Комары кровожадно жужжали над головой и при малейшей оплошности жадно впивались в шею и лицо. Лиззи обмахивалась берёзовой веточкой, а Весею, кажется, эти твари облетали за три версты. Май же страдал от колких укусов, кожа краснела и жутко чесалась, того гляди, к вечеру повыскакивают волдыри. Они уже час шли по тропинке, которая сперва круто взбиралась на холм, а теперь сквозь смородиновые кусты и малинник продиралась к низине.
– Май, ты не устал? – Лиззи оглянулась и с жалостью посмотрела на него.
– Иди и не останавливайся, – проворчал он.
– Пить хочешь? – Лиззи многозначительно кивнула на корзинку.
– Иди… – он споткнулся и полетел в кусты, потеряв равновесие.
– Май! – истошно завопила Лиззи и кинулась следом за ним.
Он содрал ладони о колючие стебли малины, выпрямился и чертыхнулся, а затем заметил овраг, в котором укрывали при нападении оборотней. Пенёк стоял на месте, деревья тоже не сдвинулись, а вот самих бледных поганок не было.
– Подождите, – окликнул Май знахарку, успев показать Лиззи кулак, чтобы она не лезла к нему.
Весея остановилась и провела тыльной стороной ладони по вспотевшему лбу.
– Вы что-то увидели?
– Мне это место знакомо, – Май приблизился к оврагу и заглянул в него, земля сохранила его следы, как он карабкался наверх.
Он внимательно осмотрел пенёк и саму полянку – ни следа бледных поганок. Весея подошла к ним поближе и шумно принюхалась.
– Ох, и черники будет осенью! – обрадовалась Лиззи.
– Плохое место, – произнесла Весея.
– Что вы почувствовали? – накинулась Лиззи на знахарку с ворпосами. – Жжение? Запах какой-то не такой? Или?..
– Помолчи, – Май прижал указательный палец к губам помощницы, вынудив её прекратить болтовню.
Весея прошлась по полянке, обхватила руками себя за плечи и тихо промолвила:
– Проклятье здесь свершилось. Тяжёлые, злые слова, в самую душу проникают.
Лиззи тут же принялась ощупывать себя, явно пытаясь обнаружить место проникновения проклятья.
– Я видел здесь… – Май на мгновение задумался, а потом продолжил: – Мне она показалась призраком, был туман, и фигура в чёрном плаще скользила по поляне. А потом она пожалела, что бы её враги были прокляты во веки веков.
– Нам стоит поторопиться, – встревожилась Весея.
– Может, всё-таки скажете, что вас беспокоит? – поинтересовался Май.
– Были знамения в моих снах, – Весея двинулась в сторону тропинки. – А когда пришли туманы, то мне стала мерещиться всякая нечисть.
– Вы это уже говорили. Весея, вы мне можете доверять.
Знахарка замерла на месте, медленно обернулась и посмотрела на него.
– У вас сильная кровь, – заговорила Весея. – Не зря вас притянуло в наши места. Болотная колдунья жаждет мести, она ослеплена гневом, а в Болотино почти не осталось потомков князя, чтобы ей противостоять.
– Так её же убили, – вклинилась в разговор Лиззи.
Весея больше не стала отвечать на вопросы и ступила на тропинку. До самого болота они шли молча, а если Лиззи и оборачивалась к Маю, то он тут начинал смотреть в другую сторону. Особого энтузиазма у него не было. Конечно, в благом порыве Май желал разгадать тайну ведьмы, встретившейся ему в лунную ночь. Но сейчас его разум твердил, что лучше местную магию не тревожить. Да вот только Лиззи ему не даст ничего забыть.
Деревья расступились, и перед путниками открылась низина, утыканная кочками. Полянки, затянутые зелёной ряской, выглядели обманчиво дружелюбными, только ступи на них, как сразу затянет в трясину. Комариный писк звенел в ушах, тяжёлый аромат трав кружил голову. Весея уверенно ступила на кочку и позвала всех за собой, велев идти за ней след в след. Лиззи тут же пошла за знахаркой, Май тяжко вздохнул и двинулся следом за ними.
Вскоре они вышли на ровную землю, покрытую тонким ковром рыжеватого мха. Весея подошла к небольшому холму и стянула с него цепкие лианы хмеля. Обнажился посеревший от времени склеп, одна из створок дверей повисла на верхней петле. Май дёрнул её и освободил проход. Каменные ступени уходили вниз, изнутри тянуло сыростью и гнилью. Он начал спускаться, касаясь рукой стены. Тусклый свет проникал через вертикальные прорези и образовывал круг около гроба. Крышка была сдвинута в сторону, а внутри – пусто.
– Мамочки! – Лиззи вцепилась в руку Мая.
Весея обошла гроб, проверила полустёртые письмена и с горечью проговорила:
– Колдунья освободилась, грядёт беда.