Приход человека, называющего себя моим отцом, выбивает из колеи. Я снова злюсь, а от невозможности уйти из больницы, психую. Сам не знаю, почему так реагирую. Любой другой радовался бы на моем месте: объявился богатый папочка. Можно расслабить булки и жить, ни в чем себе не отказывая. А я бешусь и отказываюсь от свалившегося на голову бабла.
Но ничего не могу с собой поделать. Серебров бесит.
Завел интрижку, заделал ей ребенка, бросил, а теперь такой весь в белом «позволь я тебе помогу». Сука. Помогать надо было, когда мы в этом нуждались. А теперь твои бабки никому уже не помогут. И тебе не помогут. Надеюсь тебя жена нахер бросит, узнав обо мне. Хотя сомневаюсь, что он ей сказал. Наверняка надеется провернуть все втихую.
Мне слишком хреново, чтобы свалить, иначе я давно бы уже это сделал, насрав на все обещания. Но каждые несколько минут меня скручивает от адского кашля, а если медсестра чуть задерживается с градусником и лекарствами, подскакивает температура.
Этого стоило ожидать. Странно, что пневмонию я подхватил только сейчас, хотя живу в машине довольно долго. Крепкий, продержался.
Сегодня медсестра другая. Совсем молоденькая, фигуристая и симпатичная. Темные волосы уложены в блестящее идеальное каре, губки полные, вся тоненькая, но очень сексапильная. Даже в мешковатом медицинском костюме. Так интереснее: интрига развивает фантазию.
Как-то сразу вспоминается, что уже почти три месяца нет секса. Когда хочется жрать вообще не до потрахушек, а чтобы снять хоть какую-то приличную телочку надо ее где-то выгулять. Даже романтичные поездки за город с любованием звездами стоят бабок на винище, закусон и резинки.
К слову, траха в больничке у меня еще не было.
Я живо представляю, как медсестричка сладко стонет у меня на члене, исступленно хватаясь за стойку капельницы, и непроизвольно облизываюсь.
Интересно, меня хватит на хороший секс сейчас, или сердечко в охрененнии от нагрузок остановится? Вот будет неловко реаниматологу. И Сереброву, опять же, дополнительные расходы.
– Как самочувствие? – спрашивает медсестра.
У нее интересный голос. Я ожидаю мелодичного нежного придыхания, а у нее довольно низкий для девушки тембр. Не странно-низкий, а очень возбуждающий. Спокойный голос, удивительно ей подходящий.
– Уже получше, – хмыкаю я и тут же кашляю.
Нет, все же не выдержу. Обидно.
– Хорошо. Ты едва не умер. Нельзя так, надо обращаться за помощью. Тебя обязаны принять даже если у тебя нет полиса ОМС или документов.
– Буду знать.
Она наклоняется, чтобы надеть мне на руку манжету тонометра, и в вырезе рубашки открывается шикарное декольте. Два небольших упругих холмика, обтянутых тканью спортивного топа. Малышка серьезно относится к обязанностям.
А еще носит на шее маленький серебряный конек на цепочке.
Делая вид, что тянусь к подвеске, чтобы рассмотреть, я захожусь в притворном приступе кашля, дергаю рукой и кончиками пальцев провожу по ключице.
Она нервно отстраняется, щеки заливает легкий румянец. Но молчит, ждет, когда аппарат выдаст значение. Да там сейчас «ноль на триста» будет – все давление нижнее, в члене, на верхнее ничего не осталось.
– Девушка, – приподнимаюсь и заглядываю в ее огромные глаза, когда она убирает тонометр, – а вашему папе зять не нужен?
Обхватываю ее талию и тяну на себя. Она изящно падает мне на грудь, выгибая спинку так, что я чувствую этот изгиб. Наверняка. Сидя на мне, она чувствует многообещающую твердость у меня в паху. Мы смотрим друг другу в глаза, чувствуя, как нас накрывает вожделением. И в следующий миг жадно целуемся.
Ну, это в фантазиях.
В реальности я едва успеваю приобнять ее за талию, как медсестричка размахивается и дает мне мощную пощечину.
Зовите реаниматолога. И Сереброва с калькулятором, кажется, мне понадобятся еще зубные импланты.
– Нет, спасибо, наш папа еще с сыном не разобрался. Иди в ванную, подрочи. Только не увлекайся, а то судороги начнутся, член отвалится, придется ампутировать. Думать станет нечем.
Забрав прибор, она вылетает из палаты, напоследок хлопнув дверью.
– Справедливо, – вздыхаю я.
Но, как говорится, можно и в морду получить, а можно и трахнуть. Чаще, кстати, второе. Многие ведутся на плохих мальчиков – если те достаточно симпатичные и обаятельные.
Откинувшись на подушку, я улыбаюсь как дебил. Кончики пальцев еще горят от прикосновения к ее коже. Хороша.
Когда я двигаюсь, поверх одеяла что-то соскальзывает на пол. Успев поймать, я понимаю, что это бейджик – наверное, свалился с нее, когда я под видом приступа кашля залез ей в декольте.
Сереброва Элина Сергеевна, стажер
Да идите нахрен, вы издеваетесь что ли?!