Вечер всегда приходит неожиданно.
Бегаем, суетимся, трудимся, стараемся, а тут глядишь, и день к концу. Осторожно подступает вечер, самое загадочное и невероятное время суток!
Вечер – радость встречи, теплые объятия, конец разлуки и смутные надежды. Обсуждение новостей, семейное чаепитие, ласковые взгляды, уютные посиделки. Молитвы, шепот и вожделение. Предвкушение, предчувствие и упование.
Все вечера, конечно, чудесны, но зимние особенные. Они подкрадываются незаметно, настойчиво берут в плен город. Сначала появляется легкая сумеречность, но потом воздух быстро синеет, наполняется глубиной и теряет прозрачность.
Дарья сегодня отработала две смены. Обычно она, как процедурная медсестра, выходила в утреннюю смену, но иногда, по просьбе администрации, заменяла заболевших коллег. Нынче случился именно такой день: отказывать не хотелось, вот и пришлось выстоять две смены.
Подойдя к окну, Даша с трудом выпрямила спину, расправила плечи и выдохнула: «Ну и денек!»
С тех пор, как ее брак развалился, она домой не торопилась. Любила спокойно пройтись по улице, поглазеть на прохожих, постоять у светящихся витрин, купить чего-нибудь вкусненького.
Вспоминать о своем замужестве Дарья не любила, тем более что бабушка все никак не могла успокоиться. «Как же так? Ведь все так хорошо начиналось», – переживала она.
Начиналось и вправду все очень хорошо.
Поженившись, молодые поселились у Анатолия. Поначалу всем это казалось очень разумным, ведь новоявленный муж жил с мамой в большой трехкомнатной квартире. Переехав к ним, Дарья с удовольствием устраивалась на новом месте: переставляла в своей комнате мебель, покупала цветы на окна, вешала новые шторы. Свекровь смотрела на это настороженно, но не вмешивалась. Даша летала, словно птица, получившая свободу!
Анатолий и ухаживал-то неумело, а женившись, и вовсе расслабился, но Дарья, окрыленная любовью, все взяла в свои руки. Молодожены подолгу бродили по паркам, любовались природой. Ходили в кино и, сидя на последнем ряду, целовались весь сеанс. Ели в кафе мороженое, дружно хохотали и до утра мечтали о детях.
Свекровь, нахмурившись, пристально следила за каждым шагом невестки, затем, не сдержавшись, принялась бесцеремонно ставить девушку на место, постоянно делать ей замечания. Она считала, что Дарья сорвала невероятный куш, женив на себе ее драгоценного сына. Невестка внимания на свекровь не обращала: оборачивала все в шутку, отмахивалась от ее назойливости, кусала губы, чтобы не сорваться.
Сказала себе: «Эта назойливая муха жужжит, но не кусается. Пусть себе тешится».
Увлеченная своим мужем, она постепенно привыкала к нему, его привычкам, желаниям. Хотя оказалось это трудным занятием. Анатолий, словно большой неуклюжий ребенок, нуждался в каждодневном уходе и постоянной заботе. Воспитанный одинокой мамой, Анатолий так привык к ее опеке, что другой жизни себе и не представлял.
Дарья, раскусив его, не сдавалась. Поначалу, наслушавшись бабушкиных наставлений, она старалась во всем мужу угодить, но очень быстро от этого устала. Ей, как и всякой девушке, хотелось ласки, нежности, внимания и участия, но она только и слышала с утра до ночи: «Даш, где моя рубашка? Ты ее погладила? Даш, куда ты положила мой свитер? Ты котлеты пожарила? Я ж просил котлеты! Дарья, что ты возишься? Ты мне чай заварила?»
Даша терпела, сцепив зубы. Изо всех сил крепилась, пыталась сохранять хладнокровие, держала себя в рамках приличия. Но не все, к сожалению, зависит от нас. Последнюю точку в этой истории поставило новое заявление Анатолия: «Даш, а почему туфли не начищены?»
Изумлению Дарьи не было границ. Поначалу она думала, что он шутит.
– Ты спятил что ли? С чего это я буду тебе туфли чистить?
– А кто будет? – удивился не меньше жены Анатолий.
– А ты сам не пробовал? Я же не заставляю тебя мне юбки гладить, – не выдержала Дарья.
Анатолий остолбенел. Пошел пятнами, напрягся. Будь они вдвоем, возможно, отношения можно было бы еще спасти, но мама Анатолия такого шанса им не оставила.
Услыхав слова невестки, она едва не кинулась в рукопашную:
– Что ты себе позволяешь? Он–твой муж!
– Вот именно–муж, а не повелитель!
– Ты замуж вышла для чего? – свекровь побледнела.
– Уж точно не для того, чтобы ботинки ему чистить, – Дарья сердито хлопнула дверью.
Коса нашла на камень. Никто никому не хотел уступать. Анатолий, сообразив, что Дарья не собирается отступать и не горит желанием его обслуживать, надулся, замкнулся, стал неласков, неприветлив. Теперь он, как и в прежние времена, обращался к обожаемой мамочке.
– Мам, каши гречневой хочется!
– Сейчас, сынок!
– Мам, рубашка чистая?
– А как же? Ждет тебя.
С невесткой свекровь демонстративно не общалась, всем своим видом показывая, что она тут лишняя. Даша очень переживала и честно пыталась отношения наладить. Старалась и так, и эдак.
Подсаживалась к мужу вечером, прижималась, обнимала:
– Толик, ну? Ты чего?
– Даш, перестань, – муж недовольно отодвигался.
– Хватит дуться, пойдем спать.
Но он наказывал ее тем, что ложился спать отдельно.
Даша не сдавалась, встречала его после работы, кидалась на шею:
– Ой, Толик, я так соскучилась! Может, погуляем?
– Я хочу есть. Пойдем домой, – передергивал плечами муж.
– Так давай поедим где-нибудь, – не поддавалась Даша. – В ресторане, хочешь? Только ты и я, а?
– А как же мама?
– Я замуж за тебя вышла, а не за твою маму, – не выдерживала Даша.
– Пойдем домой, – Анатолий нервно поджимал губы.
– Разваливается мой брак, – плакала Дарья маме в жилетку. – Это не любовь, а пытка! А еще свекровь… Так и жужжит, так и кусается.
Ирина Ивановна гладила ее по голове и тихо вздыхала:
– Ой, боже мой! Я страдала, и вы с Наташкой такие же. Видно, по моей дорожке пойдете.
Однако бабушке все это очень не нравилось:
– Нечего жалеть ее! Пусть лучше старается, мужик-то достался неплохой.
И Дарья старалась.
Наступив на горло собственной гордости, подошла к свекрови, ласково улыбнулась.
– Чем вам помочь? Может, давайте белье поглажу? Или ужин сегодня приготовлю…
– Обойдусь без посторонней помощи, – раздражалась свекровь.
– Так я ж не посторонняя! Хотите, вместе в магазин сходим?
– Ты мне лучше внука или внучку роди, – «лезла в бутылку» свекровь.
– Обратитесь к сыну, – тихо бесилась Даша. – Не все от меня зависит.
И тогда мать Анатолия, распаляясь все больше и больше, молча полезла на антресоли, достала чемодан и положила его на пороге их комнаты.
– Уезжай-как ты, девочка, пока не поздно. Не пара ты моему сыну и не родня мне. Нет в тебе почитания и уважения к мужу, а в Библии сказано: «Да убоится жена мужа своего»!
– А еще сказано, – не сдержалась невестка, – «да любит он свою жену, как самого себя.» Про это вы забыли?
В общем, войны между ними закончились только когда Дарья, глотая горькие слезы, покидала свои вещи в чемодан и, запихнув его в такси, отправилась восвояси.
В тот тяжкий вечер она, рыдая от отчаяния, сказала Зойке и Наташке, отпаивающим ее крепким чаем с мятой:
– Все! Я, девочки, мужиков ненавижу!
– Ой, – ухмыльнулась сестра, – я это слышу каждый раз после твоих сердечных неудач!
– Но это не неудача! Это развод.
– Может, все еще обойдется? Вдруг Анатолий твой одумается, прибежит, прощения просить станет, – жалостливо вздыхала Зойка.
– Да ты что? – Дарья заливалась слезами. – Он матери своей боится пуще смерти! А она меня терпеть не может.
– Да не в тебе дело, – Зоя сердито фыркнула. – Она власть свою над ним потерять боится. Вот и грызла тебя от страха.
– Не горюй, сестренка, – Наташка уверенно улыбнулась и подмигнула расстроенной Даше. – Все пройдет. Будет и на твоей улице праздник.
С тех пор пролетело много зим и весен. Даша повзрослела. На бабушкины «перестарок» и «безмужница» уже не обижалась. Переехала в собственную квартиру, научилась с юмором относиться к любой ситуации и искренне уверовала в то, что «все будет хорошо».