Придя домой, я первым делом пошла в душ. Мне нужно было прийти в себя и разобраться в своих ощущениях. Сумасшествие, которое закрутилось вокруг, никак не вязалось с моей размеренной жизнью.
Бросила взгляд на полочку у зеркала, там по-прежнему две зубные щетки. Интересно Вадик так торопился сбежать к своей новой пассии, что забыл или все же надеется вернуться? Наверняка боится, что девочка раскусит его раньше и выставит за порог. А потом он вернется сюда блудным котом, потрется о мои ноги и все будет как раньше.
– НЕТ уж, – произношу это вслух, давая зарок сегодня же вынести все его вещи на помойку.
А может наплевать на нормы приличия и выкинуть прямо из окна? Вода наконец принимает нужную температуру. Надо все-таки купить новую колонку. Эта совсем уже старая, но Вадим убеждал меня, что она прослужит еще долго, экономист хренов.
Становлюсь под душ и некоторое время стою не шевелясь… совсем… теплая вода стекает по волосам, коже… Мне хочется, чтобы она смыла с меня не только грязь и пот, похмелье после этой ночи, хочется, чтобы она смыла всю мою жизнь до этого дня. Хочется содрать с себя все вместе с кожей.
Делаю напор посильнее, а температуру погорячее, обжигающе погорячее. Мышцы начинают расслабляться. Новая жизнь и новая я. Сегодня возьму отпуск. Не хочу видеть ни этих напыщенных змей, ни этого ценителя прекрасного в сотрудниках. Две недели передышки будут полезны.
ЧЕРТОВ ВАДИМ!!! Сегодня же куплю новую колонку и вызову мастера. Сегодня же!
Колонка в самый ответственный момент тухнет, и после обжигающего почти кипятка меня обдает ледяной водой. Вылезаю из ванной, ругаясь на чем свет стоит. Взгляд падает на злосчастную зубную щетку бывшего мужа. А было ли в этом браке хоть что-то хорошее? Мысли уносят меня в далекое прошлое.
Мне девятнадцать смешливая белокурая девчонка. Тогда было модно осветлять волосы, и я не удержалась. Волосы перенесли покраску не очень хорошо, поэтому прическа напоминает веселый одуван.
Он высокий статный курсант с темно-карими глазами. Мы знакомимся в парке одним жарким весенним днем. Вадим у меня первый во всем: в любви, в доверии, в жизни. Много еще не понимаю и его двусмысленные намеки и жаркие руки ни о чем мне не говорят. Я полностью ведомая, растворяюсь в нем без остатка…
И в эти выходные легко соглашаюсь поехать на дачу к его родителям. Мне от чего-то казалось, что он просто хочет меня с ними познакомить. Маленький домик в дачном поселке выглядел очень уютно, даже в этот сентябрьский дождь.
Мелкий моросящий дождик перешел в ливень неожиданно резко. Нам оставалось пройти всего лишь пару десятков метров, когда непогода разбушевалась окончательно. Зонт почти вырывало из рук, хотя с таким косым направлением потоков толку от него было немного.
Мы вымокли до нитки, прежде, чем нам удалось зайти в дом. Сначала меня смутило, что там никого не было, но я подумала, что может его родители приедут чуть позже. Не можем же мы тут просто так одни быть.
– Раздевайся, Марин, – командует он, – Сейчас я затоплю печку и станет теплее.
Стою, хлопаю непонимающе глазами, а потом трясущимися от холода пальцами стягиваю куртку. Тоненькая ветровка из бежевой ткани вымокла насквозь. Да и что тут говорить, если она призвана защищать от ветра, а не от воды.
Вадим суетится в небольшой кухне-прихожей, затапливая встроенную в стену печь. Сам он уже разделся до трусов, бросив мокрую одежду на стул. У него стройная подтянутая фигура, я вижу два валика тугих мышц вдоль позвоночника. Он красив? Атлетичен? В той далекой жизни он был силен и сексуален (куда потом все девалось).
– Марин, – его голос вырывает из оцепенения, – Раздевайся говорю, замерзнешь!
– Зачем? – зубы уже постукивают от холода, – Дом же еще не скоро прогреется, – смотрю прямо в его глаза, – Ты же только затопил.
Нет, раздеваться это неправильно, совсем. Я не такая.
– Я тебя согрею, – его взгляд становится каким-то мутным.
Стою и боюсь даже дышать. Что он делает? Что происходит? Сердце колотится где-то высоко в горле. Зачем все это? Я же его по-настоящему люблю? Значит, он не причинит мне вреда…
– Чего ты трясешься, дуреха? – Вадим смеется, глядя как я, пытаясь отвернуться нехотя снимаю кофту, – Давай скорее, а то заболеешь.
Под серой трикотажной кофтой белая блузка и она тоже насквозь мокрая. Из-за этого сквозь ткань, несмотря на хлопковый бюстгальтер видны затвердевшие от холода соски. Он останавливает на них свой взгляд, а затем касается пальцами, оттягивая прямо через одежду. У меня невольно вырывается всхлип.
Парень притягивает меня и целует в губы.
Он не обидит меня, повторяю в голове как мантру, он любит меня, он не сделает мне больно, не обидит. Я неожиданно осознала, что мы одни в доме за городом, а вокруг, учитывая сезон, даже соседей нет. И никто не приедет сюда, и более того, никто даже не собирался приезжать в это место… Кажется, шепчу это вслух. Вадим смеется и целует в макушку:
– Тише, маленькая, тебе обязательно понравится.
От него действительно исходит какой-то жар. Его губы все настойчивее целуют мои, мне сложно расслабиться и отвечать так же. Язык Вадима выписывает невообразимые узоры, врываясь в мой рот. А руки тем временем пытаются справиться с пуговицами на блузке.
В какой-то момент он теряет терпение и резко дергает ткань в разные стороны. Я отстраненно замечаю, что слышу стук падающих на пол пуговиц. Блузку откровенно жалко, особенно, когда она вслед за пуговицами падает на пол.
– Расслабься, – шепчет на ухо, – Обещаю, что не обижу.
Почему-то верю его словам, трясти начинает меньше или это жар его тела просто согрел меня немного. Там, где наша кожа соприкасается, разливается странное тепло.
Вадим целует шею, обдает кожу горячим дыханием, непроизвольно выгибаюсь. Мне нравится это ощущение, с губ слетает еле слышный стон, вслед за тем как он касается пальцем нижней губы.
Язык Вадима творит что-то невероятное, скользя по мне вниз, туда, где уже ничего не осталось от бюстгальтера. Пытаюсь стыдливо прикрыть грудь руками, но он прижимает меня к стене и блокирует руки.
– Вадим, – шепчу не своим хриплым голосом.
– Молчи и расслабься, – отвечает он порыкивая.
Горячие губы добираются до сосков. Вадим вытягивает их в свой рот, скрывая стон с моих губ. Для меня все это в новинку, особенно это странное чувство тяжести внизу живота. Его язык дразнит сосок, а вторая рука уже вовсю мнет другую грудь. Меня начинает потряхивать от переполняющих эмоций. Не могу понять нравится ли мне это или нет.
И… вообще, это нормально?
– Марина, – шипит Вадим, на секунду отрываясь от соска, чтобы провести рукой по моей щеке, спускаясь на шею, – Я давно этого ждал.
Он опять целует меня в губы, страстно, властно, отбирая волю. Руки оказываются на моих ягодицах и начинают их мять.