– Великолепно, просто великолепно! – бормотал Жерар, заглядывая мне через плечо.
Два других цветка тоже расцвели, и я хотела успеть запечатлеть необычные лепестки на всех этапах раскрытия. Акварели были разбросаны по всему столу, как кусочки головоломок, которые любили собирать после обеда Марина и Элоди. Я макнула влажную кисть в можжевеловый зеленый и изобразила закрученный стебель растения. Затем провела красную полосу, наметив темный цветочный горшок.
Жерар перешел на другую сторону рабочей зоны и сделал большой глоток шампанского. Он уже почти опустошил бутылку и слегка пошатывался.
– Знаете, – задумчиво начал он, – поначалу идея Дофины пригласить художника с Соленых островов показалась мне безумной. Вся соль земли, так сказать… – Он остановился, чтобы посмеяться над собственной шуткой. – Все лучшие мастера здесь. В Блеме. Обычно они учатся в одной из наших академий, а потом находят покровителя и живут в какой-нибудь маленькой богемной мансарде над собственной галереей. – Жерар торжественно поднял бокал. – Я был не прав и при первой же возможности сообщу об этом жене.
Мне стало не по себе, когда он упомянул Соленые острова. Было несложно отвлечься от тревожных мыслей о сестре, пока я работала над эскизами к портрету Александра, но здесь, в темноте, мои переживания многократно умножились, и я почувствовала, будто задыхаюсь. Сейчас он был доволен моей работой, но что, если Камилла напишет ему и расскажет, что думает обо мне на самом деле? Нет. Конечно, она не осмелится. К тому же она сама говорила, что в каждом может быть доля безумия, даже в ней.
И все же я никак не могла успокоиться и продолжала нервно ковырять кожу рядом с ногтем большого пальца. Может, написать ей письмо – нормальное письмо – и наконец отправить его, а не прятать на дне сундука?
Жерар, по-видимому, не заметил моей тревоги. Он задумчиво постучал пальцами по одному из моих рисунков; казалось, его не интересует ничего, кроме работы.
– Вы просто чудо, Верити! Воистину! Если бы вы документировали все мои исследования! Мои кабинеты забиты учетными журналами, но ни в одном из них нет таких реалистичных изображений. Я даже… – Он покачал головой и усмехнулся своим мыслям, которыми решил не делиться.
– Что?
Уголки его губ дрогнули, будто я застала его врасплох.
– Я всегда надеялся, что такие моменты будут у нас с Александром – когда мы вместе, засучив рукава, будем трудиться над общим делом, – объяснил он, и улыбка сошла с его лица. – Но он не проявил особого интереса ко всему этому. А сегодня я словно прикоснулся к своей мечте.
Я застыла с кисточкой в руке, пытаясь сообразить, что лучше сказать в такой деликатной ситуации.
– Почему так получилось, как вы думаете?
Жерар задумчиво провел пальцем по краю одного из листьев.
– Он считает мою работу несерьезной. Даже кощунственной.
– Кощунственной?
Жерар закатил глаза и посмотрел на крышу оранжереи.
– Иногда Александр так напоминает моего отца! Богобоязненный. Твердый в своих убеждениях. – Он покачал головой и допил бокал. – Мне грустно видеть, что он пошел по пути отца. Этот человек был невыносимо упрям.
– Упрямство – это не всегда плохо, – осторожно заметила я. У меня было четкое ощущение, что и Алекс, и Жерар пытаются склонить меня на свою сторону в споре, но мне не хотелось расстраивать ни одного из них. – Алекс сказал, что вы потратили год на то, чтобы вырастить эти цветы, бесконечно начиная заново.
Жерар кивнул.
– Менее упрямый человек давно бы сдался.
Я добавила мягкую тень под цветочным горшком и закончила рисунок.
– Идеально, – заключил он, сменив тему, и наполнил наши бокалы остатками шампанского. – За вас… и за портрет Александра. Если он будет похож на эти акварели, мне придется выделить для него лучшее место в Большом зале.
– За вас, – сказала я, раскрасневшись от удовольствия, когда он меня похвалил. – И за ваше сегодняшнее достижение. Вы сотворили настоящее чудо.
Жерар гордо выпятил грудь. Мы чокнулись, и бокалы весело зазвенели. Танцующие пузырьки щекотали горло; от шампанского мне стало тепло и хорошо.
– Александр показал мне ваши багрянники. Они прекрасны.
Он расплылся в довольной улыбке:
– О, это была сложная партия.
– Как вы решаете, какие растения скрещивать? Я не имею ни малейшего представления о том, как это делается.
Жерар сделал большой глоток, обдумывая мой вопрос.
– Я смотрю на мир и пытаюсь представить себе лучшую версию всего, что вижу. Например… видите, вон там растет клубника? – Он указал пальцем на грядку. – Климат теплицы позволяет кустикам цвести круглый год, но зимняя клубника никогда не получалась такой же сладкой. Однажды после сильной метели я пошел прогуляться по лесу и обнаружил гроздь розовых ягод, созревших в самый разгар зимы. Они были восхитительны. Я выкопал растение и привез его сюда, чтобы изучить. Было много проб и ошибок, но теперь наша клубника одинаково вкусна круглый год.