Глава двенадцатая
Наступила полночь.
Ловкач прошёл мимо всё ещё работающей кухни и начал спускаться по тёмным ступеням. Чем ближе он был к сводчатому погребу, тем сильнее чувствовал специфический, сырой запах старых кирпичей, дерева и пыли. На нижнюю часть лестницы падал отсвет ламп, висящих в зале. Ловкач вошёл в помещение с арочным потолком. Кладка казалась очень старой.
Так вот она какая, самая старая часть паба! Всюду стояли бочки с вином, соленьями, мешки с зерном. И среди всего этого добра – тяжёлая пористая дверь, сколоченная ещё в прошлом столетии. Там-то, за этой дверью, наверное, Крумс и хранит свой знаменитый сыр.
Ловкача охватила дрожь.
Двери.
Он присел в углу и стал ждать. Кот явился за полчаса до назначенного времени.
Откуда он знал, что сейчас половина двенадцатого? На самом деле все умные создания (за исключением разве что рассеянных людей) обладают безошибочным чувством времени. Им не нужна римская нумерация на глянцевых циферблатах часов или тень солнечных стрелок – никаких отрезков часа, осколков минут, крупиц секунд, – чтобы узнать о тайне, сокрытой в них самих.
Чувство времени обычно получают с рождения.
Поэтому Ловкачу не нужно было иметь карманных часов, чтобы понять, что он явился рано. Весь день он боролся со страстным желанием, снедавшим его, – желанием найти сыр. Но теперь минуты тянулись, и кот начал сомневаться, а не сделали ли из него дурака…
– Эй, – пропищал тонкий голосок. Ловкач обернулся. Он был удивлён.
– Ты пришла, – сказал он.
– Разумеется, я пришла. Я мышь слова.
Ловкач заглянул ей за спину в поисках обещанного сыра. Из-за спины Пип достала ароматную жёлтую крошку. Держа её на ладонях, мышь торжественно протянула крошку коту.
– В соответствии с нашей сделкой, я принесла этот кусок чеширского сыра, – произнесла она.
– А-а-а… у-у-у… э-эм… да… – ответил Ловкач в недоумении.
– Ты выглядишь разочарованным, – заметила Пип.
– Ну… Не совсем, – вздохнув, Ловкач поглядел на крошку. – Как-никак это чеширский сыр.
– Красная его разновидность. Обрати внимание на его золотистый оттенок. И, – добавила Пип с гордостью, – это лучший сыр в Англии.
– Спасибо, – сказал Ловкач. Ему нужно было заново обдумать их соглашение. Конечно, они не ожидали, что он будет жить…
– Нет, спасибо тебе, – вдруг Пип прервала сама себя и, обернувшись, махнула кому-то лапой. – Эй! Входите!
Кот и мышь ждали. Прошло двадцать секунд. Никто не появлялся. Пип, как бы извиняясь, взглянула на Ловкача.
– Прости, я на секунду, – сказала она. – Боюсь, что потребуются небольшие переговоры.
Она исчезла в кромешной тьме.
До Ловкача донёсся едва различимый сердитый шёпот:
– Но он всё-таки к-к-кот! – прошипел чей-то голос.
Ещё какое-то время мыши шептались, и наконец Пип появилась снова.
– Прости, пожалуйста, – сказала она. Затем обернулась и обратилась к стоящим в темноте. – Помните: у нас есть соглашение.
Ловкач уставился во тьму, пытаясь понять, кто или что скрывается там.
Затем мышь (гораздо меньше и моложе Пип) вышла из темноты. В лапках она держала кусок сыра размером с горошину. Для такого маленького существа это была солидная ноша. Она положила на пол своё приношение, замерла и уставилась на кота, чуть не падая от страха. Пересилив себя, она юркнула за спину Пип как в убежище.
Два кусочка сыра – вполне достаточно, чтобы удовлетворить мышь, но вряд ли этим можно соблазнить кота. А, ладно. Ловкач подумал, не будет ли слишком невежливым съесть их прямо сейчас (кусочки сыра, не мышей), или лучше оставить эту закуску для…
Но постойте.
К Ловкачу направлялась третья мышь – скрипучий старик с рваными ушами. Его пушистые усы свисали с подбородка, как борода. При каждом шаге он помогал себе видавшей виды деревянной палочкой. Он бросил на пол третий кусок сыра, затем палочкой подтолкнул его к Ловкачу. Склонив голову в сторону, он поднял вверх хвост в знак доверия Пип.
Ещё две мыши показались из темноты, за ними последовали три, четыре, пять – и каждая с приношением в лапах. Вскоре из темноты вытянулась ровная колонна мышей-сыроносцев, а перед Ловкачом выросла золотая гора чеширского сыра.
Но лента мышей, теперь всё больше любопытствующих, чем несущих что-то, всё тянулась и тянулась. Некоторые грызуны никогда не видели кота живьём. Остальные никогда не подходили к коту так близко, не рискуя быть пойманными. К тому же, сам по себе Ловкач казался им любопытным.
«Это не мне, – думал кот. – Это Пип они доверяют».
– Спасибо, – сказал он Пип. На этот раз он благодарил искренне.
– Это кусается? – спросила самая маленькая мышка.
– Он может укусить, – ответила Пип. – Но только сыр.
– И селёдку иногда, – добавил Ловкач, подмигнув малышке, всё ещё прятавшейся за спиной Пип. – Когда рыбная торговка замечтается.
Старик с палочкой подался вперёд:
– Союз с тобой важен для нас, несмотря на твою дурную наследственность. Прошу только: держись подальше от Малдуина, и будешь…
– Тссс, – зашипели со всех сторон.
Старик с испугом прикрыл рот лапой.
– Кто такой Малдуин? – спросил Ловкач.
Старый чудак направил свою трость на кота.
– Кое-кто, кого тебе следует избегать, – произнёс он.
Пип кивнула:
– Эта информация не является частью нашего соглашения.
– Но как я смогу избегать Малдуина, если…
Вдруг кто-то ущипнул его. Ловкач обернулся. Маленькая мышка, размером не больше лесного ореха, отступив на шаг, сложила лапки, и прочитала нараспев:
Истина эта довольно проста.
Знай: любопытство убьёт и кота.
Ловкач рассмеялся от такой дерзости. Он хохотал, закинув голову назад, а, насмеявшись вдоволь, приблизил свой нос к носу мышки и произнёс:
– Но любопытный ответы найдёт. Так возродится кот.
В ответ мышка завизжала. К ужасу Ловкача, она прыгнула на его морду, обхватила, как могла, лапками и поцеловала в кончик носа.
– Та! – её отец, изрядно волнуясь, подскочил к ним. Он был так же обескуражен поступком дочери, как и кот.
Он попытался спустить её на пол, но она, повернув голову, пропищала:
– О, папа, Той нравится этот кот. Он пахнет, как мы.
– Той? – Ловкач вопросительно взглянул на Пип.
– Та, – ответила мышь с усмешкой. – Это её имя. Та слишком громкая, слишком любопытная, слишком импульсивная. Если кто-то может быть слишком в чём-то, то это Та.
Мыши неодобрительно зашептались и захихикали.
Смущённый отец Той пожал плечами и усадил её на закорки. Обхватив папину шею, она упёрлась подбородком в его затылок и улыбнулась Ловкачу.
