Дэнни Беккер проснулся испуганным и голодным. Это странное место нехорошо пахло, как клетки зверей в зоопарке. Во рту мальчика был странный привкус.
– Папа!
Дэнни подождал. Тишина.
– Мамуля! Ты где?
Дэнни вслушался. Опять ничего.
Что-то было не так. На нем были ботинки. Мама никогда не разрешала ему лежать на кровати в ботинках. Дыхание Дэнни участилось. Ему очень боязно было сидеть здесь, на старом вонючем матрасе. Комната освещалась голой тусклой лампочкой, отбрасывающей на бетон стен длинные тени. На одном мелком оконце изнутри была решетка. Стекло закрывали газеты.
На полу Дэнни заметил чашку молока, тарелку с печеньем и бутерброд.
За едой он плакал. Бутерброд был с арахисовым маслом и джемом. Совсем не так вкусно, как делает мама. Джем с боков стекал каплями. Печенье было жирное, с кремовой начинкой. Мальчик вспомнил, что был в метро с папой, а потом его вытолкнули за дверь и он упал. Сзади его подняли сильные, как у папы, руки. Но они были не папины и держали его как-то забавно. Дэнни сначала подумал, что это игра, потому что они от кого-то быстро убегали. Но когда человек, несущий его, споткнулся, то сказал плохое слово. Дэнни пробовал закричать, но лицо ему обжала пахучая мокрая тряпка.
Дэнни хотелось писать. Он положил на тарелку недоеденное печенье, встал и огляделся. Надо было найти туалет. Он подошел к двери, потянулся вверх, схватил дверную ручку и повернул.
Она открылась.
В коридоре было темно. Лестницу освещал луч света от телевизора, а сверху доносилось отчетливое, ритмичное поскрипывание: скрип-скруп, скрип-скруп.
Шмыгая носом, Дэнни стал на цыпочках подниматься по лестнице. И тут раздался резкий лай. Наверху лестницы его караулила мелкая белая собачка.
На следующем этаже было светлее, а рядом с лестницей находилась ванная с туалетом. Дэнни вошел туда и оставил дверь открытой, чтобы было видно, что он делает все как надо. Собачка ждала его у двери. Она была дружелюбна и лизнула Дэнни руку.
С приближением к гостиной телевизор и скрип звучали все громче.
– …вот подача крученым… Страйк.[20]
Полсотни тысяч болельщиков на стадионе «Доджер» дружно взревели. Дэнни приоткрыл дверь и осторожно заглянул в комнату. Она была совсем голая. Какое-то рваное тряпье, засаленные простыни и полотенца на окнах. Ни мамули, ни папули.
Стены грязные. Большой стол, загроможденный старым компьютером, бумагами и картами, сдвинут в угол.
Скрип-скруп. Скрип-скруп.
– …«Джайантс» хорошо смотрятся здесь, в Лос-Анджелесе…
Бейсбол. Телевизор располагался на высокой стойке посредине комнаты.
Скрип-скруп. Скрип-скруп.
Лицом к телевизору сидел незнакомый взрослый, покачиваясь взад-вперед в кресле-качалке. К Дэнни он был повернут спиной.
– Где мои мама и папа? Я хочу к ним, – сказал Дэнни.
Незнакомец его проигнорировал.
– …но пока они задают нашему городу трепку…
Скрип-скруп. Скрип-скруп.
На полу возле мужчины валялись газеты. Завидев там что-то знакомое, Дэнни бочком подступил ближе.
Скрип-скруп. Скрип-скруп.
На одной из газет Дэнни увидел свою фотографию. А еще фотографию папы. Он был тревожный и грустный. Дэнни вздрогнул.
Кто этот дяденька в кресле-качалке? Дэнни из боязни отступил на полшага.
– Домашний стадион, Фрэнк, «Доджеров» не выручает… Извини, Билли. Но пора делать включение из Сан-Франциско для новостей о похищении Дэнни Беккера.
У Дэнни отвисла челюсть. Ого, это про него, что ли? Глаза мальчика были прикованы к экрану.
Что происходит?
Человек в телевизоре заговорил напряженным тоном:
– Добрый день. Я Питер Макдермид, с экстренным выпуском «Айвитнесс ньюс».
При виде себя на экране Дэнни моргнул.
Скрип-скруп. Скрип-скруп.
– Трехлетний Дэнни Рафаэль Беккер был похищен…
Что значит «похищен»?
– …у своего отца вчера на пути домой, когда они поездом экспресс-метро ехали с оклендского стадиона «Колизей» с бейсбольного матча.
Считается, что мальчика на станции «Бальбоа-Парк» похитил незнакомый мужчина. Дэнни по-прежнему отсутствует. Полиция утверждает, что звонков семье с требованием выкупа не поступало, подозреваемых нет, как нет и четкого описания похитителя Дэнни. Сегодня расследование активизируется. В поисках мальчика задействованы сотни полицейских, им помогают тысячи волонтеров. Дэнни единственный ребенок Натана и Магдален Беккер.
Скрип-скруп. Скрип-скруп.
Рядом с фотографией Дэнни появилась маленькая девочка. Он ее знал. Она та самая, которую видел в метро. Та, что смотрит и улыбается, никому ничего не говоря.
– Тревожным нюансом в случае с Дэнни является то, что это произошло почти ровно через год и фактически в том же районе, где с придомовой территории была похищена двухлетняя Танита Мари Доннер. Спустя три дня ее нашли убитой в парке «Золотые ворота».
Убита? Это когда тебя убивают, что ли?
Скрип-скруп. Скрип-скруп.
– Беспрецедентному по масштабам расследованию с участием ФБР и полиции Сан-Франциско еще предстоит разыскать убийцу Таниты. Полиция пока отказывается разглашать, были ли убийство Таниты Доннер и похищение Дэнни Беккера как-то связаны между собой. Но «Айвитнесс ньюс» выяснил, что в дело снова приглашен эксперт по профилированию серийных преступников из отдела поведенческих наук ФБР.
Супругам Беккер оказывается всемерная поддержка от всех неравнодушных. Теперь переходим к новостям пресс-конференции, созванной Натаном и Магдален Беккер. Там сейчас находится наш корреспондент Джинни Даффи. Джинни, обрисуй нам общую атмосферу, которую вызвало похищение Беккера.
Джинни Даффи стояла перед рядом телекамер. Сзади, на столе перед двумя пустыми стульями, возвышался пригорок из микрофонов и диктофонов.
– Питер, – тревожной скороговоркой зачастила она, – люди, с которыми я разговаривала, пребывают в ужасе. Похищение Дэнни Беккера – просто кошмар для каждого родителя. Все наперебой говорят, что такого рода вещи в их районе происходить не должны. Такому место в кино, а не здесь. Они принимают меры предосторожности. Формируются сторожевые отряды из соседей, детей никуда не отпускают в одиночку, а к незнакомцам относятся подозрительно. Полог страха опустился на Сан-Франциско.
Я разговаривала с родственником Беккеров, и он сказал, что родители Дэнни предложат за благополучное возвращение Дэнни весомую награду. Семья только что предоставила репортерам домашнее видео Дэнни на дне рождения своего двоюродного брата, снятое две недели назад. Вот его небольшой фрагмент. Дэнни – малыш в красной рубашке.
На экране вместе с Дэнни появились его двоюродные брат и сестра, Пол и Сара. Пол с Дэнни футболили мяч. Сара стояла на воротах.
Мужчина в кресле перестал раскачиваться и медленно повернул голову к Дэнни, что позволяло видеть только половину его лица.
Дэнни отступил еще на шаг и стал нашаривать дверную ручку. Ему хотелось отсюда уйти. Сейчас же. Мужчина продолжил раскачиваться.
Скрип-скруп.
В телевизоре возле микрофонов сели мужчина и женщина.
Дэнни, застыв на месте, стиснул кулачки и выкрикнул:
– Мама! Моя мама!
Скрип-скруп.
Высвеченный фонарями зал пресс-конференции был наэлектризован эмоциями. Тишина нарушалась лишь вспышками и шелестом затворов фотокамер. Натан и Мэгги сидели, взявшись за руки, с потупленными головами, никак не решаясь начать.
Мэгги потерла себе глаза. Никакой косметики. Натан был небрит. Видно, что оба после бессонной ночи.
– Извините, – выговорил Натан. – Трудно все это.
На них смотрела сотня репортеров, фотографов и съемочных групп. Вдоль одной из стен выстроились родственники, друзья, а также полицейские.
Скрип-скруп. Скрип-скруп.
– Ничего, не торопитесь, – послышался чей-то голос.
Натан кивнул. В сполохах вспышек жужжали и щелкали камеры.
– Дэнни – все, что у нас есть, – опустошенно заговорила Мэгги. – Мы обращаемся к человеку, у которого находится наш сын: «Пожалуйста, верните нам Дэнни, отпустите его. Это все, о чем мы просим. Просим вас, умоляем».
По ее лицу струились слезы, оставляя за собой блесткие дорожки. Стрекотали камеры, репортеры строчили в планшетах и блокнотах.
Скрип-скруп. Скрип-скруп.
Натан оглядел свою родню и друзей.
– Мы хотим сказать человеку, у которого сейчас наш Дэнни, наш единственный ребенок: «пожалуйста, не причиняйте ему вреда. Мы знаем, вы, должно быть, страдаете, поэтому и забрали Дэнни. Нашего сына. Вы, наверное, тоже мучаетесь, терзаетесь. Мы теперь страдаем вместе, и только вы можете все поправить. Мы умоляем вас. Дэнни всего лишь ребенок. Маленький мальчик. Пожалуйста, отпустите его. Очень вас просим.
Натан провел рукой по глазам.
– Мы готовы… – Он осекся. – С помощью наших друзей мы готовы отдать тридцать пять тысяч долларов за информацию, благодаря которой Дэнни благополучно вернется домой. Если человек, у которого находится Дэнни, найдет в своем сердце решимость, чтобы вернуть нашего ребенка нам, мы отнесемся к нему с надлежащим почтением. Пожалуйста, верните нам Дэнни целым и невредимым. Просим вас всей душой.
Несколько репортеров полезли с вопросами. Натан остановил их выставленной ладонью.
– Это все, что мы можем сказать. Благодарю.
– Мистер Беккер, можно несколько коротких вопросов? – взмолился один из репортеров.
Скрип-скруп. Скрип-скруп.
– Извините. Больше мы сейчас ничего сказать не можем. Спасибо.
– Стооойте! – Дэнни ручонками потянулся к своим родителям. – Придите, заберите меня отсюда! Я буду хорошо себя вести! Правда! Папуля, мамуууля!
Они ушли.
Между тем кресло перестало раскачиваться. Дэнни затаил дыхание.
Человек встал, выключил телевизор. Дэнни поспешил в сторону кухни, боясь обернуться. Сзади слышалось поцокиванье лап собачонки; она бежала следом. Вот и дверь на кухню. Он потянулся вверх и схватился за ручку. Та не подавалась.
Дэнни дергал, не сдавался.
– Домой. Хочу домой. – Он потянул изо всех сил, а затем пнул дверь за непослушание. Собачонка тявкнула. Что, если попросить того человека вежливо, как когда чего-нибудь выпрашиваешь?
– Можно мне домой? Ну пожалуйста.
Ничего не произошло.
Дэнни оглянулся через плечо: человек стоял на другом конце комнаты, перегнувшись через стол с залежами бумаг.
– Домой. Ну пожалуйста!
Дэнни уже рыдал в голос.
Человек поднял голову, словно слыша Дэнни впервые. Он повернулся и посмотрел на него. Он почему-то улыбался, как будто хотел казаться добрым. С шеи у него свисал серебряный крест. Он присел на корточки и протянул руки, приманивая Дэнни к себе.
Дэнни не смел пошевелиться. В глазах человека было что-то странное: они были большие и широкие, как у папы, когда он играет в зомби. Мужчина подшагнул ближе.
– Нет! – выкрикнул Дэнни. – Стой, не лезь!
Он побежал вниз по лестнице. Собачонка припустила за ним.
Длины ног Дэнни не хватало, и ступени он одолевал присядью, сползая. Кое-как с этим управившись, он вбежал в ту комнату, где проснулся, и поспешил в угол. Спрятаться здесь было негде.
Ручка двери повернулась. В комнату вошел человек. Он улыбался. Дэнни вжался в угол.
– Не трогай меня! Уходи!
Мужчина приближался, наползая на стену своей черной тенью. Вот он уже совсем рядом, в какой-то паре метров. Стоит и смотрит.
Дэнни, сжав кулачки, тщетно пыжился протолкнуться сквозь стену. Он боялся, что сейчас случится что-то плохое.
– Уходи отсюда! Уходи!
Человек опустился на колени и простер к нему руки.
– О, Рафаил! Святой заступник, хранитель мой! Сколько лет я страдал. Годами, годами изводил я себя мыслями об искуплении. Годами ждал, и вот ты пришел! Ты мне явился!
Эдвард Келлер в исступленном восторге воздел ладони к потолку.
– О, Рафаил! Святы слова пророка истины. Через меня ты входишь в обитель потерянных. Рафаил, воскрешение началось!
Келлер скрючился перед ребенком в поклоне.
Дэнни закричал так, как еще никогда в своей маленькой жизни.