Через час после того, как родители Дэнни Беккера огласили просьбу о возвращении своего сынишки, в кабинете № 400 Дворца правосудия на Брайанте собрался цвет детективов Сан-Франциско. За многие годы это помещение напиталось потом, яростью и самими душами следователей, мстящих за своих мертвых, чьи жизни были отняты злом, постоянно проявляющимся во всякой дряни, какую только можно вообразить – от кокаина до «Зебры»,[21] от Джан-Луиджи Ферри[22] до Зодиака.[23]
Со специально установленной пробковой доски инспектора Горда Микелсона на собравшихся смотрели увеличенные фотографии Дэнни и Таниты. Под детскими лицами карта города была пронзена мелкими фишками-флажками. Розовые отмечали места по делу Доннер, синие по Беккеру. Каждому детективу были розданы короткие досье.
Перед всеми лежали блокноты и тетради с пометками. Обсуждались доклады и показания свидетелей.
– Прежде всего у нас есть один неопознанный подозреваемый и чуть больше материала по Беккеру. Звонков, писем и требований не поступало. Тела тоже нет, – сказал Микелсон.
– Пока нет, – буркнул кто-то, намекая на статистику, показывающую, что если похищенный ребенок не нашелся живым в течение сорока восьми часов, то он, скорей всего, мертв.
– Говорить об этом здесь не будем. Всем понятно? Или завтра будете нести службу в сельской местности и командовать деревенщинами.
Начальник отдела убийств Лео Гонсалес развернул импортную сигару и прищурился на собранные в комнате таланты.
Среди них были Сидовски, Тарджен, а также спецагенты ФБР Раст и Дитмайр. Гонсалес обвел глазами всех, включая замначальника отдела расследований Майлза Бека, Билла Кеннеди и начальника инспекторов Ника Розелли. Многие в комнате с делом Доннер были знакомы лишь в общих чертах. Придерживаясь городского запрета на курение, сигару Гонсалес раскуривать не стал, хотя ужас как хотелось.
– Тела у нас действительно нет, но беспокойство вызывает очевидное сходство с похищением Доннер. Дело нашего Уолта. А пока послушаем, что нам скажет Горд. – Гонсалес кивнул Микелсону: – Давай, Горд.
– За сутки до прихода информации о похищении Дэнни Беккера ничего необычного не происходило. Мы прочесали маршрут. Несколько человек полагают, что видели мужчину, который следовал за Натаном и Дэнни в автобусе. Описания расплывчаты, но в целом соответствуют данным Натана. Хотя ничего действительно сильного, на что можно опереться, у нас в этом деле нет.
– А фоторобот составлен? – спросил инспектор Арт Типпер.
– Отец мельком видел того плохого парня на Бальбоа, но описание смутное. Полицейский художник и Бет в компьютерном отделе сейчас что-то составляют.
– Чем вообще можно оперировать? – задал вопрос Типпер.
– Сейчас подбиваем с парнями из-за Залива, – ответил Сидовски.
– У нас тут, по последним подсчетам, – Микелсон сверился со своими записями, – сто шестьдесят телефонных сообщений, которые нужно отсортировать. Еще примерно столько же подсказок по электронке. По итогам пресс-конференции ждем дальнейший прирост. Есть еще десятки повторных опросов, и надо будет повторно просмотреть окружение семьи Беккеров.
– Давайте послушаем Горда. – Гонсалес хотел, чтобы Микелсон поделился тем, что ему подсказывает его чутье.
– Да у меня, собственно, все. За двадцать четыре часа до похищения Беккеры придерживались своего обычного алгоритма. Импульсом со стороны Натана Беккера было повезти Дэнни на игру общественным транспортом, а не на «БМВ», как он обычно делает по выходным. Это был спонтанный поступок. А знать это мог только тот, кто их преследовал. Я думаю, наш парень не иначе как преследователь.
– Лично ты как считаешь? – уточнил Гонсалес.
– Думаю, что тот тип знает Беккеров наизнанку. Вероятно, он изучал их неделями, если не месяцами.
Гонсалес хотел проверить, не было ли возле дома Беккеров каких-нибудь подозрительных машин, проверив их через штрафы за неправильную парковку в этом районе.
– Уолт, – Типпет повернулся к Сидовски, – парень, похитивший сынишку Беккера, не может быть нашим отсутствующим звеном в деле Доннер?
– Погодите. На благо тех, для кого это дело внове, расскажи нам, Уолт, как в том деле развивались события, – попросил замначальника Кеннеди. – Хочется сравнить оба дела с нуля.
Материалы дела Доннер Сидовски знал наизусть.
– Анджела Доннер одинокая молодая мать, сидит на пособии. Около года назад она уложила свою дочь Таниту поспать в манеж на огороженном заднем дворе их многоэтажки. Квартира у них на первом этаже в Бальбоа. Когда Анджела отлучилась на звонок по телефону, кто-то незаметно Таниту схватил. На месте преступления не оказалось ни свидетелей, ни вещдоков. Не было и звонка или письма с предложением выкупа. Никаких требований. Ничего. Три дня спустя две школьницы на выездном уроке нашли ее около одиннадцати утра в парке, в мусорном мешке, придавленном автопокрышкой.
– Время и место смерти? – спросил Уолта инспектор Брюс Пэйли.
– По информации коронера, смерть наступила за восемь часов до того, как ее нашли. Убита она была около трех часов ночи.
– В парке? – уточнил Пэйли.
– Нет. Окоченение указывает на то, что убита она была не там. Три дня ее держали, а затем умертвили и выбросили.
– Как себя вел отец ребенка?
– Он оказался чист. Горло девочки было перерезано мелким зубчатым ножом. Некоторые подробности ее смерти не разглашаются, – сказал Сидовски. – У нас не было ни оружия, ни свидетелей. Ничего, кроме подозрений на Франклина Уоллеса. Мы обошли всех в радиусе двенадцати кварталов от дома девочки. Уоллес был среди прочих.
Он был поваром в фастфуде. Женат, дочери четыре года. Жил рядом с Танитой, читал ей и другим детям библейские истории в воскресной школе. До этого отбывал десятилетний срок в Виргинии за растление пятилетней девочки. В списке подозреваемых он числился вместе с остальными жителями того района. Уоллеса мы допросили поверхностно, в рутинном режиме. Без давления. У него было алиби, а у нас в то время ничего не было; тогда после начала дела прошло всего несколько дней.
По указанию из Куантико расследование опиралось на команду из двух человек, что было верно, когда у нас потом наметился прорыв. Патрульный, отслеживавший наркослед в Долоресе, нашел в кустах подгузник Таниты и эти два полароидных снимка. – Сидовски передал два увеличенных экземпляра тех снимков. – Этот материал тоже какая-никакая опора.
На одном снимке Таниту – живую, голенькую – держал мужчина без рубашки. Его голова от снимка была отрезана. На втором фото ее держал другой мужчина – с татуировками на предплечьях, в черном капюшоне и перчатках. Глаза ребенка были широко открыты.
Тарджен прикрыла рот рукой.
Сидовски продолжал:
– Татуировки у нас все еще в работе. Похоже, этот человек сидел.
На первом снимке изображен Уоллес. Его отпечатки нашли на подгузнике Таниты. Мы уверены, что с Доннер были связаны двое мужчин. Подходит под профиль. Я подозреваю, что подгузник и фотография были трофеями, которые они держали у себя.
– Зачем? – спросил Типпет.
Сидовски кивнул в сторону агентов ФБР.
Отвечать взялся Раст:
– Убийцу обычно возбуждают повторные переживания или фантазии о каком-либо аспекте содеянного. Смотрите, действие происходит вне помещения. Наш мальчик умен: прячется в месте общего доступа. Его непросто увязать с преступлением. Он может вернуться к фотографиям и спокойно ими наслаждаться. Вероятно, он смаковал запах ребенка из подгузника: он был чистый, незапачканный. Убийца был доминирующим членом команды; он буквально вырезал Уоллеса из фантазии, удалив его голову с фотографии.
– Этот парень не пытался как-то подставить Уоллеса? – поинтересовался Пэйли.
– Да, он и подвел нас под монастырь, – сказал Сидовски. – Все произошло как-то вдруг. Сразу после того, как мы нашли в Долоресе вещи, и прежде, чем мы успели прижать Уоллеса, Тому Риду из «Сан-Франциско Стар» позвонил какой-то аноним и сказал, что Уоллес – убийца, что у нас есть его фотографии с девочкой и что он сидел в Виргинии как педофил. Мы решили, что убийца, должно быть, видел, как наш человек отыскал фотографии. Иначе откуда бы он знал? Рид позвонил в Виргинию, и там судимость Уоллеса за растление малолетних подтвердили. От соседей Рид вызнал, что Уоллес жил недалеко от Таниты и она бывала в его библейском кружке для ясельников. Затем он позвонил мне подтвердить, что Уоллес наш подозреваемый. На руках у него ничего не было, уверяю вас. – Сидовски пристально посмотрел на Дитмайра. – После этого Рид немедленно отправился к Уоллесу домой и все свои догадки выложил. Уоллес не знал, что у нас есть фотографии, подгузник с его отпечатками, запись судимости, пока Рид ему о том не рассказал. Свою причастность к убийству он отверг, а затем, после ухода Рида, вышиб себе из дробовика мозги. Ну а мы так и не допросили Уоллеса насчет подгузника, фотоснимков и его подельника.
– Вот тут мы напортачили, – вмешался Раст. – Мы собирались установить за Уоллесом слежку, поставить прослушку на его телефон, следить за его почтой в расчете, что это выведет нас к человеку в маске. Но тут на пути образовался Том Рид.
– А как насчет того звонка Риду? Он его записал? – спросил Пэйли.
– Нет, – вздохнул Сидовски. – Все произошло ни с того ни с сего. Как гром среди ясного неба.
– Вполне вероятно, что Риду позвонил напарник Уоллеса, – сказал Сидовски. – Думается мне, это и был убийца. Наверное, он запаниковал, когда увидел, что мы нашли его трофеи, и, испугавшись, что Уоллес первым ткнет в него пальцем, попытался его подставить. Что-то вроде этого. Вдова Уоллеса сказала нам, что Уоллесу позвонили примерно за час до приезда Рида. Звонок напугал его, но он не стал ей рассказывать, кто это был. Она думала, что это Рид предупредил о своем приезде, но нам Рид сказал, что заранее ему не звонил. Уоллес и тот второй, вероятно, планировали продержать малышку денек-другой, а потом вернуть. Ход не новый. Но все пошло наперекосяк, и она с перерезанным горлом оказалась в мусорном мешке. Наш татуированный парень, скорее всего, закоренелый живодер, который манипулировал Уоллесом, а потом отправил под откос все дело.
– Мы никогда публично не называли Уоллеса подозреваемым? – спросил Пэйли.
– Нет. Уоллес уже мертв, – сказал Гонсалес. – Сейчас мы хотим создать у его подельника впечатление, что его след утерян во тьме. Поэтому публично сомневаемся в истории Рида. Может, оно не совсем честно, но ведь речь идет о поимке детоубийцы. – Он сделал паузу. – Мерл, Лонни, у вас есть что-нибудь?
Дитмайр полистал свои заметки.
– Натан Беккер – инженер-компьютерщик «Нортек» в Маунтин-Вью, руководитель проекта для американских военных. ЦРУ сегодня утром нам сообщило, что не исключает как одну из вероятных версий теракт.
– На этот счет у нас нет заявлений, – заметил Сидовски. – К тому же статистика по традиции показывает, что ответственность за теракты обычно признается в пределах суток.
– Не во всех случаях, Уолт, – сказал Раст.
Дитмайр продолжал знакомиться с результатами проверки ФБР.
– Из сравнительно недавних: два дела о похищениях и убийствах детей в районе Даллас-Форт-Уорт за последние три года. За аналогичный период было также по одному случаю в Денвере, Сиэтле, Детройте, Мемфисе и Солт-Лейк-Сити. Мы получаем по ним досье. Кроме того, наши эксперты рыщут в поисках детских порносайтов и болтают в Интернете обо всем, что может принести пользу. У нас есть агенты, выдающие себя за детей, и агенты, выдающие себя за извращенцев, для наживки преступников на крючок. На данный момент это все.
Гонсалес кивнул.
– Клэр, есть какие-нибудь намеки на культы или человеческие жертвоприношения?
Инспектор Клэр Уорд, эксперт по культам, делала записи.
– Говорить пока рано. Я бы хотела еще раз посмотреть на улики по делу Доннер.
– С этим вам поможет Уолт, – сказал Гонсалес. – Ладно. Будем разжевывать каждый клочок, который у нас есть, вы меня поняли? Каждую, черт бы ее побрал, мелочь. Дело очень жаркое. – Он встал, посмотрел на часы и закончил мероприятие. – У всех есть фронт работ. Слова песни известны всем. Зеленый свет. Сверхурочные утверждены. Углубляемся, копаем прошлое. Воссоздаем сегодняшний день. Проверяем и перепроверяем каждый намек.
Свою незажженную сигару он сунул во внутренний карман пиджака.
– Вопросы?
Вопросов не было.
– Тарджен, прошу зайти ко мне в кабинет, – сказал Гонсалес.
По мере того как следователи выходили из комнаты, документация и отчеты складывались в одну стопу.
Тарджен последовала за Гонсалесом в его кабинет, находящийся через несколько дверей. Здесь он порылся в верхнем ящике стола и вложил ей в руку новое служебное удостоверение.
– Извини, Линда. Надо было тебе отдать еще на прошлой неделе.
Тарджен посмотрела на ламинированный ай-ди с фотографией и надписью: «Инспектор Линда А. Тарджен. Департамент полиции Сан-Франциско. Отдел убийств». Она провела пальцем по щиту с печатью города: моряк, шахтер и корабль, проходящий под мостом «Золотые ворота». Сверху из пламени горделиво выплывала птица феникс. А внизу красовался испанский девиз города:
«Oro en paz, fierro en guerra».
– Ты же знаешь наш слоган, – сказал Гонсалес.
– «В мирное время – золото, на войне – железо».
Сердце Тарджен радостно забилось. Золотой жетон ее отца хранился дома в шкатулке вместе с ее любимой фотографией, с которой он улыбался в униформе. Ей было восемь, она стояла в отцовой фуражке и улыбалась ему. Она сморгнула слезу. «Папа, я это сделала», – подумала она.
– Ну что. Добро пожаловать в наше родео, – сказал Гонсалес.
– Благодарю, лейтенант.
Гонсалес откашлялся.
– Я знал Дона. Еще в начале службы.
– Правда? Я и не знала.
– Да, мы вместе ходили на задание. Вдвоем, для подстраховки.
Тарджен молча кивнула.
– Линда?
– Да?
– Он бы тобой гордился. Обязательно бы гордился.