговоркой, – Словно на необитаемом острове. Ты единственный мужчина, а я единственная женщина, и впереди вся жизнь.