«Разделяй и властвуй» – этот принцип администрация школы исповедовала непрерывно. После первой недели учебы Вика окончательно в этом убедилась. Весь процесс был организован так, что устойчивые компании просто не могли организоваться. На всех обязательных предметах их поделили на три равные группы по десять человек, каждая из которых сидела в разных классах.
Обычно так поступали на уроках английского, распределяя учеников по степени владения языком, но здесь явно был другой принцип, потому что вместе с Викой с уверенным уровнем С1 оказалась Алла, которая вообще не знала ни одного иностранного языка, а на математике и русском с ней сидели уже совсем другие ученики.
Набор необязательных предметов тоже у каждого был свой, и иногда по расписанию получалось так, что на уроках сидело всего трое – четверо. Как, например, на истории, где, помимо Белки и Вики, присутствовал только Аркадий и вызывающе одетый Эрик. Хотя, по словам Осы (как по первым буквам имени, фамилии и отчества тут же окрестил Олега Александровича Аркадий), у него была еще одна группа, которой он преподавал историю в иное время.
Долгожданный визит в IT-класс ее, как и остальных, очень разочаровал. Выход в интернет там формально был, но все равно, что его не было. Браузер позволял зайти на ограниченный список сайтов и ни на одном из них не было возможности пообщаться с кем-либо. Ни комментариев, ни форумов. Вика плохо разбиралась в установке программ, но даже парни в ее группе на информатике, считавшие себя чуть ли не хакерами, повозившись с полчаса под насмешливым взглядом толстой учительницы Екатерины Сергеевны, разочарованно развели руками. Обойти защиту не получилось ни у кого. На компьютерах была установлена какая-то незнакомая экзотическая операционная система с ограниченным набором программ, и ничего нового на нее загрузить и установить не было никакой возможности.
Вика запустила разрешенный школьный мессенджер, забила туда свой логин и пароль, который ей выдали на бумажке, и тут же увидела сообщение от отца:
– Привет. Ты там как?
Она задумалась: отвечать или нет? Отца она даже не думала прощать… но он оставался единственным способом узнать, что там с мамой.
– Нормально. Как мама? – напечатала она в ответ.
Статус у отца был: «Не в сети». Естественно – он же вечно занят на работе. Да и вообще грозился куда-то улететь. Похоже, что так они и будут переписываться. По паре фраз в неделю.
Это было обидно, но уже почти не больно. На фоне всего остального Вика восприняла это уже как досадную мелочь. Чего-то подобного она и ожидала.
Вечером того же дня случилась истерика у Ангелины. Мало того что она не выбрала информатику в списке предметов и сегодня не попала в IT-класс – хотя у нее еще оставался шанс записаться на нее как на необязательный предмет – но пообщавшись с теми, кто имел счастье посидеть за компьютерами, поняла, что вести блог таким образом у нее точно не выйдет, и максимум, может написать в мессенджер кляузу отцу. Фантазиям о том, что она напишет в этом сообщении, и какие проблемы будут у школы, Ангелина посвятила все обеденное время. Вика так устала от этого, что демонстративно встала и пересела за стол к Белке.
Та искоса глянула на Вику, но ничего не сказала. Зато остальные «токсики» уставились на чужую так, что стало неуютно.
– Ну как? Он вчера смог попасть за ту дверь? – спросила Вика шепотом.
– Кто? – удивилась Белка, приподняв одну бровь.
– Тот, кого ты просила это сделать.
Белка мельком глянула на остальных за столом. Вика поняла, что спросила не вовремя.
– Ты бредишь, – бросила Белка и отвернулась.
В это время в обеденный зал вошел Вадим Вадимович, держа за плечо Данилу и довольно грубо втолкнул его внутрь, но тот не возмутился, а только усмехнулся и отряхнул рукав, словно глава охраны своим прикосновением мог его испачкать.
Данила вальяжно набрал себе еды и сел за стол к остальной «элитке». Его о чем-то спросили, и его ответ вызвал крайнее оживление. Вика тут же подхватила свой недопитый сок и пересела обратно, чтобы послушать. Почувствовав на себе чей-то взгляд, обернулась – это была Белка. Она тоже очень хотела бы узнать, что случилось.
«Ну вот и сиди там со своими. Не у одной тебя есть интересные тайны», – злорадно подумала Вика.
–… Да просто гулял не там, – продолжил свой рассказ Данила. – Решил обследовать территорию. Оказалось и там есть зоны, куда заходить нельзя. Я, конечно, положил болт на эти все таблички. Там в углу территории за живой стеной из туй есть еще небольшой комплекс зданий. Я только в первое успел заглянуть. Как на зло – это дом, где охрана живет.
– Ну ты, блин, везунчик, – ухмыльнулся Артемий, – нет бы как-нибудь мимо пройти…
– Вот ты и попробуй там погулять. Может, тебе больше повезет. Только вот что я тебе скажу. В домике охраны – человек двенадцать, не меньше, но и это не самое интересное. Там оружейная прямо в казарме. Чтобы в случае чего хватать автомат и бежать. И стволов там – на небольшую войну. Мне кажется, я даже гранатомет видел.
Аркадий тихо присвистнул.
– С кем они воевать-то собрались? Это же просто школа, – Артемий выпучил глаза от удивления.
– А я про что? В обычных школах два вялых чоповца на входе и все. А здесь отделение спецназа в полной боевой выкладке дежурит. Это вот на кой?
– Все страньше и страньше, – прокомментировал Аркадий.
– Школа строго режима, мать ее, – раздраженно сказал Артемий. – Ну это мы еще посмотрим, хватит ли у них смелости соблюдать эти свои сраные правила всерьез!
– Хочешь повыпендриваться? – усмехнулся Аркадий, но Артемий ему не ответил.
После обеда впервые выглянуло солнце и в свободное время, когда по расписанию нужно было заниматься «самоподготовкой», почти все вышли на улицу.
Территория у школы была гигантская. Гектара четыре, если не больше, где расположился и небольшой парк с уютными укромными скамеечками, и мини-лабиринт из высоких кустарников, и две уличные спортивные площадки – для воркаута и для игр с мячом.
Трепаться с девицами из «элитки» Вике сейчас особо не хотелось. Ангелина и вечно ходящая с ней парой Лика ее откровенно раздражали, Софья и Майя предпочитали тусить с парнями, а Микаэла, Лиза и Марина были настолько молчаливыми и замкнутыми, что Вика как-то пробовала заговорить с ними о пустяках, но тут же почувствовала, себя приставучей дурой, которая мешает им многозначительно размышлять о жизни.
Поэтому Вика ушла в дальний конец парка, села на скамейку и подставила лицо солнышку. Лето закончилось и хотелось уловить и запомнить эти последние теплые лучи, прежде чем небо затянут непрерывные осенние дожди. Хоть какие-то приятные моменты в этом мрачном месте.
Кто-то очень интенсивно пыхтел неподалеку и мешал расслабиться.
Вика открыла глаза.
Кажется, его звали Антоном. Это был, наверное, самый нелепый из «токсиков»: толстый – не полноватый, а именно откровенно толстый – невысокий парень с таким невероятным косолапием, что его ноги напоминали букву «Х». Ходил он, все время нелепо переваливаясь, как беременная утка.
Антон не видел Вику – она сидела очень тихо. Он ползал по земле вокруг какой-то штуки посреди солнечной поляны. То приникал щекой к траве, глядя куда-то вверх в сторону солнца, то что-то записывал в тетрадку, смотря на тень. Усилия давались ему непросто, и парень очень интенсивно потел, постоянно пыхтел и при этом непрерывно что-то бормотал себе под нос, как Винни-Пух из советского мультика. Ее это достало, Вика встала и пошла прочь. Антон был очень увлечен своим занятием и вовсе и не заметил, что кому-то помешал.
В комнате ее непрерывно доставала Нина. Эта девица просто органически не умела молчать. Она говорила непрерывно и ее вовсе не беспокоило, слушает ли ее вообще кто-либо. Если Вика не поддерживала тему, то Нина просто пересказывала впечатления дня, словно соседка была ее живым дневником, куда ей необходимо было регулярно вываливать все переживания. Причем ее не беспокоило даже то, что на части предметов Вика тоже присутствовала и рассказывать о них уж точно не имело смысла.
Обычно в таких случаях Вика засовывала наушники в уши и погружалась в музыку, но вот ведь беда – приложение на смартфоне не работало без интернета, а о том, чтобы скачать треки заранее она не подумала. Да и было ли у нее время на то, чтобы подумать и подготовиться?
Пришлось встать с кровати и выйти из комнаты. Нину это нисколько не смутило. Было ощущение, что она так и продолжит тараторить даже после того, как останется в одиночестве.
Вика спустилась на один этаж и в дверях столкнулась с какой-то девицей. Вроде бы ее представляли, как секретаря директрисы, но вспомнить ее имя Вика совершенно не могла. Та от неожиданности выпустила из рук папку, и документы из нее рассыпались по полу.
– Извините, давайте помогу, – пробормотала Вика и начала собирать бумаги.
– Нет… не надо… – тихо запротестовала секретарша. Вика мельком взглянула на нее и удивилась – девушка выглядела испуганной. Непонятно почему – вряд ли она боялась, что на нее нажалуются за неаккуратность.
Вика невольно взглянула на документы. Это были приказы о зачислении в школу. По одному листку на каждого ученика и еще один, с общим списком.
Она сгребла все в одну пачку и протянула секретарше. И только в этот момент ее взгляд зацепился за дату: какого-то там июля.
И ее имя в списке: «Виктория Орлова».
Она машинально передала бумаги секретарше, та быстро засунула их в папку и убежала, а Вика осталась на лестнице, пытаясь осознать то, что увидела.
Приказ о ее зачислении в школу, подписанный более месяца назад. Тогда, когда мама была еще здорова, когда не могло быть и речи о том, что Вику собираются куда-то переводить из родной школы, в которой она обучалась с первого класса.
Как это вообще возможно?
Успокаивала мысль, что дело, возможно, в какой-то бюрократии и все эти документы просто составлены задним числом. Папа договорился о ее зачислении неделю назад, но, чтобы не нарушать какие-то там правила, приказ подписали июлем. Такое было возможно. Вика ухватилась за эту мысль, как за спасительную соломинку. Иначе она вообще не могла понять, что вокруг происходит.
По лестнице спустился Аркадий.
– Что скучаешь? Тоже соседка достала? – спросил он?
– Тоже? У тебя же не трепливая глупая корова.
– Нет, у меня супер – правильный идеалист, верящий во все светлое и справедливое. Локальный вариант программы «Время» с первого канала. Я пробовал объяснить ему, как устроен мир, но это все равно, что пытаться забодать локомотив. Конечно, ему из его мухосранского детства виднее, как тут в Москве все работает.
Вика улыбнулась. Образность мышления Аркадия ее забавляла.
– Может, тогда пройдемся по парку? – предложила она, надеясь, что румянец на щеках не выдаст того, как подскочил ее пульс.
– Легко, – согласился он.
Они вышли на улицу и побрели по узкой дорожке. Аркадий шел, глядя себе под ноги, и совсем не смотрел на нее.
Вика пыталась подобрать какой-нибудь личный вопрос, чтобы он ответил на него всерьез, а не очередной шуткой, но он ее опередил:
– Как ты думаешь, зачем им это?
– Что? Кому им?
– Школе. Зачем им мы?
Разговор пошел совсем не так, как она ожидала. Вика ответила несколько разочарованно:
– Деньги. Как обычно. Токсики нужны, чтобы показать результаты – олимпиады там и все такое, и потом под это стричь прибыль с таких, как наши родители.
– Не похоже. Когда хотят денег, то клиента облизывают и в попку дуют. А тут жестят. Ну ладно у меня и у Сереги родители в погонах, и считают, что чем строже отпрыска воспитывают, тем лучше. Но не верю, что у всех так, особенно у девочек. Вот тебя почему сюда отправили?
Так вот зачем он с ней гулять пошел. Она ему нужна просто как представитель женской половины класса…
– Мама серьезно заболела, папа в командировках. Он решил, что тут за мной лучше приглядят.
– Сочувствую, – Аркадий все-таки взглянул на нее, – но вот если он узнает о местных правилах, то одобрит их?
– Не знаю, – вздохнула она. – Теперь уже не знаю. Его словно подменили.
– Странно. Ну ладно. Но я вот видел мамаш, которые провожали Лику, Ангелину, Микаэллу. Среди них были такие муклы с накачанными губками, про которых вот ни в жизнь не поверю, что они отдали бы дитятко сюда, если бы знали про условия жизни. Вот отпустят нас на каникулы зимой, и что – многие вернутся? Ну провинциалы, понятно, останутся, а из наших, думаю, половина сбежит. И это сразу такой негатив про школу, от которого потом не отмыться. У нас же прослойка тонкая. Такие новости быстро разойдутся. На следующий год никого вообще не наберут.
– И зачем тогда они так? – удивилась Вика.
– Вот и я не понимаю.
– Я вижу только один вариант, – вздохнула она. – Только мне он очень не нравится.
– Какой?
– Никуда нас отсюда не отпустят. Все, что происходит в этой школе, останется только в ее стенах.
– Ну ведь есть же мессенджер. У меня там отец уже отчет о пребывании здесь потребовал. Значит, наши девушки имеют возможность нажаловаться мамам.
– Посмотрим, – пожала она плечами.
***
Вика не пересекалась с Артемием почти нигде, кроме русского языка, так что основные события того дня произошли без нее.
Со слов других, тот с самого утра на уроках вел себя вызывающе. Хамил учителям, пытался сорвать урок. На все замечания посылал подальше со словами: «А что вы мне сделаете? Да мой папа вас в порошок сотрет».
Преподавательницу информатики он вывел из себя грубыми шутками о необъятной фигуре, а после замечания Саши, что он ведет себя как подонок, полез в драку.
Первой эпической битвы токсиков против элитки не случилось ровно потому, что Вадим Вадимович уже был начеку. То ли по камерам следил, то ли кто-то из учителей его позвал – неизвестно, но появился он с еще тремя охранниками очень вовремя.
Вика сидела на английском и услышала за дверью кабинета крики. Все ребята повскакивали с мест и выскочили из класса.
Артемия уже скрутили. Его держали двое секьюрити. Еще один придерживал Сашу, но тот особо и не рвался в бой. Спокойно стоял, скрестив руки на груди. Артемий же отчаянно матерился, требовал отпустить и грозил всем присутствующим тем, что с ними сделает его отец.
В коридоре стоял гул голосов – из классов выбежали уже все. Кто-то пытался выяснить, что произошло, другие им рассказывали, но весь шум внезапно смолк. Вика обернулась и увидела, что к ним приближается директриса.
Агния Михайловна подошла, медленно оглядела всех присутствующих и только после обратила свое внимание на Артемия. Тот неожиданно тоже замолчал.
– Так, так, так. Я вижу сладкое чувство вседозволенности, которое сопровождало некоторых с детства, не дает возможности адекватно оценить новые условия жизни и откровенно мешает учебе всей параллели. Что ж, придется кое-что наглядно прояснить. Согласно уставу школы, в случае грубого нарушения правил, по усмотрению директора, то есть меня, может быть назначено наказание в виде физического воздействия. Пожалуй, я обращусь к опыту лучших школ Британии. Думаю, для начала, десяти розог будет достаточно. Публично, на школьном дворе.
Вике показалось, что она ослышалось. Розги? Она серьезно?
– Приступить немедленно, – обратилась директриса к Вадиму Вадимовичу.
– Что? Да вы что? Да я вас… – начал было Артемий, но его тут же поволокли под руки по коридору прочь.
Все ребята стояли в шоке.
– Вы же несерьезно? – растерянно спросила Ангелина.
Агния Михайловна ее проигнорировала и пошла вслед за охраной.
За окном раздались крики, и Вика вместе со всеми приникла к стеклу.
Артемия выволокли из здания. Кто-то из охранников уже принес специальную скамью, на которую его положили и пристегнули руки наручниками. Экзекуторы позаботились, чтобы ученик не сверкал голой задницей перед всем классом, и повернули его так, что он был лицом к окнам школы.
Один из охранников пришел с узким гибким прутом и без промедления и какой-либо подготовки, от души с размаху стеганул Артемия по пятой точке и спине.
Артемий завизжал. Он страшно матерился, обещал, что его родители всех уничтожат и все такое. За тройными стеклопакетами слышно было плохо, но и вслушиваться особо не хотелось.
Директриса стояла в углу двора и хладнокровно смотрела на все происходящее так, словно это было каким-то дежурным событием.
После пятого удара Артемий просто визжал. После десятого его совершенно спокойно отстегнули от лавки, и охрана с администрацией просто ушли со двора. Артемий рыдал. Он кое как неверными движениями пытался натянуть штаны, а они плохо слушались. Ремень зацепился за лавку и мешался, но Артемий этого не видел и все дергал и дергал брюки, размазывая другой рукой сопли и слезы по лицу.
Вика отвернулась. Смотреть на это было невозможно. Все остальные пялились в окно так, словно там ток-шоу демонстрировали. Трое учителей не были исключением.
Она первая и заметила, что с Леонидом что-то не то. Юношу трясло крупной дрожью. Вика подумала, что увиденное слишком впечатлило его нервную натуру, но тут он сделал шаг назад от окна, она увидела кровь и невольно взвизгнула. Один из учителей повернулся, проследил за ее взглядом и подскочил к Леониду.
У него кровь из обеих ноздрей текла жирными струйками и весь ворот рубашки, и жилетка уже были бордовыми.
Учитель сорвал с пояса рацию – до этого Вика вообще не замечала, что у они есть на ремне под пиджаками – и произнес:
– У нас ситуация два дробь один. Повторяю, ситуация два один, коридор второго этажа.
Тут уже обернулись все ученики.
Леонид упал на спину и задергался. Вика никогда не видела, как выглядит эпилептический припадок, но ей казалось, что как-то примерно так.
Неожиданно быстро прибежали медики в масках – абсолютно незнакомые ей люди, которых она никогда еще в школе не видела – ни за едой, ни просто во время прогулок. Леонида положили на каталку и куда-то увезли.
В коридор поднялась директриса.
– Так, все интересное кончилось. Расходимся по классам, продолжаем занятия, – громко сказала она.
Вика глянула в окно. Артемий уже успел одеться и теперь просто сидел на лавке и рыдал. Как ей казалось, больше от позора и бессилия, чем от боли.
– А что с ним? – обеспокоенно спросил кто-то.
– С Леонидом? Медики разберутся. Пока не знаю, – отрезала Агния Михайловна. – Давайте все в классы.
В дверях Вика почти столкнулась с Аркадием.
– Ты знаешь… теперь я думаю, что ты была права, – мрачно шепнул он.