3. Потерявшиеся дети
Когда подошёл срок, у Джейн и Роберта родилась девочка, которую назвали Эви. Девочка была идеально здорова, врачи даже поставили ей высший балл по шкале Апгар. «Воистину, здоровый морской климат делает чудеса, – подумала Джейн в тот момент, когда увидела дочь. – Никуда отсюда не уедем. Пусть малышка растёт здесь». Семья Паркеров была счастлива.
Немного омрачал счастье только один эпизод. Незадолго после рождения малышки к ним домой заглянули соседи, чтобы отметить счастливое событие. Миссис Дункан, которая была в числе гостей, взяла свежую местную газету и показала пальцем объявление с фотографией ребёнка.
– Вот, опять пропал ребёнок, – произнесла она. – Школьник. Бедная мать!
– Может быть, ещё найдётся, – беспечно отозвалась Джейн.
Соседка горестно усмехнулась.
– Они никогда не возвращаются. Говорю вам, из них делают киборгов. Солдат. Только вы меня не слушаете…
– Что? Киборгов? – Джейн подумала было, что ослышалась.
Вторая соседка вдруг вскочила из-за стола, по лицу её разливалась бледность.
– Да как ты можешь так говорить! – закричала она на миссис Дункан. – Никто этого не видел, и не знает. Это всё твои выдумки! Чтобы мой маленький Орис… роботом… Как ты смеешь!
– Успокойся, – Джейн усадила разволновавшуюся подругу обратно. – У меня ребёнок спит, разбудишь.
Та нервно отпила из чашки.
– Постой… У тебя что, тоже пропал ребёнок? – переспросила её Джейн, осознав.
– Сын, – ответила та, не поднимая глаз. – Это было в прошлом году…
– Мне так жаль… Как, ты говоришь, звали мальчика?
– Орис.
Джейн повторила про себя имя пропавшего ребёнка, и ей показалось, что она уже слышала его где-то раньше. Точно! В тот день, когда порог её дома впервые переступили люди в белых халатах, и с ними был робот… Робот, похожий на мальчика. Его звали Орис! Она даже сделала тогда фотографию.
– Подожди… Я видела робота, которого, кажется, звали именно так. Вот, смотри.
Она открыла изображение на планшете и показала гостье. Взглянув, та побледнела, её подбородок задрожал, и женщина прикрыла рот рукой, чтобы сдержать крик. Глаза её наполнились слезами. Джейн никогда ещё не видела такого горя на лице у человека.
– Мой мальчик… – пробормотала женщина, заикаясь. – Боже… Его глаза, у него как будто душу вынули!.. Как… То есть… Как вы сделали это?!
Она снова вскочила, с грохотом опрокинув стул, и остервенелым взглядом уставилась на соседок.
– Ты с ней заодно?! Откуда вы взяли фотографию моего мальчика?! Как вы можете устраивать такие розыгрыши?! У вас ведь тоже есть дети…
Джейн не могла поверить своим ушам. Она смотрела на фотографию боевого робота, которую сделала сама, на убитую горем мать – и не понимала, что происходит…
– Хочешь сказать… это и есть твой пропавший сын?!
– Замолчите!! Замолчите… Ведьмы!.. Горите в аду!
У неё как будто кончились слова. Она просто выбежала за дверь, и Джейн поняла, что она больше никогда сюда не вернётся.
– Ну вот, я же говорила, – повторила миссис Дункан. – Никто меня не слушает.
– Это был просто робот… – растерянно произнесла Джейн. – Может, ей показалось?
– Это был её сын, – отрезала соседка. – Но он больше не человек.
– Да ну тебя!
Джейн отвернулась от гостьи и принялась убирать чашки. Ей стало противно на душе от её слов.
Этим же вечером она села за компьютер и пробила по Интернету случаи исчезновения детей в Гаттарии. Результаты внушали ужас! За прошлый год пропало трое детей. За позапрошлый – четверо. Ещё годом раньше – двое. Каждый год за последние восемь лет из посёлка исчезало по нескольку детей. И, как и утверждала её гостья, ни одного из них так и не нашли. Даже тело – ничего! Живы ли все эти дети? Если да, то где они? Что с ними стало? И почему дело до сих пор не сдвинулось с мёртвой точки? Чем, в конце концов, занимается полиция? Соседка говорит, что к этому причастен директор новой школы. Но как? Джейн отказывалась верить в чепуху про то, что из детей делают киборгов. А Орис – это просто совпадение, просто робот оказался похож на пропавшего мальчика. Может, его специально сделали похожим на него?.. Но тогда что стоит за всеми этими случаями? На полуострове орудует маньяк?! Джейн стало не по себе, и захотелось сбежать. Она вновь открыла фотографию робота. Эти пустые, ничего не выражающие глаза… Это не может быть человек! Должно быть, и вправду кто-то наблюдал за мальчиком и сделал робота, похожего на него – даже дал ему то же самое имя. Но где же тогда сам мальчик? От тревожных размышлений женщину отвлёк плач проснувшейся Эви.
Когда Роберт вернулся с работы, он застал Джейн собирающей чемоданы.
– Дорогая, что происходит? Что ты делаешь?
Жена кинулась ему на шею.
– Милый!
– Ну что ты, успокойся.
– Давай уедем! Давай уедем отсюда! Здесь опасно… Здесь пропадают дети. Ты заметил – почти в каждой семье когда-то пропал ребёнок? А то и двое… Вдруг наша девочка тоже…
– Джейн, дорогая, ты слишком переживаешь за неё, – возразил Роберт. – Должно быть, это из-за гормонов.
– Я посмотрела статистику в Интернете, её не мои гормоны выдумали! Прошу тебя, Роберт, тут оставаться нельзя! – настаивала Джейн.
– Хорошо… – произнёс наконец мужчина. – Я понимаю. Но куда мы поедем? Этот дом мы купили в кредит, и нам всё равно придётся выплачивать за него. Квартиру мы продали…
– Поедем к моим родителям, – уверенно предложила Джейн. – Я договорюсь с мамой…
– У них небольшая квартира в центре города! – всплеснул руками Роберт. – Ты действительно хочешь променять этот курорт на дымный и шумный город, где мы будем ютиться впятером в трёх комнатах?! Дорогая, подумай, ведь ребёнку здесь будет гораздо лучше! Тут и природа, и целебный воздух.
Муж ещё что-то говорил о работе, о долгосрочных контрактах и сотрудничестве, но Джейн уже не слышала его. Она вспомнила о природе Гаттарии, потом о детях из школы Рихарда Кастанеды. В памяти её вдруг всплыли слова индейского шамана: «Священная земля принадлежит вашим детям». Она вошла в детскую. Малышка мирно спала в колыбельке, тихонько посапывая.
– Хорошо, – сказала Джейн мужу. – Мы остаёмся… Я просто не могу отнять у неё это. Её место – здесь… Ах, если бы только знать, где сейчас те пропавшие дети! Мысль о том, что они могут быть убиты, не даёт мне покоя… Это так ужасно!
Муж подошёл и нежно обнял её.
– Всё будет хорошо.
Природа Гаттарии всё продолжала радовать и волновать своими красотами, ей не было ни малейшего дела до этих ужасных событий, которые происходят здесь. Её изобильность пленяла! Любой родитель пожелал бы такого для своего ребёнка. И чувствуя влияние этой мистически прекрасной среды, хотелось позабыть обо всех волнениях и только верить, верить, верить… в то, что всё будет хорошо.
Остановившись с коляской на краю плато, откуда открывался вид на бушующий океан, Джейн смотрела на малышку и думала о том, как всё-таки здорово, что Эви будет расти в столь сказочно прекрасных местах. Несмотря на ненастную погоду,
волнение природы, её печаль, казались здесь не менее волшебными, чем пестрота красок солнечного дня. Это глубокое, тяжёлое серо-зелёное небо, этот ветер, насыщенный ароматами моря и трав… Джейн закончила писать, положила ноутбук в коляску к Эви и отправилась дальше вдоль центральной дороги посёлка.
Когда она вернулась домой, муж заметил в коляске включённый компьютер.
– Ты что, свой ноут в коляску кладёшь?! – ужаснулся он. – Это же вредно!
– Ну хорошо, больше не буду… – виновато ответила Джейн.
На следующий день, отправляясь на прогулку с малышкой, она послушала мужа и не взяла с собой ноутбук. Но через полчаса Роберт услышал скрежет двери и крик ребёнка: на пороге вновь появилась растерянная молодая мать.
– Вы что?
– Эви плачет…
– Странно, она всегда хорошо спала на улице раньше… Ну проходите, что ж поделаешь.
Раздевшись и пристроив младенца у груди, Джейн сразу села за компьютер, чтобы проверить комментарии в блогах.
– Ты опять за компом?! – с укором воскликнул Роберт. – Чему учишь ребёнка!
– Она ещё маленькая, – ответила мать, не переставая щёлкать мышью.
– Кроме того, это вредно для глазок. Гляди – она смотрит в экран.
Джейн бросила взгляд на ребёнка. Маленькая Эви, оторвавшись от материнской груди, тянулась ручкой к монитору и улыбалась.
Следующим утром Джейн снова взяла с собой ноутбук на прогулку. Крошка сладко спала в коляске, когда их встретил проходивший мимо Роберт и забрал компьютер со словами:
– Спрячу так, что ты не найдёшь.
Джейн только насупилась в ответ, но подчинилась мужской воле. Однако через полчаса она снова появилась дома с кричащим ребёнком в коляске.
– Отдай мой ноутбук! – с порога затребовала она.
– Что?! У тебя ребёнок кричит – а тебе всё только компьютер подавай? Что же ты за мать! – поражённо воскликнул Роберт.
Но женщина живо промелькнула мимо, в кабинет мужа, принесла оттуда компьютер, включила его и водрузила в коляску, будто там было его законное место. Младенец немного покуксился и… как ни в чём не бывало заснул! Родители в полном недоумении гипнотизировали коляску.
– Приучила! – прошипел наконец отец.
Любовь к компьютерам и прочей современной технике сохранилась у Эви до школьного возраста. Впрочем, как и любовь к прогулкам на природе. Родители не раз отмечали, что в той или иной степени эта биполярная привязанность к природе и технике была характерна для всех детей, рождённых в Гаттарии. На уроки и прогулки они часто ходили с плеером, а всё свободное время дома проводили перед экранами компьютеров. Однажды Джейн подарила сыну миссис Дункан, маленькому Гарри, на день рождения книжку.
– Он их не читает, – сказала ей соседка, ставя книжку на полку среди прочей пыльной литературы.
– Что, совсем не читает книжек? Но хоть умеет? – удивилась Джейн. – Он же вроде посещает школу…
– Да нет, читать-то читает. С компьютера, – объяснила миссис Дункан.
– Но ведь бумажные книги удобнее…
– Современные дети! – женщина с укоризной покачала головой. – От компьютеров и прочих гаджетов их не оттащишь!
А потом Гарри Дункан бесследно пропал. Мальчику было всего семь лет…
Джейн прогуливалась с годовалой Эви за ручку, когда увидела соседку. Она стояла у края плато и смотрела на океан.
– Здравствуйте! – поздоровалась Джейн. – Кого-то ждёте?
– Нет…
Женщина обернулась, и Джейн увидела серые круги у неё под глазами. На бледном лице были заметны следы слёз.
– Вы плохо спали? Что случилось? – обеспокоилась молодая мать.
– Да совсем я не спала… Гарри… вчера не вернулся из школы, – ответила соседка.
Её лицо было как маска, а голос – словно механический голос робота. Джейн закрыла рот рукой и прижала к себе дочь.
– Потерялся?!
– Его забрали. Как остальных… – уверенно произнесла миссис Дункан. – Он был моим маленьким мальчиком… Хорошо, если там, где он сейчас, он хотя бы останется жив… Как жаль, что мне довелось разделить с ним так мало времени!
Джейн обняла её. Она и представить не могла, каково ей сейчас, не знала, чем помочь её горю, как выразить сочувствие… Хотела было сказать, что мальчик ещё может вернуться домой – но промолчала. Ведь женщина не верила в такой исход.
– Послушай, – обратилась та к Джейн. – Береги свою девочку! Никуда не отпускай одну, води её за ручку, слышишь?!
Джейн закивала в ответ.
– А я больше не стану заводить детей… Это слишком больно.
Миссис Дункан снова обратила взгляд к океану и замолчала.
Толпа окружила фасад здания новой школы. Из её центра доносились чьи-то стенания, крики… Джейн подошла и протиснулась сквозь собравшихся.
– Ах!..
Вскрикнув, она прижала к себе маленькую Эви, чтобы та не смотрела на труп, распростёртый перед входом в школу. Сверкающий мрамор ступеней был запачкан спёкшейся кровью. Само тело только успели прикрыть от посторонних глаз брезентом. Полиция оцепляла место трагедии, не подпуская близко никого, кроме одной женщины, которая безутешно рыдала над трупом. Директор Кастанеда попытался подойти, чтобы выразить ей свои соболезнования, но женщина отпрянула от него, как от чумного.
– Это всё вы… – процедила она сквозь зубы. – С тех пор как Бенни начал ходить в вашу школу… он изменился! Всё время тренировки… Иногда он уходил даже ночью, возвращался весь измученный и сразу падал в постель. У него раньше были хобби, развлечения с друзьями – а потом вдруг всего этого не стало! Он даже свои любимые боевики перестал смотреть, говорил: «не хочу больше смотреть на убийства». На стене над своим столом написал: «контролировать силу». Я тогда ругалась за испорченную стену… А сегодня эта надпись оказалась зачирикана… на столе лежало письмо… Я сразу поняла, что он будет здесь, думала, может, ещё успею… Но было уже поздно!.. – она снова разрыдалась в голос. – Что вы делаете с детьми, директор?! Верните моего Бенни!
– Успокойтесь, – заговорил было Рихард, – вы не в себе…
– Ну конечно! Легко так говорить о матери, потерявшей сына! – кричала женщина. – Не в себе! А вы – в себе?! Перегружая детей тренировками и забивая им головы нездоровой философией. Мой младший сын будет учиться дома! Я ни за что не отдам его вам на растерзание!
Она повернулась к толпе:
– Слышите?! Этот учитель – маньяк! Он промывает мозги детям! Посмотрите, что он сделал с моим Беном!..
Она разрыдалась, и шериф увёл её в фургон.
– Не вините её, – обратился к директору один из полицейских. – Она сейчас отчаянно пытается найти виновного в гибели сына. Но если вам и впрямь предъявят обвинение – будьте готовы выступить в суде.
– Д-да… Хорошо, – хриплым голосом отозвался Кастанеда.
Вечером того же дня Рихард Кастанеда сидел один у себя в кабинете. В полумраке светила только тусклая настенная лампа и экран включённого компьютера. Шторы плотно задёрнуты, дверь – заперта на щеколду. В десятый раз директор просматривал одно и то же видео. Эта видеозапись была сделана камерой, которую он собственноручно снял из-под крыши башенки, венчающей здание школы, сразу после того, как обнаружил труп шестнадцатилетнего Бенджамина Беккера перед парадным входом.
Юноша стоял на бордюре башенки, слегка опустив голову. Так как запись велась чуть сверху, наблюдателю сперва не было видно его глаз за густой чёлкой. Но вот, он поднял голову и взглянул прямо в камеру.
– Я – Бенджамин Беккер, – произнёс он. – Мне 16 лет. Сегодня я понял, что не могу больше жить… У меня больше нет шансов… Если кто-нибудь из учеников Кастанеды смотрит это видео, знайте: Рихард Кастанеда – лжец. Он говорил, что мы можем жить, как нормальные люди. Что если тренироваться, можно научиться владеть своей силой. Постоянно твердил мне: учись соизмерять силу, тренируйся… Но я тренировался днём, я тренировался ночью – и всё равно не смог. Я НЕ МОГУ! – закричал вдруг он, и голос его исказился досадой. – Это мой предел! Я везде вижу этот предел… Везде… Это невыносимо, я не могу от этого отвлечься, я снова и снова вижу, что есть граница… Мир – гораздо шире, чем то, что я способен почувствовать. Мир – гораздо полнее, но эта полнота сокрыта… – он сжал зубы и закрыл рукой глаза, но потом тряхнул головой и снова направил взгляд в камеру. – Для меня всё кончено, туда уже нет дороги. Я чувствую, что останусь неполноценным навсегда. Рихард Кастанеда говорит, что с этим можно жить… Это – ложь! Если вы смотрите это – не верьте ему.
Вдруг юный Беккер оглянулся, будто чего-то или кого-то испугавшись, а потом всхлипнул, закрыл лицо руками, и из-под них вытекли ручейки слёз.
– О нет! Солнце встаёт! – изломанным голосом воскликнул мальчик. – Я не могу больше видеть восход! О, только не это опять… Мама, папа, Брон – простите!.. Прощайте…
С этими словами он раскинул руки в стороны, закрыл глаза и исчез за бордюром башни. Глухой удар. И рассветное солнце. Выключить камеру было некому. Она снимала восход до тех пор, пока не закончился заряд.
Кастанеда обхватил руками затылок, и его плечи затряслись.
– Почему?.. – чуть слышно проговорил он. – Бенджамин… Почему?!. Ведь я не хотел…
Семья погибшего мальчика всё-таки предъявила Кастанеде обвинение в доведении до самоубийства. Суд потребовал от него раскрыть все методики преподавания, которые он применял в школе, и Рихард пребывал в смятении, не зная, как объяснить простым смертным их смысл. Он сидел в холле здания суда, ожидая слушания, когда вдруг послышались приближающиеся шаги со стороны входа. Мимо прошествовали двое: широкоплечий мускулистый военный в форме и сгорбленный, сухощавый мужчина в плаще, с седыми волосами, выбивающимися из-под берета. Увидев их, Рихард выпучил глаза, его захлестнул порыв гнева, да такой силы, что он поперхнулся собственной слюной и хрипло закашлялся. Шериф, вышедший из зала суда, замер на месте и отдал честь военному в мундире.
– Генерал!..
Тот похлопал его по плечу и отвёл в полутёмный коридор для разговора. А сухощавый мужчина тем временем подошёл к скамейке, где сидел учитель.
– Привет, Рихард, – поздоровался он.
– Т… Ты?! – вскричал подсудимый. – И ты ещё смеешь являться сюда как ни в чём не бывало?!
Пришедший пожал плечами, но не успел он ничего ответить, как Рихард продолжил возмущаться, тыча пальцем в сторону коридора.
– А он?! Что этот монстр тут делает?!
– Говорит шерифу, чтобы он закрыл дело и отпустил тебя с миром.
Рихард раздражённо хмыкнул.
– Мне не нужны ваши подачки!
Пришедший не отвечал. Он стоял, прислонившись спиной к широкой колонне, и задумчиво глядел в потолок.
– Бедный мальчик… – произнёс он наконец.
А потом обернулся и продолжил:
– Я просто пришёл поддержать тебя. В конце концов, я виноват в его смерти ничуть не меньше твоего.
– Откуда ты знаешь, в чём причина его самоубийства? – переспросил Рихард с презрением.
Гость задумчиво поднёс руку ко рту.
– Неполнота гармонии, я полагаю. Ему нужна была элькса-мутация, чтобы развиться.
Рихард Кастанеда скривился, будто увидел гадость.
– Ну прекрати… Никому не нужна твоя элькса-мутация!
– Ах да, совсем забыл. Аксиома Рихарда, – равнодушно пошутил гость.
– Нет, ну объясни, если это не так. Как человек может испытывать стремление к тому, чего он никогда не знал? – попросил Рихард с усмешкой.
– В определённом возрасте мальчики начинают чувствовать стремление к девочкам, даже если до сих пор не знали, чем с ними можно заняться, – резонно ответил пришедший.
– Будь добр отделять мух от котлет! Влечение к противоположному полу – это естественный инстинкт, залог продолжения рода, – возразил учитель. – Не понимаю, как это связано с твоими зверскими насильственными экспериментами. Какой здесь может быть природный инстинкт, когда в том, что ты делаешь, природы нет ни грамма?
– Спроси это у природы, – снова пожал плечами пришедший. – У природы аномальной зоны Гаттария, если быть точным. Тебя оправдают сегодня.
Сказав так, он повернулся и ушёл, заложив руки за спину.
– Эрих!!! – закричал Рихард ему вслед. Его голос был полон отчаянной досады. – Будь ты проклят!
– Я давно проклят, брат, – ответил мужчина слишком тихо, чтобы Рихард мог услышать.