Я не умерла, конечно. Сознание возвращалось ко мне медленно и по частям. Сначала проявились звуки. Отдаленно, словно гудение пчел над цветами. Затем я начала различать голоса. Густой басовитый – Брунгильды. Шелестящий – Галы. Бархатный тембр Анара. «Кто-то должен быть еще, – подумала я, словно некто посторонний рассуждал со стороны. – Он был рядом». И вдруг раздалось трескучее и озорное:
– Глазки открывай, спящая дылда!
Морган? Это так резко привело меня в себя, что я моментально села. Необдуманное, если не сказать тупое, решение. Во-первых, мир разъехался в разные стороны. Во-вторых, стабильности ему не прибавил тот факт, что я столкнулась с Фером, который, оказывается, склонился надо мной. Это я потом уже поняла, а в этот момент лишь мерзко выругалась, как когда-то на приемного пьяного папашу, и начала тереть свою пострадавшую голову. Морган хохотнул, но тут же заткнулся, когда разъяренный Фер, до этого удивленно смотревший на меня с пола, вскочил и молча схватил его за ножки.
– Эй, сидхе полоумный, отпусти! – завопил Морган.
– От вашего племени одни неприятности, ты – мелкое порождение Мрака! – прошипел он, и мне показалось, что Фер сейчас и вправду раздавит Моргана. Я предупреждающе подняла руку, но он уже отпустил его. Пикси тут же перелетел за мою спину.
– Идиот, – прошептала я. Сидхе бросил на меня удивленный взгляд, не поняв, видимо, о ком я. Я и сама не поняла. Оба хороши.
Через пару секунд мир перестал вращаться вокруг меня, и я наконец оценила, где нахожусь. Это была огромная светлая комната с большими окнами и кроватью посередине. Ее занимала я. Остальные члены команды «тринадцатых» окружали меня. Это казалось странным, пока ответ не подсказала медленно возвращающаяся память:
– Вы живы! – выдохнула я. – Этот колдун Сил сказал, что отправил вас в Первомир! – Неосознанно я нашла взглядом Анара, он улыбнулся мне и подмигнул.
– Было дело, – усмехнулась Брунгильда. – Но нелегал вовремя нас перенаправил. Правда, на шоколадную фабрику. Наверно, было довольно занятно наблюдать со стороны, как мы все из дыры в воздухе валимся в какао, но люди не оценили и разбежались…
– Нелегал? Ничего не поняла.
– Эфо офо ме, – Морган поднял голову и высунулся из корзины с фруктами и конфетами, что стояла рядом с кроватью. Виноградная гроздь обвивала его тело. Неисправим…
– Это обо мне, – машинально перевела я, уже давно понимая этот язык, – не одна шоколадка послужила тому уроком. Морган кивнул.
– Ы ше шкажал, ы шешда ш тошой…
– В смысле всегда со мной? Как ты поток колдуна перенаправил?
– Пикси могут пробираться сквозь границы миров, – отрыгнув, проговорил Морган.
– В основном занимаясь мерзкими проказами и воровством, – добавил сидхе.
– Не вы ли, сидхе, охотились за нами и держали на клятвах в клетке, чтобы проходить границы и заниматься не менее мерзким колдовством? – язвительно проговорил Морган. Эффект был смазан тем, что от греха подальше он залез под мою ладошку, так что только жопка торчала.
– Однако, – я посмотрела на сидхе, но тот и не подумал отводить взгляд. Вот почему пикси даже среди нас, мифических, еще более мифические…
Теперь стало понятно, как Морган попал в Олимполис. Это стоило осмыслить, как и тот факт, что я нужна была Темному наравне с его племянником. Моргана я прижму, конечно. Не просто так он появился в моей жизни. Да, я никому не доверяла, и это никак меня не трогало. Я лишь подивилась этому факту, но тоже без особых эмоций.
– Первомир… – напомнила я.
– Да, – Гала чуть улыбнулась бледными губами. – Оказалось, что твой друг все это время прятался в капюшоне Брунгильды, и когда нас вышвырнули в портал, изменил его направление на какой-то завод на земле, где делали конфеты. Мы попытались вернуться обратно на остров, но там уже никого не было. Только следы огня и пепел.
– Колпак, – сухо прокомментировала я, поискала внутри себя хотя бы зародыш сожаления или раскаяния и тут же забыла. Эринии убивают справедливо. Справедливость не равна милосердию. Он убил, его убили.
Я посмотрела в окно. Забавно, конечно, что в новые миры я попадаю только через травму и потерю сознания, а вижу его впервые через окно. На высоких белых ажурных дворцах, которые сменялись приземистыми и добротными сооружениями людей, каменными домами троллей и деревьями эльфов, громоздились грибочками разноцветные башенки фей. Пролетела птица Рух, на ее спине восседал джинн.
Я перевела взгляд на Галу. Та кивнула.
– Фер притащил тебя в Порту. Когда мы прибыли, ты уже была в лазарете под наблюдениями знахарей.
Я сглотнула.
– Сколько же я была в отключке?
– Неделю, – ответил Анар. – Мы очень волновались, но лекари сказали, что тебе надо восстановить силы после перенапряжения. Они говорят, что твои силы нехара…
– Не будем утомлять Алекто, – резко перебила его Гала. Интересно…
Сделав вид, что я не заметила его оговорки и реакцию эльфийки, я откинулась на подушки – якобы мне нехорошо.
– Ох, давайте уже пойдем, девоньке отдохнуть надо, – пробасила Брунгильда.
– Мы благодарны, просто знай это, – раздался от дверей голос Галы.
На всякий случай я еще чуть-чуть полежала с закрытыми глазами, раздумывая о произошедшем. Нужно было собрать как можно больше информации о себе и погибших эриниях – для этого стоило вернуться в Олимполис и залезть в свои данные. Кроме того, хотелось бы понять, что же такого страшного нашли во мне лекари. И не было ли это связано с тем, что говорили Колпак и Сил. Стоило, конечно, раньше задаться этим вопросом…
– Долго еще будешь притворяться?
Я вздрогнула и открыла глаза. На подоконнике в привычной позе сидел сидхе, а Морган прилип с другой стороны окна и стучал кулачками. Его не было слышно, но судя по лицу – он негодовал.
– Уходи, я устала.
– Нет, ты полна сил и чувствуешь себя очень хорошо, – Фер щелкнул по стеклу там, где был нос Моргана, тот отлетел и показал неприличный жест. Я посмотрела на свою руку – браслета не было.
– Ты не можешь этого знать.
– Могу, я подпитывал тебя и не давал истечь кровью.
– Пф. Я – эриния. Меня трудно убить.
– Но полное истощение вполне могло доконать.
– Хорошо, ты хочешь благодарности? – Я встала с постели. – Спасибо, – поклонилась я в пол и только в этот момент поняла, что на мне нет ничего, кроме тончайшей рубашки, которая не скрывала примерно ничего. Ойкнув, я натянула на себя покрывало, однако Фер спокойно рассматривал свои руки, словно ему и дела не было до моего тела. И ведь правда не было! Меня это разозлило. – Если мы закончили, уходи и дай мне собраться.
– И куда ты пойдешь? – Фер вдруг улыбнулся – без свойственных ему сарказма и иронии, открыто и мило. Даже шрам не делал его лицо сейчас высокомерным, лишь чуть уставшим. – Ты – часть команды, хотя тебе этого еще и не сказали.
Я осела на кровать.
– Как команды? Я – «валькирия»?
Фер кивнул. Я уставилась на него, не понимая, как реагировать – радоваться или огорчаться. Хотела ли я в Олимполис? Нет, слишком много тайн меня окружало, и их разгадка крылась где-то в других мирах, а значит, мне надо было быть в «валькириях». Но могла ли я доверять своей команде? Вряд ли. Особенно Феру.
– С-спасибо з-за новости.
Фер встал с подоконника и подошел ко мне. Он был высоким, даже по меркам сидхе. Мне приходилось поднимать голову, чтобы смотреть ему в глаза – зеленые, ярко сверкающие в свете солнца. Сидхе взял меня за руки, на секунду прижался к ним лбом и посмотрел мне в глаза.
– Я приношу извинения, эриния Алекто, и хочу сказать спасибо. Ты готова была пожертвовать жизнью, спасая меня, хотя я ничем не заслужил твоей доброты, – вдруг сказал Фер, и я всерьез подумала, что галлюцинирую. Чтобы Темный колдун сидхе приносил извинения? А что дальше? Пони отрастят крылья? Феи начнут делиться с людьми нектаром? Фер проговорил гордо, словно это он давал мне прощение, а не я должна была извинить его. – Я обязан тебе стократно. То, что могло бы произойти со мной, – хуже смерти и бесчестья. Это смерть миров. Ты нарушила приказ, полагаясь на интуицию и свой опыт, который мы оставили без внимания. Нам стоило помнить, что ты – эриния, а мы, и я особенно, видели всего лишь восемнадцатилетнюю девчонку…
– Девятнадцатилетнюю, – машинально поправила я.
– Что? – удивился сидхе, все еще держа меня за руки.
– Мне – девятнадцать, – сказала я.
– А, – улыбнулся он. – Это полностью меняет дело. В общем, мое отношение и поведение не делает мне чести и дискредитирует как профессионала.
– Что колдун хотел от тебя, Фер? Или называть тебя ваше высочество? – проговорила я в ответ. Он дернулся, но взгляда не отвел. Лишь глаза потемнели.
– Не называть. Я потерял это право, когда получил вот это. – Он дотронулся до своего шрама. – Мы еще не раз поговорим об этом, как и о том, кто такая ты сама.
– Ты никому не сказал, что я была нужна Силу, – вдруг поняла я, а потом с задержкой осознала еще и тот факт, что снова стою в одной рубашке непозволительно близко к сидхе.
– Нет. Я хочу понять, что происходит и как ты замешана в делах дома Д’Орэ. Я не знаю, кому могу доверять. – Он помолчал. – Кроме тебя.
– То есть в том, что я не подстроила все это, ты уверен.
– Конечно. Ты же была связана со мной, – кивнул сидхе. Час от часу не легче! – Клянусь всегда защищать и оберегать тебя, эриния Алекто.
Я уставилась на него, не мигая. Фер дал клятву сидхе оберегать меня! Она нерушима, а значит, я могла доверять ему. Или нет?
– Твой шарф, кстати, – Фер вытащил из кармана маленький комочек красной ткани. – Я так понял, что он тебе дорог.
– Ты поцеловал меня там, на острове? – Почему-то стало трудно дышать. Сидхе снова коснулся лбом моих рук и, кивнув, пошел к выходу. – Так поцеловал или нет?
– Да. Это что-то значит для тебя? – обернулся он уже у двери. – Или Анар все-таки вскружил тебе голову?
Не раздумывая, я запустила в него корзину с фруктами, что стояла у кровати. Яблоки и апельсины раскатились во все стороны, виноград упал с тихим «чавк», но сидхе уже не было. Еще через секунду в комнату сквозь вентиляционную решетку протиснулся Морган и свирепо заорал:
– Я тебе покажу, мерзкий колдунишка! – Затем осмотрелся, и, увидев, что никого нет, опустился на апельсин. – Так и знал, что он трусливо сбежит! – Морган покатился на апельсине, перебирая ножками и попутно кидая в рот конфеты, которые находил на полу.
– Мы остаемся с тобой в «валькириях», Морган, – тихо произнесла я и только тут поняла, что дрожу. На руках горела кожа – там, где ее касался сидхе, словно огонь внутри меня предупреждал о чем-то.