Суспера лениво меня рассматривала. Была она, как и в день нашей встречи, змееволоса и тем прекрасна. Я стояла навытяжку перед ней, стараясь не коситься на дверь, куда входили «валькирии». Несмотря на то, что структура давно разрослась, разветвилась и принимала в свои ряды разных существ, даже людей, их все равно было принято называть так. Дань памяти основательницам.
Суспера так и осталась сидеть, лишь небрежно махнула им рукой – дескать, располагайтесь.
– Вольно уже, Алекто, – улыбнулась она острыми зубами. – Вот ваша эриния. Знакомьтесь. Алекто, она с нами год. – Что-то тревожное мелькнуло в ее взгляде.
Я развернулась и увидела высокую, очень пышногрудую женщину со светлыми волосами. Носила она, как и положено валькирии, броню поверх плотной светлой туники из шерсти. Красный плащ складками ниспадал с плеч. Гардероб воительницы дополняли теплые черные штаны, в которых ей явно было жарковато в нашей вечной античной весне. Буйная грива светло-рыжих волос была сплетена в красивые косы, спускавшиеся толстыми змеями до поясницы. Я чуть позавидовала, мои рыжие волосы просто торчали в разные стороны, а сплести из них косы вообще не представлялось возможным, даже когда в детстве меня заставляли их отращивать. Была она высокая, крепкая, с широким носом и скулами и глазами голубыми, как небо. Правой рукой валькирия опиралась на висящий на бедре меч, а левой поглаживала косу.
Валькирия белозубо улыбнулась, и как-то стало сразу понятно, что нрава она буйного, но смешливого и отходчивого.
– Брунгильда Свенсдоттир, – зычно протрубила она и, схватив меня за руку, потрясла ее так, что я два раза подпрыгнула. – Нам бы поговорить с тобой, деточка!
– Агха, – я мысленно пересчитала клацнувшие при очередной встряске зубы.
Рядом с ней стояла эльфийка из Светлых, что в целом уже одно и то же, но на то они и эльфы, чтобы выпендриваться и сочинять громоздкие речевые конструкции. Ее огромные глаза с радужкой столь светлой, что, казалось, это сверкает на вершинах снег, пристально изучали меня, и это было неприятно. Длинные белые, не седые, а именно белые, волосы, скрывали острые уши. Кожа ее, как у всех эльфов, словно мерцала. «Никакого шиммера не надо», – вспомнила я человеческих одногрупниц из прошлой жизни. Нежные губы и тонкий нос, чуть острый подбородок – ее прекрасное лицо словно было покрыто льдом.
Брони на ней не было, лишь светлая тонкая блуза и такие же широкие брюки, казавшиеся юбкой. Одежда явно была магической – притворяясь шелковой, она при этом словно бы струилась по телу, отражая свет и поглощая тени. Я знала, эта ткань прочнее титана, прекрасно грела в холод, удивительно охлаждала в жару. И была соткана из чистой магии. Я неосознанно поправила шарф на шее из такой же ткани, а эльфийка скользнула по нему взглядом.
Оружия у нее не было – только цветы и украшения: в волосах, на ушах, на шее, на пальцах и изящных руках. Все это переливалось и блистало на солнце, впитывая свет.
Сама эльфийка казалась хрупкой и ранимой, однако было бы ошибкой так думать. Светлого сложно было убить, а вот они делали это легко и без признаков душевных терзаний. Даже я могла бы стать их жертвой, на что уж живуча! Хуже были только Темные.
Я неприлично долго пялилась на эльфийку, и она показала это, выразив неудовольствие лишь поднятием одной брови. Я тут же отвернулась.
Эльфов я видела редко, их ближайших родственников сидхе – никогда, они почти не покидали свой мир – Тир-на-Ног, или, как его еще называли люди, Авалон. Теуты, то есть эльфы и сидхе, были горды чрезвычайно, а другие народы скорее терпели, чем дружили или хотя бы сотрудничали с ними. Лишь в Белтайн они открывали Двери, чтобы любой мог прийти к ним на огонек, да в Йоль Дикая Охота преследовала жертв по разным мирам, загоняя их на Тир-на-Ног. Оба повода были так себе для тех, кто решил насладиться «гостеприимством» теутов.
Светлые старались жить обособленно, не взаимодействуя ни с кем, даже из своей реальности. А чтобы эльф в организации воинов! Нет, дело не в том, что этот народ пил нектар и не умел драться, – еще как умел. Просто Светлым были ближе леса и поля, где их питала магия природы. Даже дома их были живыми.
– Ребенок! – фыркнула эльфийка, и я внезапно поняла, что главная тут она, а не Брунгильда. – И вы доверили ей такое дело?
Суспера хищно улыбнулась.
– Она – эриния, и прошу этого не забывать. Это был ее тест. Сестра Кира страховала Алекто.
– Но справилась именно девочка, – не спрашивала, но утверждала эльфийка. Суспера кивнула.
– Хорошо. Итак, дело мы прочли, но нужны дополнительные данные, – проговорила эльфийка. – Я Старшая особой 13-й боевой ячейки Организации устранения междумирных преступлений «Валькирия». – Я мысленно присвистнула. Особая боевая ячейка – это те еще оторвы, никому не подчиняются, идут иной раз на весьма неоднозначные действия, принимают спорные решения, собирают разведданные и устраняют особо зарвавшихся. А о «тринадцатой» так и вовсе ходили легенды. То там тролль в начальниках, то они в человеческом мире переворот устроили. Причем каждый раз данные о ее составе менялись, а подвиги росли снежным комом. Между тем эльфийка продолжала, голос ее был певучим, акцент мягким и нежным. – Я – Светлая высшего ранга Галакадрифлаякудль. – Я мысленно поперхнулась на втором слоге. – Для краткости – Гала, – заметив мою панику, проговорила эльфийка, обнажив в улыбке идеальные ровные белые зубы без клыков.
«Чертовы эльфы, – подумала я. – Рядом с ними даже нимфы – замарашки». Я подавила эту мысль, поняв, что Гала ее считывает, и метафорически прикусила язык.
– Алекто! – Я развернулась на резкий голос Сусперы с облегчением. Брунгильда и Гала сели. – Расскажешь нашим друзьям из параллельного ведомства, – сказала моя начальница и скривилась, когда заметила, как эльфийка скептически и чуть с презрением улыбнулась лишь уголками губ. – Коллеги, – с нажимом, глядя с вызовом Гале в глаза, продолжила Суспера, и я ею невольно восхитилась – работают по делу, где замешан Красный Колпак Свифт. Помнишь его?
Еще бы я не помнила! Это было мое первое дело, и я тогда чуть не умерла со страху. Я было открыла рот, но тут атмосфера в комнате ощутимо изменилась, словно откуда-то полилась чарующая музыка. Суспера, глядя за мое плечо, провела кончиком раздвоенного языка по губам. Я заметила, как расширились зрачки Брунгильды, и лишь Гала так и осталась ледяной статуей.
– А, Анар, – спокойно произнесла эльфийка. – Ты опоздал, мы начали без тебя.
– Извини, Светлая, – раздался от двери мягкий мужской голос, обволакивающий, как шелк, бархатный и чертовски сексуальный. И тут я поняла, кто там, особенно когда услышала тонкое хихиканье из-под потолка. Чертов Морган знал и не предупредил! Крылья оборву! Мало того что в отряде Светлая – там еще и инкуб!
Стараясь сохранять достоинство и не выглядеть эротоманкой, я развернулась. Не вышло – на несколько кратких мгновений мое сердце начало стучать как сумасшедшее, затем остановилось и снова зашлось, да так, что, наверно, в соседей комнате было слышно.
– Хватит уже, Анар, – проговорила лениво Гала, и меня тут же отпустило.
Ну почти. Анар все-таки оставался инкубом, альвом. Родственники эльфов, а точнее сидхе, инкубы и суккубы питали свою магию сексом, страстями и чувственными наслаждениями. И чем выше было желание жертвы к инкубу или суккубе, тем сильнее эти существа становились. В отличие от Светлых они были частыми гостями и в человеческом мире, и в других реальностях. Им же нужны были объекты для подпитки. Были они, в общем, безвредны, если не злоупотребляли своими способностями, а иногда даже полезны для тех, кто никак не мог справиться с сексуальными проблемами. Впрочем, могли и затрахать до смерти. В прямом смысле этого слова. А могли свести с ума.
Анар был высок, мускулисто-совершенен, силен. А как иначе. Все суккубы и инкубы отличались отменной физической формой и идеальными пропорциями. Одет он был в простой камзол и штаны, заправленные в высокие сапоги. Все подчеркивало его совершенство. Бежевый цвет – бронзовую кожу, сапоги и узкие брюки – стройность ног, вырез – красивую шею и мужественный подбородок. Темные длинные волосы забраны в хвост. Глаза темные, как ночь, в них даже мерцал свет звезд. Манящие губы, красные, чувственные – ах, как было бы хорошо впиться в них поцелуем, почувствовать на своей шее, чтобы опускались они ниже и ниже, чтобы его горячее дыхание опалило кожу… По мне пошли мурашки, и я уже практически издала стон, чувствуя, как накатывает доселе неизвестное мне ощущение и подгибаются ноги… Да чтоб тебя, скотина! Я так крепко сжала кулаки, что боль привела меня в чувство и наваждение кончилось. С легкой улыбкой инкуб поклонился и протянул руку, двусмысленно посмотрев на красные вмятины на моей коже. Я отпрянула.
– Не стоит…
– Знакомиться? – еще шире улыбнулся Анар, но руку убрал. – Простите мне мое настойчивое желание, – он сделал очень долгую паузу, и я сглотнула, – понять, кто вы. Очень трудно что-то утаивать, когда полон страстей, правда же? – А это он проговорил только губами, неслышно, но я все равно рассвирепела и, чтобы скрыть это, поджала губы, разворачиваясь обратно к его спутницам… И вздрогнула. На подоконнике сидел сидхе, насмешливо разглядывая меня огромными глазами цвета мха. День полон сюрпризов.
– Э? – протянула я, не веря себе. Там никого не было еще минуту назад. Я точно знала это. Мы были на пятом этаже, а окно было закрыто!
Темный в здании. Я мгновенно отреагировала на опасность, выхватив бич. Мои глаза зажглись огнем, и от меня пошел такой жар, что Анар отпрянул, а Брунгильда подняла руки, словно защищая нежную эльфийку. Впрочем, та сидела спокойно, рассматривая меня в ипостаси эринии. Как и сидхе – небрежно откинув полу простого, даже не магического плаща, он облокотился на колено поставленной на подоконник ноги. Вторую он спустил на пол. Длинные пальцы его рук переплелись друг с другом. Поза была максимально неудобной, но он сидел так изящно, словно в самом мягком кресле, и что-то неуловимо знакомое было в его позе…
Полностью в черном, он казался еще более бледным, чем это свойственно сидхе. В глазах – насмешка и власть, левая бровь вздернута в пренебрежительном удивлении. Бледные, чуть тонкие губы кривятся – даже более неприятно, чем до того у эльфийки. Острые скулы делали его лицо угловатым, жестким, вздернутый вверх изящный подбородок – высокомерным, но огромные миндалевидные глаза сглаживали эффект.
И опять же побрякушки – только теперь черные и серебряные – на запястьях, пальцах, в ушах, на шее. И в волосах цвета ртути, которые казались живыми, как змеи Сусперы. Даже когда сидхе сидел неподвижно, пряди лениво переплетались друг с другом, словно перетекали струйками воды в ручье. Были они убраны так, что проколотые и украшенные цепочками и сережками острые уши бросались в глаза, как и некрасивый кривой шрам на правой щеке – от губы до мочки. Помешанные на изяществе и совершенстве сидхе сделали бы все, чтобы его скрыть. Но не этот. Он своим шрамом будто гордился, выставляя напоказ. И в этом виделось что – то куда более нарочитое и угрожающее, чем все, что я видела до того в его спутниках.
– Это Фер, – проговорила эльфийка. – Можешь опустить оружие. Он – член нашей команды. – Сидхе еле заметно кивнул.
Долбануться можно! Они приняли в команду сидхе и альва, а заправляет ими эльфийка! Это же оружие массового поражения!
Я смотала бич и засунула за пояс, но руку оставила сверху. Не доверяла я этому Темному. На камни, которые были надеты на сидхе, можно было купить небедную страну где-то на Земле. На каждом пальце (каждом!) был перстень – ходячая ювелирная лавка, как могло бы показаться, если не знать, что любое украшение теутов несло в себе защиту или угрозу. Светлые эльфы и Темные сидхе были двумя ветвями одного народа. Дети дня и ночи. И они не признавали ни за кем первенства. Даже друг за другом.
Эльфы были детьми природы – как я уже говорила, они питались ее силой. Одни из немногих, они и сейчас могли жить на Земле, но не хотели, отгородившись от уничтожающего природу человечества. Эльфы и их потомки дриады прячутся в лесах, строя города так, что они не причиняют вреда даже самому крохотному цветку. Солнце питает их магию, и она направлена на созидание и рост. И в этом тоже есть опасность. Просто представьте, что делают внезапно выросшие деревья с телами существ и людей! Представили? А такое бывало во время войн не раз.
Темные – лучшие колдуны. Знаете, в чем разница между колдовством и волшебством? Поверьте, она колоссальна. Волшебство дружит с природой, а колдовство со стихиями! Первое – ласковое, как котенок, второе опасно, как взбешенная пантера. И сидхе подчинили стихию себе. Обосновались они на Тир-на-Ноге первыми – точнее, их туда выгнали великие колдуны Мерлин и Моргана еще до Великого Перехода. Дело в том, что бесконечные катаклизмы Земли дарят сидхе необыкновенное могущество, как и войны, а люди любят во вред себе устроить что-нибудь эдакое. Особенно если их подтолкнуть.
Именно из связей людей с сидхе произошли инкубы и суккубы, а Дикая Охота была их выдумкой. И вот одна из этих тварей сидит на подоконнике и разглядывает меня. А повелевает им Светлая – его древний родственник и враг. Желания попасть в «валькирии» во мне резко поубавилось. И во что я только вляпалась?
Я села напротив эльфийки, чувствуя на спине жаркий взгляд инкуба. Сидхе просто отвернулся к окну, но я знала, что он тоже меня изучает.
– Итак, Алекто, расскажи нам о деле.
– Первое задание в моей реальности, – я осеклась, – то есть в моей бывшей реальности. Я отправилась на простое тестовое – загнать насильника на покаяние. Когда мы уже закончили, то нашли труп одной из эриний недалеко от нас и выследили виновника.
– Точнее – ты выследила.
– Да, – не стала я отнекиваться. – До этого погибло несколько эриний, так что это было делом чести.
– Как у тебя это вышло?
– Нашла след, а когда он попытался сбежать, призвала.
Сидхе повернулся в мою сторону, я не отрегировала, глядя только на эльфийку.
– Как именно призвала? – ни капли не удивившись, уточнила Светлая.
– Дар эринии. Вижу след, могу, наступив в него, призвать виновного. Могу даже изменить его сознание и показывать ему нечто ужасающее или прекрасное. Могу повелеть сдаться. В особых случаях помогают бич и огонь. Но Красный Колпак все-таки из Темных, – я даже не дернулась посмотреть на сидхе. – Он ранил мою напарницу и ушел в другую реальность.
– Просто ушел? Без моста? – Фер говорил спокойно, певуче, мягко, словно шелест травы под ветром или волн по песку. Я повернулась к нему. Он задержался взглядом на моем шарфе, как до того Гала.
– Без, – ответила я. – Исчез и вынырнул в другом месте.
– Откуда ты знаешь?
– Я же его там поймала, – фыркнула я. – Он был опутан бичом и затянул меня за собой. Там освободился, но я уже пустила по его следу огонь. Он сопротивлялся, даже когда его кожа почернела, и, кинувшись на меня, повалил на землю.
– И как же ты справилась?
– Приложила руки к его глазам.
Эльфийка непонимающе посмотрела. Я развернула ладони тыльной стороной вверх, и они полыхнули раскаленными углями. Гала уважительно качнула головой.
– Даже слепой он попытался уйти снова, но боль разрушила его ментальный барьер, и я приволокла его в Олимполис.
– Ты знаешь, где он сейчас?
– Должен был отправиться в Порту на суд.
– Он сбежал, – проговорила спокойно эльфийка.
– Так вот почему эринии снова погибают, – выдохнула я. Гала кивнула.
– Ему помогли освободиться… Ты помогла!
Я уставилась на эльфийку, будто у нее внезапно выросли еще три руки и рога.
– Не поняла.
– Это же твое? – она выложила на стол оружие. Я внимательно осмотрела его. Кинжал истины был в точности как мой. Но… не мой. Я потянулась к своему и заметила, что валькирия напряглась.
– Спокойно, я лишь хочу проверить, – бросила я резко. Гала кивнула, и я выложила свой кинжал рядом. С принесенным они были похожи, но была какая-то странность. Я взяла оба лезвия в руки. Мое оружие жарко полыхнуло огнем. Подделка лишь чуть-чуть нагрелась. – Не мой, но сделан хорошо, – решила я.
– Но этот кинжал все-таки реагирует на тебя. Как ты это объяснишь?
Я развела руками, давая понять, что не имею ни малейшего представления. Потом подтолкнула лжекинжал к Суспере. Та взяла его в руку. Он чуть посветлел, по металлу пошли разводы, как от кислоты. Суспера озадаченно уставилась на меня и хмыкнула. Змеи с шипением отпрянули от оружия.
– Занятная вещица, – пробормотала она.
– Что с ним не так? – Гала развернулась к Суспере.
– Кинжал и бич служат только одной эринии. Они связаны друг с другом клятвами и ритуалами, ночью бдения и кровью. – Этот же реагирует и на мою силу. Он универсален, а это невозможно… Колдовство, недоступное нам… – Она, не закончив, выразительно посмотрела на сидхе.
– И кому же он может принадлежать? – не отреагировала на выпад эльфийка.
– Кому-то, кто знаком с эриниями и нашей магией, кто смог выковать кинжал, собрав образцы нашей крови, и кому хватило силы связать ее с бронзой. Я не видела такого ни разу. Наши ведьмы неспособны на такое. – Суспера пристально посмотрела на темнеющий кинжал в ее руках. Она достала свой, рукоятка покрылась чешуей, на острие тут же выступил яд. – Видите? Я должна отнести его к жрице для проверки. Вам следовало раньше показать мне эту вещицу.
Эльфийка осталась бесстрастной, никак не ответив на обвинение, но задумчиво рассматривая меня.
– Пока у нас больше нет вопросов. Если никто не возражает, – она взглянула на Сусперу. Та надменно подняла подбородок. – То хотелось бы, чтобы Алекто пока оставалась тут – всего пару дней, пока мы все проверяем с вашими жрицами.
– Она – эриния, у нее есть обязанности.
– Это для ее же безопасности, – повторила эльфийка. – Красный Колпак на свободе. Он, уверена, мечтает вымочить в ее крови свою шапку. А то и новую пошить из кожи этой девочки.
– Я могу за себя постоять, – ответила я, уже взбешенная, что обо мне говорят как о маленьком ребенке.
– Конечно, можешь, – кивнула Гала. – Однако я настаиваю. В ином случае мы заведем дело, где Алекто будет проходить… – она замолчала под разгневанным взглядом Сусперы, потом, улыбнувшись, продолжила – свидетелем, но все же окажется в нашей юрисдикции.
– Вы связываете мне руки, – проговорила Суспера.
– Да, – спокойно ответил за эльфийку сидхе и еле уловимо усмехнулся.